На этот шум потянулись с пригорка проснувшиеся бойцы. И пока Архипов одевался, над ручьем понеслись восторги и стоны.
– Володя, буди комбата и распорядись насчет завтрака! А я пока осмотрюсь…
Он причесался, поправил на себе обмундирование и пошел к опушке леса. Там, впереди, в нескольких километрах пути высилась большая, похожая на перевернутую пиалу гора. А тропа, на которой стоял Архипов, судя по всему, вела к ней. Прикинув расстояние, Архипов присел на корточки и вынул из планшета лист бумаги. Он написал записку Мокрецову, закрепил ее на видном месте и направился к горе. По пологому склону тянулась вверх извилистая каменистая тропа.
Осмотрев внимательно все вокруг, капитан вынул пистолет из кобуры, сунул сзади за пояс, а из кармана достал наган. Ленточку, увязанную к плоскому голышу перед расщелиной, Архипов приметил издали. Оставив ее на месте, он заглянул в расщелину, снял с портупеи фонарик и шагнул вовнутрь. Пещера была небольшой по объему, а у противоположной стены грудой был навален камень. Присмотревшись, Архипов увидел проход в соседнее помещение. Нетрудно было догадаться о том, что обнаружил и разобрал этот лаз тот неведомый ему старшина Шульга.
Заметив в соседней пещере свет, Архипов выключил фонарик и полез в проход. Нужно было быть хорошим лингвистом, чтобы найти подходящее определение тому, что испытал он, проникнув в открывшуюся за проходом пещеру. Ибо все то, что находится между определениями потрясение и изумление, наполнило его сущность так же быстро, как шквалистый ветер обвисшие паруса шаланды. В противоположной стене зиял такой же проход, через который и лился снаружи яркий солнечный свет. Но не солнечные зайчики, весело плясавшие по каменному полу, смутили капитана и даже не вид аккуратного штабеля небольших тюков вдоль стены и пары плоских зеленых ящиков на нем. Фашистская свастика, отчетливо выделявшаяся на ящиках, и была тем, что парализовало его сознание. Буквенные и цифровые коды белели на их боках с такой утверждающей незыблемостью, что Архипов, едва совладав с собой, поневоле прислушался, а не слышны ли шаги тех, кто устроил здесь эту закладку?
Справившись с волнением, капитан осмотрелся и принялся за тщательный осмотр. Ящики были закрыты на защелки. Аккуратные металлические защелки без каких-либо замочков или признаков иных дополнительных запоров. Но капитан не был так беспечен. Он присел и внимательно осмотрел крышку ящика. Предчувствие не обмануло его. На неокрашенном створе крышки и ящика блестела тянувшаяся вовнутрь проволочка. Заминировано? Наверняка. Немцы неспроста слывут большими искусниками в этих вопросах. А старшина-то молодец! Тоже смекнул, что к чему, и не стал самовольно проникать в чужие секреты. Молодец…
Архипов принялся изучать заготовленный немцами «сюрприз» и вскоре разгадал его секрет. Вполне возможно, что этот «сюрприз» был лишь естественной мерой предосторожности от стороннего глаза и не таил в себе задачу по невозможному разминированию закладки, в противном случае немцы придумали бы что-нибудь более изощренное. Во всяком случае, Архипов без особого труда освободил защелки ящика от растяжки и, не обнаружив ничего подозрительного, медленно, по миллиметру, стал приподнимать крышку. Когда щель стала большой, он перевел дыхание и тщательно прощупал края. Чисто!
Капитан открыл крышку. В ящике ровными рядами были уложены аккуратные брусочки. В один из них был вставлен взрыватель, к которому и тянулась освобожденная Архиповым проволочка от защелки. В нижних же тюках, уже частично опорожненных, находилось продовольствие, боеприпасы и запасное обмундирование. Все их Архипов досматривать не стал. Ему и так все было ясно. Уж если фрицы сделали здесь такие запасы, то планируют здесь долго «погулять». Но тогда какова же их цель? Над этим вопросом он раздумывал пару минут, но так ни к какому выводу не пришел. А потом капитан заспешил. Он заложил оба прохода к немецкой закладке, выбрался наружу через расщелину и поспешил к своим.
Обойдя болото по следам старшины, они оказались под массивной плитой предгорья, спускавшегося как раз в это огромное болото. Наверх можно было взобраться лишь по скальному карнизу, у которого, собственно, и была повязана белая ленточка.
Архипов спешил, чтобы настигнуть старшину до того, как он уткнется в немцев. Что-то ему подсказывало – те, кого они преследуют, ну оч-чень необычные фрицы! И он все больше и больше опасался того, что немцы заманят старшину в какую-нибудь ловушку, и тогда все. Оборвется их след, а местность здесь, она вон какая! Ищи потом ветра в поле…
Он возник перед ними неожиданно, поднявшись из карликового березняка и пошатываясь, словно едва народившийся олененок. Бойцы группы разом припали к земле там, где находились, и только сержант Семенцов, шедший замыкающим, с запозданием среагировал на появление немца. Но этот странный немец в изодранном в клочья пятнистом комбинезоне и ранцем из телячьей кожи за плечами был явно не в себе. С минуту он пошатывался, как пьяный, блуждающим взглядом озираясь поверх березняка, затем выбрался на тропу и побрел по ней, волоча автомат за ремень.
Присмотревшись к нему, Архипов увидел окровавленное предплечье и все понял. Он махнул рукой, и комбат Мокрецов проворно подполз к нему, ужом извиваясь среди камней. Архипов зашептал ему прямо в ухо:
– Слушай, комбат! Он ранен! Мне важно знать – куда он идет и к кому! Поэтому я беру своего лейтенанта, радиста и двух бойцов и иду за ним, а ты с остальными выдвигайся дальше по следу.
– Капитан, а зачем за ним идти? Ведь его сейчас в этом состоянии можно взять тепленьким. Он же ранен и ни хрена не соображает! Возьмем и расспросим обо всем?
– А если он откажется с нами общаться? Тогда что? Не-е-ет, за ним проследить нужно, а ты давай, двигай! И осторожно там! Если этот фриц ранен, то что же тогда там произошло? Где старшина? Где остальные фрицы? Так что дуй вперед и будь повнимательнее, на рожон не лезь, ты все понял, капитан?
Пока они говорили, раненый немец спустился вниз, круто повернул влево и, миновав каменный распадок, начал восхождение по склону соседней горы.
Архипов придержал Болотникова, они выждали немного, затем все вместе сбежали следом вниз. Обогнув высившийся у склона останец, они затаились там, наблюдая за немцем. Его все больше шатало из стороны в сторону, и Архипов уже начал беспокоиться, что фриц упадет замертво, не дойдя до того места, куда шел, и тогда все надежды, связанные с ним, рухнут. Но только он подумал об этом, как немец вдруг исчез из вида. Подождав еще, надеясь, что он сейчас появится, Архипов вскинул бинокль. Но немца среди скальных нагромождений видно не было. Он как сквозь землю провалился.
– Куды же он подевался?!
И лейтенант, и красноармейцы безмолвно таращились друг на друга, но понять ничего не могли. Ничего не мог понять и капитан. Он еще раз внимательно обшарил с помощью бинокля склон горы, но ни одного места, где этот чертов фриц смог бы спрятаться, не обнаружил.
Выждав еще минут с десять, он решился:
– Так, ребятки, оружие к бою! Радист остается на месте. Я впереди, лейтенант за мной, а вы двое двигаетесь позади, уступами друг от друга и от нас. Огня не открывать, немец нужен нам живым!
Прижимаясь к тропе, они вскоре приблизились к тому месту, где пропал раненый фриц. Укрыв бойцов за камни, капитан еще раз осмотрелся и стал выдвигаться вверх. Нещадно палящее солнце отражалось от кварцевых изломов каменных плит и било прямо в глаза. Архипову все время мерещились за валунами каски, и он время от времени припадал всем телом к тропе, а затем, убедившись, что это ему лишь показалось, вновь полз к намеченным ориентирам. Вот и растущая меж замшелых камней кривая березка, а вот и ровная как стол площадка перед скалой… Архипов с энтузиазмом принялся утюжить брюхом камни. Он тщательно рассматривал каждый сантиметр поверхности, присматриваясь к выщербленным останцам. Но чем ближе продвигался к нависшей скале, тем озабоченнее становилось его лицо. А почти уперевшись в вертикальную стену, Архипов, наконец, осознал, что все его потуги были безуспешны. Фриц исчез бесследно. Ни следов, ни малейшей зацепки! Да и какие следы можно было обнаружить здесь, на голом камне?
Отчаявшись, он махнул своим рукой, и пока они взбирались к нему, капитан поднялся, прячась от солнцепека в тень у скалы. Присев на камень, он повернулся к подходившим лейтенанту и бойцам и в тот же миг исказившимся в беззвучном крике лицом призвал их замереть на месте, как замер с этого мгновения и сам.
Эту узкую расщелину в складке вертикальной стены увидеть можно было только отсюда, сверху. Да и то только в том случае, если сильно подозреваешь, что нечто подобное должно было здесь быть. Увидеть расщелину снизу или же стоя рядом с ней было невозможно. Не сводя с нее глаз и осторожно двигаясь, капитан стянул с себя сапоги и, обхватив пистолет двумя руками, босой стал по полшажка приближаться к расщелине. Аккуратно обступив несколько крупных сколышей, он скользнул к открывшемуся проходу и прижался спиной к стене. Вроде тихо…
Он безмолвными знаками рассредоточил своих напротив входа и стал вслушиваться в то, что доносилось до него из темного зева узкой расщелины. Вначале ему показалось, будто что-то скрежещет по камню, затем все сменилось неясными шорохами, а потом и вовсе стихло. Выждав еще несколько минут, он снял с пояса гранату. Оглянувшись на бойцов, он кивнул им: «Приготовиться!»
Бросив внутрь гранату, Архипов услышал, как она стукнулась, подскочила и загромыхала, перекатываясь по каменному полу пещеры. Считая секунды отмеренного ею пути, он на счет «три!» кувырком метнулся внутрь сам. Приземлившись босыми ногами на холодный пол, еще абсолютно ничего не видя в темноте, он вскинул пистолет, держа его в обеих руках, и, поводя им в разные стороны, дико заорал:
– Хенде хох!!!
Сзади, звеня трофейными металлическими подбойками, вбегали следом его бойцы и занимали позиции справа и слева от него. Но ничего другого в ответ слышно не было. Когда глаза привыкли к темноте пещеры, Архипов разглядел в ее глубине мерцающий огонек. Он подобрал гранату с невыдернутой чекой, брошенную им для психического воздействия, и вприсядку стал перемещаться к источнику света.