— Какого могущества ты еще хочешь? — спросила Елена.
Он дерзко ответил, что желает быть всемогущим. Она рассмеялась и, пользуясь тем, что он был полон энтузиазма, добавила:
— Но, в таком случае, зачем ты выбросил свою палку? Разве она не творила чудеса?
Он признался, что проиграл ее на пари, но отказался сообщить, с кем он спорил. Тогда Елена ему сказала:
— Бедный мой друг, ты попал в порочные руки. Было бы глупостью и дальше почитать тех, кто желает тебе так много зла. Симон и я способны освободить тебя из роковых объятий ложного бога, который так жестоко посмеялся над тобой.
— Но получу ли я могущество? — заупрямился наивный юноша.
— Конечно. Почему бы нашему Владыке не проявить к тебе великодушие? Он сделает тебя назореем, вот увидишь.
Базофон не верил своим ушам. Разве это возможно? Однако эта женщина, которая была к нему так добра, не может его обмануть. Он решил всему поверить, тем более, что, как он считал, терять ему нечего.
— Хорошо, пойдем к твоему владыке. Мне не терпится получить из его рук могущество назорея.
— Подождем Симона. Он пошел показать твоим спутникам сокровище Корастена. Как только он возвратится, мы отправимся.
Абраксас, невидимый, присутствовал при этой сцене, и она исполнила его ликованием. Он знал, что в это самое время колдун завел Гермогена и Брута в пещеру под предлогом показать им то место, где Корастен прятал свое сокровище. Но как только они туда вошли, он закрыл за ними кедровую дверь и оставил их в той подземной темнице.
— Не можете ли вы использовать свою колдовскую науку, чтобы освободить нас из этой ловушки? — спросил римлянин у Гермогена, зная, что его учитель Гермес был также богом воров.
— Увы, мне неведомы формулы, которые отворяют двери,— признался, смутившись, египтянин.
А Симон между тем возвратился в таверну. Он нашел там супругу, очень довольную результатами своей работы, и Базофона, готового к самым худшим похождениям.
— Вот юноша, которого обмануло Небо,— сказала Симону лукавая женщина,— Разве он не достоин был получить самое высокое могущество? А вместо этого его наградили какой-то ничтожной палкой. Я пообещала ему, что наш бог, в своей справедливости, возместит ущерб, который ему нанесли.
— Несомненно,— подтвердил Симон,— Этот мир поставлен с ног на голову по вине чудовища, которое имеет наглость изображать из себя бога. Разве не пытается он убедить нас, что низ — это верх, что подлинное Небо — на Земле и что его ненависть к людям — это любовь?
— Послушайте-ка,— сказал Базофон.— Мне плевать на вашу философию. Единственное, чего я хочу,— это стать назореем. Если ваш бог даст мне это могущество, я в него поверю.
— Отлично,— отвечал колдун.— Итак, я пойду договорюсь о твоей встрече с нашим владыкой. А пока Елена позаботится о тебе как должно.
И он вышел к Абраксасу, который ждал его снаружи, за домом. Демон принял облик торговца.
— Ну как там наш цыпленочек? — спросил он.
— Вполне готов,— осклабился Симон.
— Что ж, предоставь теперь действовать мне. Мы все уладим таким образом, что этот молокосос ничего не увидит, кроме огня,— полагаю, ты понимаешь, к чему я веду,— ибо мы его спустим в Ад, уверяя, что это Рай, где живут праведники. Разве мы не самые умелые иллюзионисты во всей вселенной? Отведи этого Сильвестра к гроту Элеазара. Остальным займусь я.
Итак, колдун вновь возвратился в таверну, где нашел Базофона в пылких объятиях Елены, которая получала большое удовольствие. Ведь юноша был в расцвете сил. Когда они закончили, Симон сказал:
— Разве я могу ревновать? Я почитаю за честь, что мою жену осеменил такой резвый жеребец. Юноша, ты заслуживаешь могущества, в котором отказал тебе еврейский бог. Следуй за мной.
Базофон был в восторге, узнав, что колдун не имеет к нему претензий за то, что он развлекался с его супругой, и еще больше возрадовался, когда тот пообещал отвести его к Владыке, чье великодушие так расхваливала Елена. Он вмиг оделся и, ничего больше не спрашивая, вышел из таверны в компании Симона.
Святой Дух помчался к Христу и сказал ему:
— Беда! Ваш Сильвестр оказался всего лишь жалким Базофоном! Ведь он сейчас сговаривается с Сатаной.
— Я знаю.
— И вы это позволяете?
— Надо чтобы наш зародыш опустился на самое дно, прежде чем он поднимется ввысь. Дорогой Параклет, я жил на Земле, и я знаю человеческую природу. Ведь я наполовину человек, наполовину бог.
— Вы меня извините,— сказал Святой Дух,— но вам известно, что я никогда не понимал суть этой странной выходки — сначала позволить себя убить, чтобы потом даровать жизнь. Хотя я готов признать, что иногда такие фокусы удаются.
— Человеческое бытие парадоксально. Вот этого вы не хотите понять. Здесь, на Небе, белое — это белое, черное — это черное. Там, внизу, все по-другому. Люди способны осмыслить абсолютное только в грезах.
— Что же я должен делать, чтобы помочь Базофону?
— Оставьте его. Он обратится к вам за помощью лишь со дна самой глубокой пропасти. А сейчас он бунтует, он мечтает о могуществе. В чем вы можете быть ему полезным?
Святой Дух ушел восвояси и, по совету Христа, решил предоставить молодого человека его экстравагантным выходкам.
Итак, следуя за Симоном, колдуном, Базофон отправился к гроту Элеазара. Там их уже ожидал Абраксас в облике купца.
— Вот этот удивительный герой, о котором я вам рассказывал,— сообщил Симон.
— Отлично,— сказал демон.— Слава о его подвигах дошла и до меня. Не тот ли это юноша, которого силы зла подло обманули, убедив его в том, что он будто бы побывал на Небе?
— Это он самый.
— Отлично, достойнейший Симон, мы исправим эту ошибку. Пойдемте. Свет сияет на самом дне пропасти.
Произнеся эту загадочную фразу, Абраксас потащил Базофона в глубь пещеры. Они продвигались в полной темноте, черт вел молодого человека за руку. Симон остался у входа.
— Далеко еще идти? — забеспокоился сын Сабинеллы.
Перед ними отворилась дверь, и Базофон был ослеплен ярким красноватым светом, который, исходя из какой-то бездны, освещал огромный зал, в который они вошли.
— Кто идет? — спросил могучий и величественный голос.
— Отважный герой Базофон,— отвечал Абраксас.
— Пусть приблизится!
Юноше казалось, что перед ним пылают два десятка солнц, и он мог смотреть лишь прищуренными глазами. Он послушно двинулся за чертом, который потащил его вперед.
— Ты где-нибудь видел такой свет,— спросил его голос.— На Небе самозванца он был столь же ярок?
— Нет,— пробормотал Базофон.— Там он был мягче.
Послышалось то ли хихиканье, то ли смех, нечто, напоминающее нескончаемый скрежет ржавых цепей, и снова прозвучал голос:
— Таково доказательство нашего могущества.
И тогда заиграли трубы, потом невидимый хор исполнил песнопение удивительной красоты. Душа Базофона с наслаждением впитывала эту прекрасную мелодию, а на глазах у него показались слезы. Его ноги подогнулись, и он упал на колени. Он едва мог сдерживать рыдания, которые сдавили его горло. Он долго оставался в такой позе, а когда хор умолк, опять прозвучал голос:
— Ты находишься сейчас в преддверии настоящего Неба. Бог тебя ожидал давно. Он посылает к тебе одного из своих лучших ангелов, но чтобы тебе легче было с ним разговаривать, мы заслоним свет вуалью. Поднимись и открой глаза.
Базофон повиновался. Он находился теперь в какой-то хижине на берегу моря. Абраксас куда-то исчез вместе с ослепительным светом. Перед ним стоял высокий человек в греческой тоге. У него было смуглое лицо египтянина. Его черные глаза пристально смотрели на юношу, у которого от этого взгляда кровь стыла в жилах.
— Как вы это сделали? — пролепетал он.
— Наше могущество таково, что мы могли бы тебя забросить на вершину самой высокой горы или погрузить в самые темные глубины моря,— отвечал незнакомец.— Нам известно, что ты желаешь разделить с нами могущество, в котором лживый бог так несправедливо тебе отказал. Ты ведь именно этого хочешь, не так ли?
— Я ничего не понимаю,— сказал Базофон.— Я знал истину, а оказывается, она совсем не там, где я ее искал.
— Нет лжи более отвратительной, чем та, которая рядится в истину, и нет иллюзий более коварных, нежели те, которые кажутся реальностью. Но хватит! Поговорим как Друзья.
И он пригласил Базофона садиться. В хижине были натянуты рыболовные сети. Стол был сделан из бревен, скрепленных канатами. Снаружи слышалось тихое рокотание волн.
— Природа,— заговорил высокий человек,— это совокупность частиц, скрепленных между собой колдовством. Поэтому те, кто умеют рассеивать эти частицы и соединять их по-другому, могут изменять мир, как им заблагорассудится. Естественно, в системе могущества существуют ступени. По этим ступеням можно подняться лишь в том случае, если отдать им тело и душу. Ты меня понимаешь?
Сидевший Базофон порывисто встал.
— Я хочу обладать всем могуществом, и могуществом назорея в частности.
— Конечно! — согласился египтянин.— Ты будешь им обладать. Но для этого, повторяю, надо, чтобы колдовство, о котором я тебе говорил, пропитало все поры твоей кожи и твоего духа. Надо, чтобы оно стало частью тебя самого.
— Пусть будет, как вы желаете,— отвечал Базофон с нетерпением.— Что я должен сделать?
— О, это очень просто. Достаточно, если ты согласишься стать нашим и, сделав так, отбросишь ложные мысли, которые затемняют твой разум.
— Правду сказать,— признался сын Сабинеллы,— я не знаю, во что мне верить и что мне думать. Мне пообещали, что я буду светочем Фессалии, а я похож на слепца.
— Мы дадим тебе знание.
— Разве это могущество?
— Знание мира — огромная сила. Оно позволит тебе разгадывать хитрости врагов и, обманув их, добиваться своих целей. Мы наградим тебя также красотой.
— Разве я не достаточно красив такой, какой есть?
— Тебе нужна красота, которая отбирает у женщин разум и бросает их к твоим ногам. Знаешь ли ты, что именно они тайно руководят мужчинами? С их помощью ты получишь земное могущество. И, наконец, мы наградим тебя богатством.