— Вы должны мне ответить. Вот ты, римлянин — ведь ты римлянин, не правда ли? — Скажи мне, что возникло сначала: яйцо или курица?
— Петух,— ответил Брут шутки ради.
Спрашивавший расхохотался, потом спросил:
— Ты, наверное, последователь Эскулапа?
— Я был им.
— А теперь?
Базофон вышел из своего оцепенения. Святой Дух снова взял над ним опеку. Он сказал:
— Ты, задающий вопросы, на которые нет ответа, ты, наверное, принадлежишь к секте скептиков? И если так, то какой тебе интерес к другим, если ты не интересуешься даже самим собой?
— Здорово сказано,— заметил оратор.— А к какой школе принадлежишь ты?
— Мой владыка не принадлежит ни к какой школе. Он — дорога, истина и жизнь.
— А не воскрес ли он случайно? — спросил чудак.
— Из мертвых,— подтвердил Базофон.
— Значит, ты последователь Озириса. Это мое любимое развлечение — угадывать, кому поклоняются проходящие здесь чужестранцы. Они веруют в самых различных богов, что свидетельствует о том, как богат на изобретения человеческий мозг.
— Замолчи! — закричал юноша.— Ты богохульствуешь. Мой Бог — единственный, и Он послал своего Сына на землю, чтобы нас спасти.
— А, понял,— сказал оратор.— Ты, по-видимому, говоришь о Симоне, которого называют колдуном. Тебе повезло: он как раз здесь прогуливается.
— Разве ты никогда не слышал об Иисусе, воскресшем из мертвых? — спросил Брут.
— Конечно, слышал! Он также теперь в моде. Жители Антиохии соорудили ему храм, но, между нами говоря, это ужасная секта. Они питаются человеческим мясом. Я слышал, что они даже пьют кровь, которая капает из подвешенных на виселице трупов казненных.
Базофон закрыл глаза. В какой мир он опустился? В Раю, там все было упорядочено; каждая вещь на своем месте. Здесь же были только ложные слухи и ложные видимости. Голова у него закружилась, а поскольку у него не было в руках палки, на которую он мог опереться, он чуть не упал на лоток какого-то торговца. Гермоген поддержал его, потом отвел в сторону.
А в это время черт Абраксас, которого Сатана отправил следить за Базофоном, также явился в Селевкию. Здесь он встретил Симона, колдуна, который много лет тому назад продал свою душу, чтобы обрести вечную молодость. Когда-то Симон заключил пари с апостолом Петром и проиграл его. Поэтому он питал свирепую ненависть ко всем последователям Христа.
— Уважаемый Симон,— сказал ему Абраксас,— сюда на корабле из Кипра прибыл один из посланцев этого Мессии, которого ты вполне оправданно ненавидишь. Я придумал, как отвратить его от его миссии. Ты мне поможешь?
Этот Симон жил с бывшей проституткой по имени Елена. Она уверяла, что принадлежит к священным весталкам Дельфийского храма. На самом деле, колдун увел ее из одного александрийского борделя. Услышав предложение Абраксаса, она исполнилась большого усердия.
— Мы все преданы делу нашего божественного владыки Сатаны. Скажи нам, что мы должны делать, чтобы разрушить планы Распятого, и мы это сделаем.
— Очень хорошо,— ухмыльнулся Абраксас,— Итак, слушайте. Этот посланец Назарянина носит имя Сильвестр, данное ему при крещении, а по рождению его зовут Базофон. До сих пор он обладал волшебной палкой, которая помогала ему побеждать самых сильных и самых ловких. Но вчера он выбросил ее в море. Этот странный поступок остается для меня загадкой, но это не имеет значения. Сейчас он беззащитен.
— Надо задать ему хорошую трепку? — спросил Симон.
— Нет, нет, нужно его соблазнить и таким способом развратить. Сатана будет очень рад заполучить его в свои помощники, похитить его из-под самого носа у Бога-Отца и его мерзкого сына. Итак, во-первых, вам следует найти к нему подход; во-вторых, польстить ему и понравиться; в-третьих, выпытать у него, зачем он выбросил свою палку. Может, он взбунтовался против Бога? После этого мы решим, как нам действовать дальше. Но остерегайтесь двух его спутников. Один из них ученик Гермеса и обучен некоторым фокусам. Второй — разжалованный римский офицер, тоже не лишенный сообразительности.
— Отлично,— сказала Елена,— Я займусь этим невинным мальчиком, пока Симон отвлечет внимание двух других. Дорогой Абраксас, ты можешь на нас рассчитывать.
Сказано — сделано. Пока наши путники отдыхали в стороне от рынка, Симон подошел к ним и завел разговор, делая вид, что хочет расспросить, спокойное ли море возле острова Кипр, куда он будто бы собирается плыть. Потом, постепенно отклоняясь от этой темы, он ловко направил разговор в совсем другую сторону, уверяя, что недавно прочитал самое замечательное произведение из всех, которые ему попадались, “Поймандрес” великого Гермеса.
Естественно, что Гермоген клюнул на эту удочку, и вскоре все четверо уже сидели в таверне, где Симон познакомил их с Еленой. И пока колдун занимал египтянина и римлянина беседой, его сообщница заманила Базофона на другой конец стола и соблазняла там своими женскими прелестями и льстивыми словами.
— У тебя лоб и линия носа совершенны, как у одной из статуй Фидия. Твоя мать такая же красивая?
— У меня нет матери,— угрюмо ответил юноша.
— Как, она уже умерла?
— Трудно сказать. В Раю она была такая же живая, как ты и я.
— В Раю?
Усталым голосом Базофон поведал, что был принят на Небо Христиан, но до сих пор не уверен, не приснилось ли ему это?
— Приснилось? — спросила Елена, попросив подать им фигового спирта.
— Я не знаю,— вздохнул сын Сабинеллы с ноткой безнадежности в голосе.
— Я вижу, настроение у тебя прескверное. Что-то случилось?
— Да нет, ничего.
И он надулся. Чего хочет от него эта женщина, скорее аппетитная, чем красивая, очень соблазнительная и даже какой-то своей темной стороной неотразимо обаятельная. Но потеря палки притупила не только его мысли, но и чувства. Поэтому фиговый спирт пришелся как нельзя кстати. Сначала он только смачивал в нем губы, потом осушил полный бокал, а дальше с помощью ловкой женской руки опрокинул и второй, и третий. И после этого начал видеть свое положение совсем в другом свете.
— Скажи мне, почему ты так загрустил?
— Загрустил? Разве я загрустил? Нет, это я взбунтовался. Взбунтовался против Бога, который насмехается надо мной, погружая меня в мир иллюзий.
— Я не знаю, о каком Боге ты говоришь...— сказала лукавая женщина.
— Об Отце, Сыне и Святом Духе! Они объединились, чтобы делать мне неприятности, ибо эта Троица — один Бог.
— И что же они тебе сделали?
— Они затащили меня на Небо, а там отказались сделать меня назореем, разве это справедливо? Ведь я должен стать светочем Фессалии.
— Да, это несправедливо. А что такое назорей?
Базофон опрокинул еще один бокал фигового спирта, чмокнул от удовольствия, потом ответил:
— Назорей обладает такой силой, какую имел Самсон, когда он поднял и унес ворота Газы.
— Понятно,— сказала хитроумная соблазнительница.— Но то, в чем тебе отказал один бог, другой может дать. Ты заслуживаешь получить ту силу, о которой мечтаешь.
— Ты так думаешь? А кто этот другой бог — ведь Он только один.
— Послушай-ка. Тебя погрузили в мир иллюзий. Ты ведь сам это сказал, не так ли?
— Это правда. Я видел даже Авраама и Иакова, а потом Зевса и Аполлона. Разве это возможно?
— Ты прав — это иллюзии. Мир — ловушка, наставленная демоном. А Тот, кого ты называешь Богом, и есть этот самый демон, владыка грез и обмана. Кстати, ты с Ним встречался?
В эту минуту Симон предложил Бруту и Гермогену показать им сокровище Корастена, о котором он разглагольствовал уже некоторое время. Послушать его, так это было восьмое чувство света, груда драгоценных камней, золотых самородков и золотой посуды — ничего подобного нигде в мире не существовало.
— Это далеко? — спросил Брут, немного обеспокоенный состоянием Базофона.
— На вершине холма,— отвечал колдун. Во дворце, который один стоит всех чудес египетской архитектуры.
— Мне трудно в это поверить,— сказал Гермоген,— но пойдем туда. Любопытно будет узнать, кому принадлежит такое богатство.
— Ты это узнаешь,— заверил Симон.
И они вышли из таверны, оставив Базофона в опытных руках несравненной Елены. Она сразу принялась за дело; опьянение уже начало одолевать юношу, и он позволил ей отвести себя в комнату, которую снимала парочка у хозяина таверны. Там она ему сказала:
— Дорогой друг, если ты мне веришь, то знай: я также владею приятным могуществом и могу им с тобой поделиться.
— А что это за могущество? — спросил юноша, чей мозг уже погрузился в туман.
— Чтобы получить его от меня, ты сначала должен раздеться. И я сниму с себя одежды. Так нам будет легче соединиться.
— Я должен быть совершенно голым? — удивился Базофон.
— Да, совершенно.
Итак, они оба разделись и легли в постель. Именно в этот миг всевидящий взгляд Святого Духа пронзил тучи и увидел эту сцену, которая возмутила его, хотя вовсе не удивила. Он давно считал Базофона легкомысленным лоботрясом, которого Христос сильно переоценивал. Святой Дух попытался воздействовать на юношу своим могуществом, но, опьяненный фиговым спиртом и роскошным телом Елены, вышеназванный юноша был нечувствителен к этим волнам, хотя в случае успеха они могли бы просветить его, показав, игрушкой каких козней он оказался.
Итак, Базофон, Сильвестр по крещению, без малейших угрызений совести отдался утехам плотской любви, ибо никто никогда не говорил ему, что услаждать свое тело — грех. К тому же он понятия не имел, что прыткая Елена была орудием в руках Сатаны. И вот когда он насытился, пришло время платить за услуги.
— Ну как? — спросила коварная потаскуха.— Разве это не был другой Рай? И кто был богом в этих лабиринтах, как не ты сам?
Любовные игры отрезвили юношу. Его обуяла безудержная гордость. Разве он не подчинил себе эту женщину, этот вулкан, эту гидру, которая вопила в его объятиях, как новорожденный младенец? Разве он не вбил свой кол в Матерь-Землю, будучи убежденным в этот миг, что оплодотворил Деметру? Не доказал ли он свою доблесть и не получил ли право на высокие почести?