Старший среди воинов охраны подошел к юноше и сказал:
— Наш царь давно отсутствует. Никому не известно, когда он возвратится. Но царский наместник будет доволен, узнав, что ты умеешь орудовать топором и рубанком. Его собственный дом пострадал от пожара. У нас не хватает рук, чтобы отстроить все как можно быстрее. Входи и пойди заяви о себе во дворец.
Таким образом Базофон проник в Эдессу. Он сразу же отправился к царскому наместнику, которого звали Шамашграм. И, конечно же, он был принят не этим именитым человеком, а писцом помощника его управляющего. Именно тогда он начал понимать, что в Эдессе творится что-то неладное. Все здесь, казалось, были под подозрением. Люди не смотрели друг другу в глаза. Даже двигались они как бы украдкой, стараясь поскорее укрыться в тень. Каждый дрожал от страха при упоминании о сиятельном властелине, царском наместнике, который, по всей видимости, всех подчинил своей воле и правил как тиран. Что касается царя, то он бесследно исчез, и Базофон даже подумал, что он, наверное, смещен наместником и гниет в какой-нибудь темнице. Однако он не подал виду.
Писец помощника управляющего сказал ему:
— Если ты действительно плотник, ты можешь присоединиться к рабочим, которые трудятся на стройке. Но не обращай внимания на слухи.
— Какие слухи?
Писец, казалось, смутился, поерзал на стуле и, покраснев, ответил:
— Люди всякое болтают. Они сами часто не понимают, о чем судачат.
Больше ничего Базофон от него не добился. Таща осла за недоуздок, он отправился искать дом наместника. По дороге к нему подошла старая женщина и засеменила рядом.
— Чужеземец,— сказала она тихим голосом,— береги свою жизнь. Ты еще молод. Наместник — это гидра, пьющая нашу кровь. Я боюсь, что наш добрый царь уже мертв.
— Бабушка,— спросил Базофон,— а ты знаешь, где выставлен образ Спасителя?
— Вот уже два месяца, как наместник закрыл святилище, в котором он находится. Этот человек боится последователей Назарянина. Я еврейка и плохо в этом разбираюсь. Нас преследуют — вот и все, что я знаю. Будь осторожен и держи язык за зубами.
И она удалилась. Вот так сын Сабинеллы подошел к сожженному дому наместника. Там работало много людей, но больше всего его удивило то, что стройку охраняли солдаты. Начав работать, он приблизился к одному из плотников и спросил, почему военные сторожат их, словно каких-то злоумышленников.
— Наместник подозревает всех. Часть армии предана ему, и они здесь надзирают, опасаясь, что мы отстроим дом недостаточно быстро. Когда здание сгорело, он велел схватить около сотни евреев, некоторые из которых веровали в Христа, убежденный, что это они его подожгли.
— Я все понял,— сказал Базофон.
Он дождался, когда строители сделали перерыв в работе, чтобы немного перекусить, и тайно, оставив привязанного осла, отправился к северным воротам, через которые вошел в город. Он сослался на то, что забыл какой-то инструмент, и охранники, чье внимание в тот момент было поглощено игрой в кости, ему поверили. Выйдя за ворота, он быстро отправился к временному лагерю, который утром разбили антиохийцы.
— В Эдессе правит самозванец,— сообщил он епископу.— Надо его свергнуть и восстановить уважение к образу Спасителя.
— Ты, конечно, прав,— сказал старик,— но мы не солдаты. У нас в руках только посохи паломников. Разве можем мы противопоставить наши слабые силы этому тирану?
— Рассчитывайте на меня. В эту ночь следите за воротами, в которые вам запретили войти. Они откроются. Воспользуйтесь этим, чтобы проникнуть в город.
— А охрана?
— Я ее устраню.
Старик ужаснулся этим словам. Базофон его успокоил.
— Не бойтесь, я лишь оглушу их немного. Как только вы войдете в ворота, сразу же направляйтесь к часовне Святого-Образа. Вы узнаете ее по остроконечному шпилю. Я буду вас там ждать.
— А что потом?
— Увидите.
— Нет, нет,— возразил епископ.— Это предприятие сопряжено с большим риском. Нас посекут на капусту.
Базофон был весьма недоволен, что этот почтенный старец не желает ему довериться.
— Ладно уж,— сказал он.— Не будем больше об этом. Я все сделаю один. Ну и дурак же я, что хотел расшевелить этих лодырей, которые были бы мне только обузой.
И он возвратился в город тем же путем, каким пришел сюда, через северные ворота, взяв с собой посох, принадлежавший одному из антиохийских паломников. Проходя мимо охраны, он показал им посох, что весьма позабавило солдат, удивившихся такому странному инструменту.
— Это линейка плотников, господа воины,— сказал Базофон.— Вы видите в ней только палку. В действительности же это мерка. Она была подарена патриарху Ною, чтобы он мог построить свой ковчег. Любое здание, сооруженное по этой мерке, будет гораздо прочнее и гораздо красивей, чем любое другое.
— Хватит болтать! — воскликнул начальник охраны,— Иди на стройку и работай, чтобы дом наместника был возведен как можно скорее!
Но вместо того чтобы возвратиться на стройку, Базофон опять пошел к писцу помощника управляющего, который принимал его раньше. Он ему сказал:
— Я открою причину, по которой ваш наместник потерял в огне половину своего дома. Если мы отстроим его таким, каким он был, это только усугубит дело. Отведи меня к твоим начальникам, и я объясню им, как выйти из положения.
— Об этом и не помышляй! — вскричал чиновник.— Эти люди слишком заняты, чтобы принимать такую незначительную персону, как ты.
Кровь сына Сабинеллы вмиг ударила ему в голову.
— Ах так! Тогда отведай этой палки!
И он наотмашь треснул писца посохом по голове. Тот растянулся на полу. А так как свидетелей их разговора не было, то Базофон оттащил безжизненное тело в чулан и там его спрятал, потом схватил пропуск, лежавший на столе и вписал свое имя. После чего поднялся этажом выше и предъявил бумагу.
— Это пропуск к наместнику Шамашграму,— сказал он надменно.
— Наш сиятельный повелитель принимает только самых значительных персон. Не похоже, чтобы ты принадлежал к их числу.
Опять заработал посох. Два чиновника в один миг были оглушены, и Базофон запихнул их под стол, заваленный свитками папируса и листами пергамента. Там он нашел другой пропуск и быстро поднялся этажом выше. На этом этаже расположилось больше десятка стражей, вооруженных мечами, во главе с каким-то высоким и важным с виду военачальником.
— Я приветствую вас, господа,— сказал Базофон.— Вот мои документы. Они в полном порядке. Я немедленно должен свидеться с сиятельным властелином.
— Ну и что! — ответил начальник стражи.— Твои документы, может быть, и в порядке, но надо еще, чтобы наш сиятельный властелин захотел тебя принять. Какова цель твоего визита?
— Скажите ему, что речь идет о его доме. Я мастер плотницкого дела и, правду говоря, если работы будут продолжаться так же, как они начались, это не приведет к добру.
— Хорошо,— сказал красавец-офицер, подкручивая усы.— Я доложу сиятельному властелину о твоей просьбе, но знай, что если ты побеспокоишь его напрасно, это может стоить тебе жизни.
— Насчет этого я вполне спокоен,— ответил Базофон с насмешкой в голосе.
И стал ждать возвращения офицера. Вооруженные стражи смотрели на него с недоверием, сжимая в руках мечи. Наконец дверь отворилась и явился наместник Шамашграм собственной персоной в роскошных одеждах, которыми он очень гордился. На присутствующих словно дунуло ледяным ветром. Взгляд этого человека был неподвижен, как у змеи. Воины охраны взяли на караул, зазвенев оружием.
— Итак,— заговорил наместник хриплым и грубым голосом,— ты уверяешь, что разбираешься в плотницком деле лучше, чем мои люди. Откуда ты явился?
— Моим учителем был Иосиф, небесный плотник, приемный отец того, которого здесь называют Назарянином.
— Вот как! А ты самоуверен. Этот Назарянин меня раздражает. Его последователи, словно черви, поклоняются погребальному савану, как будто смерть им дороже жизни. Но хватит! Говори, или я прикажу изрубить тебя на куски.
— Сиятельный властелин, ваш дом был построен наперекосяк. Поэтому он и сгорел.
— Что за глупости! Стража, схватите этого болвана!
Стражи бросились на Базофона, но он так стремительно отпрянул в сторону, что они чуть не опрокинули наместника. Базофон рассмеялся.
— Я получил свою силу от Ада. Вы бессильны против меня!
И так как солдаты опять бросились на него, он поднял посох и раскрутил его над головой с такой силой и ловкостью, что уложил всех нападавших в мгновение ока.
— Здорово,— сказал наместник Шамашграм, немного напуганный, но изо всех сил стараясь не подать виду.— Тебе лучше стать воином, а не плотником. Я мог бы взять тебя в свою личную охрану. И ты даже легко можешь стать ее начальником. Согласен?
— Мне кажется,— ответил Базофон,— что ваш дом построен наперекосяк.
— Ты уже это сказал.
— Это значит, что и ваше предложение тоже сделано наперекосяк.
Стражи поднялись на ноги и ожидали нового приказа схватить наглеца, но наместник, хоть и глубоко раздосадованный словами молодого человека, был тем не менее покорен его смелостью.
— Зайди в зал, там ты сможешь мне все спокойно высказать. После чего я приму решение, что с тобой делать — повесить или отрубить голову.
Они вошли в огромный зал, где было так много золотых украшений, что от их блеска рябило в глазах. Наместник воссел на троне, расположенному на высоком помосте.
— Итак, я слушаю.
— Сиятельный властелин, вы должны разрешить людям поклоняться Святому Образу.
— А зачем?
— Чтобы в городе Эдесса опять воцарился мир. Ваш дом сгорел потому, что вы неуважительно отнеслись к этой драгоценной реликвии.
— Ты богохульствуешь! Наш царь мыслил так же, как и ты. Он целые часы проводил в молитвах перед этой жалкой простыней. А в это время его царство приходило в упадок. Поэтому мне пришлось взять бразды правления в свои руки. Непонятно, почему я разрешаю тебе все это говорить?
— Потому что никто не запретит мне говорить правду.