тество.
Базофон даже не сразу понял, кто с ним разговаривает. Он уже не знал в точности, что относилось к его вчерашним любовным играм, а что — к тревожным снам. Он поднялся с трудом и, когда стал на ноги, чуть было не потерял равновесие. Он слишком много выпил на пиру, где праздновали его победу. Однако когда он умыл лицо, к нему сразу вернулось присутствие духа, а вместе с ним — и все его мужество.
— А знаешь,— сказал он попугаю,— ты прав. Мы оставим Эдессу сегодня же утром. Царь возвращен на престол. Наместник потерял не только зрение, но и рассудок. Святой Образ опять выставлен в часовне со шпилем. И однако же, я недоволен. Ты видел, как вели себя верующие Антиохии? Их трусость позорит Того, кого они будто бы любят и кому поклоняются. Эти трусы недостойны Благой Вести.
— Оставь,— сказал ему попугай.— Ты бы лучше позаботился о себе самом. Твои сказки о воскресшем из гроба интересны только любителям мистерий. В Египте я знал около дюжины сект, которые проповедуют легенду об Озирисе. Другие украшают миф об Адонисе мишурой, завезенной из Персии. А что потом? Так или иначе, мы умрем.
— Мы воскреснем в Судный день.
— А настанет ли он, этот Судный день? А если и настанет, будет ли кому на нем присутствовать?
Базофон рассердился. Какого черта ввязался он в спор с этой самоуверенной птицей? Он вышел из комнаты и оказался во дворе, где его ждал осел.
— А ты что мне скажешь? — спросил Базофон.
— Я восхищался твоими подвигами и теперь готов уверовать в Христа,— отвечал римлянин.
— Дорогой Брут, не могу же я окрестить осла! И, правду говоря, я не знаю, как вернуть тебе твой человеческий облик. Ибо не может быть и речи о том, чтобы мы вернулись к колдуну Симону.
— Послушай,— сказал осел.— Я верю, что крещение вернет мне мой настоящий вид, но, если надо, я останусь в этой шкуре до тех пор, пока моя душа не очистится, чтобы стать достойной приобщения к святым тайнам.
— Вот такая вера мне нравится! — воскликнул сын Сабинеллы.— Конечно, плохо, что ты животное, но такие животные лучше многих людей.
И он подвел римлянина к небольшому фонтану, который бил посреди двора. Он набрал воды в пригоршню и вылил ее на голову осла во имя Святой Троицы. И в тот же миг совершилось чудо. Животное превратилось в человека — и он был гораздо моложе, чем бывший Брут. Конечно, многие невежды могут не поверить, что такое событие на самом деле произошло. Однако это было первое чудо святого Сильвестра, и так оно описано в “Житиях самых знаменитых святых угодников”, и таким образом это вопрос веры в истину, относительно которой не может быть никакого сомнения.
Брут бросился к ногам Базофона и сказал ему:
— Я почитаю того, кто будет светочем Фессалии.
Сильвестр поднял его и дал ему поцелуй мира, после чего попросил готовиться к отъезду. Но попугай, наблюдавший из окна за сценой крещения, бросился к нему.
— Как? А меня? Я ведь видел, что ты сделал с ослом. Наверное, вода из этого фонтана волшебная?
— Чудо сотворила не вода, а моя вера в нашего Спасителя,— сказал Брут.
— Какой вздор! — воскликнул Гермоген.
И он бросился в фонтан, чтобы искупаться в нем, но, естественно, остался птицей. Тогда он обернулся к Базофону и сказал ему:
— Не будь неблагодарным и сделай со мной то же, что ты сделал с ним.
Сильвестр рассмеялся.
— Неужели ты не понял, что Брут получил эту милость не от меня, а от самого Бога? Это чистота его сердца превратила его в человека. Отныне он будет называться Тео-фил.
Попугай страшно разгневался. Его перья встали дыбом.
— И ты смеешь утверждать, что мое сердце, сердце самого любимого ученика Трижды Великого Гермеса, недостаточно чисто?
— Уверуй в воскресшего Христа, и я тебя окрещу.
— Об этом и речи не может быть,— отвечал Гермоген возмущенным тоном.
— Ну, тогда оставайся птицей и не будем больше об этом.
Итак, они покинули Эдессу, чтобы возвратиться в Антиохию. Базофон хотел добраться до самого близкого порта, чтобы отплыть в Афины. Если ему предназначено стать светочем Фессалии, то разве не естественно поскорее направиться туда? Трусость жителей Антиохии открыла ему глаза на его ответственную миссию.
Сильвестр, новообращенный Теофил и попугай присоединились к каравану, который, перейдя на другой берег Евфрата, разделился на две части, одна отправилась к Тарсу, другая — к Антиохии. На мосту, на самой его середине, сын Сабинеллы почувствовал головокружение. Он не упал благодаря Теофилу, который его поддержал, но на какой-то миг потерял ощущение пространства.
— Вот что происходит с любителями девок,— сострил попугай.
— Идет! — возрадовался Абраксас, который, переодетый в путешественника, находился поблизости.
И действительно, в теле Базофона разыгралась жестокая битва. Войско генерала Спирохеты тайно проникло в его организм, когда он забавлялся с эфиопкой. Однако часовые маршала Здоровье охраняли мочеиспускательный проход и своевременно дали сигнал тревоги. Небольшие отряды солдат сразу же вступили в битву, пытаясь остановить орду варваров, но их число быстро множилось и они стали накатываться такими опустошающими волнами, что защитникам вскоре пришлось отступить к печени, оставив на поле боя множество убитых.
— Я не знаю, что там у меня внутри происходит,— сказал Базофон,— но живот у меня раздулся, как барабан, и все тело взмокло от пота.
Однако они продолжали путь и через три дня прибыли в Антиохию. В конце этого путешествия Базофон так ослабел, что Теофилу пришлось нести его на руках, он даже пожалел, что не остался ослом. Что касается Гермогена, то он так много и громко ругался, что потерял голос. Базофона уложили шатре и пошли за лекарем, который назвался учеником Эскулапа.
— Молодой человек,— сказал он снисходительным тоном, наклонившись над лежащим больным,— астральные условия для вас неблагоприятны. Бык и Дева склоняются к закату, тогда как Скорпион передвигается с востока на запад, что сулит вам только неприятности на путях, которые мы называем респираторными и которые состоят из рта, носа, трахеи, легких и той студенистой массы, каковая в науке имеет название Александровой мякоти. Таким образом, вам следует вдыхать сернистый дым. Лишь это вещество способно нейтрализовать действие скорпионоподобного яда и не только своей структурой, но и своими внутренними жидкостями, которые мы на своем языке именуем совокупностями.
Базофон открыл один глаз, поглядел на болтуна и, приподнявшись, заявил:
— Хвастун проклятый, чтоб ты проглотил свой язык! Мои легкие работают отлично. Мою болезнь надо искать ниже, но я не верю в твою магию. Теофил, гони его взашей. Я себя вылечу и без помощи этого шарлатана.
Хвастливый лекарь поднял было крик, что здесь убивают науку, но это не помогло — его быстро вытолкали из шатра.
Однако от этой болтовни жар у больного, казалось, повысился.
— Что ты чувствуешь? — спросил Теофил.
— Мне то жарко, то холодно. Меня как будто обливают то кипятком, то ледяной водой. Может, я подхватил лихорадку?
Следующей ночью Базофон почувствовал себя гораздо лучше, и утром по его желанию они отправились в порт, находившийся на расстоянии полудневного перехода от Антиохии. Они прибыли туда как раз в тот момент, когда один греческий корабль готовился поднять якорь и отплыть к Мире, а затем к Эфесу. Римлянину удалось убедить капитана в том, что ему весьма пригодятся два лишних матроса, которые к тому же будут работать бесплатно. Этот последний аргумент окончательно убедил капитана. Таким образом, Теофил, Базофон и Гермоген вышли в море, расположившись между тюками пальмирской шерсти и бочонками нисибисского вина.
Как только их корабль вышел из порта, Аполлон отправился к Юпитеру и поведал ему:
— Этот Базофон наделен удивительным темпераментом. Он спускался в Ад Сатаны и получил там физическую силу, которой простые смертные не обладают. Сейчас он направляется к Афинам. Что с нами будет, если он переманит к себе наших верующих?
Божественный владыка погладил свою белую бороду, потом рассмеялся.
— Пошлем к нему Венеру. Я слышал, что этот бахвал падок до женщин.
И Аполлон отправился в покои Афродиты, где вечная красавица принимала ванну в окружении двадцати девственниц, которые весело болтали, прислуживая богине.
— Моя прекрасная подруга,— начал Аполлон,— наш верховный владыка послал меня к тебе, чтобы поручить тебе дело, с которым можешь справиться только ты.
— Знаю я Зевса,— сказала Венера.— Ему нет равных, когда речь идет о том, чтобы впутать кого-нибудь, особенно женщину, в самые невозможные авантюры.
— Речь идет о войне против этого еврея, которого греки называют Христом и чье безбожное учение распространяется по всей Земле. Не согласишься ли ты соблазнить одного из его последователей, чтобы отбить у него охоту проповедовать?
Венера вышла из волны и, пока две девушки ее вытирали, сказала:
— Произнося мое имя, о боги, вы всегда думаете о любви физической. И действительно, я никогда не отказывалась от таких невинных удовольствий, но когда вы поймете, что любовь не ограничивается этими инстинктами? Мир находится в опасности из-за отсутствия духовной любви. Император играет своими приближенными. Его советники плетут интриги, они ненавидят и презирают народ. Народ оставлен на попечение эгоистов-философов, думающих только о собственной славе. А этот Христос, он принес в мир любовь настоящую. Он принял смерть за нее. Кто из вас, о боги Олимпа, согласился бы ради любви быть распятым на кресте, как раб?
Аполлон был ошарашен этими словами. Он всегда смотрел на Венеру как на роскошную шлюху, способную и выйти замуж за хромого Вулкана, и обманывать этого кузнеца с Марсом, которого он терпеть не мог за сварливый нрав.
— Настанет день,— продолжала богиня,— когда люди увидят во мне начало Вселенной. Это я с помощью любви вращаю Землю, Солнце и звезды. Вдумайтесь в это: не разум управляет миром, а симпатии элементов, которые взаимно уравновешиваются. А ты, Аполлон, разве ты забыл, что без тепла твое Солнце было бы только мертвой звездой?