[491]. Им был, как мы выяснили, князь Иван Федорович Белозерский (позднее Копорский).
Таким образом, у нас выстраивается следующая цепочка из трех поколений данной ветви белозерских князей: Федор Семенович (уб. 1380), его отец Семен Михайлович (уб. 1377) и дед Михаил. Определяя, кто из белозерских князей, носивших имя Михаил, мог быть дедом Федора Семеновича, мы сразу же должны исключить Михаила Глебовича Белозерского. Этот князь, скончавшийся в 1293 г., едва ли мог иметь сына, убитого в 1378 г., и внука, павшего в сражении против Мамая. Искомую кандидатуру следует искать поколением ниже. Единственно возможным оказывается Михаил (Михей) Васильевич, погибший в бою против немцев под Копорьем в 1338 г.[492]
Михаил (Михей) и его брат Федор в первой половине XIV в., как мы помним, держали половину Копорья. Но во второй половине XIV в. их здесь сменяют представители другой ветви рода — Иван Федорович и его сын Константин. Где же в это время находились потомки Михаила Васильевича?
Ответить на этот вопрос позволяет одно место из второй духовной грамоты великого князя Василия I, составленной в 1417 г. В ней он отдает следующее распоряжение: «Да свои же примыслъ даю ей (своей жене княгине Софье Витовтовне. — К. А.) на Белеозере слободка, што была княжа Васильева Семеновича»[493]. Кем был упоминаемый здесь князь Василий Семенович? Очевидно, белозерским князем, поскольку его владения находились в этом районе. Определяя его происхождение, видим, что в: белозерском княжеском доме нам известны два князя Семена. Но первый из них, князь Семен Васильевич Кемский, живший на рубеже XIV–XV вв., никак не мог быть отцом уже скончавшегося к 1417 г. князя Василия Семеновича. Поэтому единственно возможной фигурой отца последнего мог быть только князь Семен Михайлович, погибший в 1377 г. Таким образом, выясняется, что Василий Семенович являлся еще одним внуком Михаила (Михея) Васильевича и владел землями на Белоозере. Все это позволяет говорить о том, что во второй половине XIV в. этой ветви белозерских князей удалось возвратить себе родовые владения на Белоозере. Где же они находились?
В предыдущей главе мы обращали внимание на изображение «Родословного древа российских государей», написанное на сводах паперти соборной церкви Преображения Господня в московском Новоспасском монастыре. Среди лиц, изображенных в нем, имеется портрет некоего князя «Феодора Каргопольского». Определяя, кем мог быть этот князь, укажем, что среди белозерских князей XIV в. известны три Федора: Федор Михайлович, Федор Романович и Федор Семенович. Фигура первого из них, жившего в первой четверти XIV в., должна быть исключена, поскольку портрет «Феодора Каргопольского» помещен между изображениями «Иоанна Дмитровского» (им был, как мы выяснили, князь Иван Федорович Галичский) и «Василия Михайловича» (которым являлся князь Василий Михайлович Кашинский). Они жили во второй половине XIV в., а следовательно, и «Феодор Каргопольский» должен был действовать в это же время[494]. Из числа возможных лиц должен быть исключен и князь Федор Романович Белозерский. Он хотя и жил в указанное время, но в источниках упоминается с определением «Белозерский». Таким образом, единственно возможным лицом, с которым можно отождествить князя «Феодора Каргопольского», остается князь Федор Семенович.
Данная идентификация подтверждается выяснением родственных связей последнего из упомянутых «Сказанием» белозерских князей — князя Глеба Каргопольского и Цыдонского. Исследователей смущало определение «каргопольский» применительно к этому князю. В литературе считается, что Каргополь никогда не входил в состав Белозерского княжества. Но история этого северного города представляет собой своеобразное белое пятно в отечественной историографии. О времени его основания пика источников не сохранилось. Первым, кто пытался вы нить этот вопрос, был известный поэт XVIII в. Г.Р Державин, когда в бытность свою правителем Олонецкого наместничества объезжал вверенную ему территорию. Ему удалось обнаружить в местных архивах какие-то неясные следы местного летописания. В своей «Поденной записке учиненной во время обозрения губернии…» 1785 г он писал: «Начало построения города сего древность от нас скрыла, что же оный из числа старинных городов доказывает сие найденная в монастырских бумагах рукопись коей показуется, что жители сих мест… нападали на белозерские селения… все на ходу пожигали и опустошали, сие дотоле продолжалось, доколе князь Вячеслав, собрав войска, отразил нападение чуди и, победив, гнал оную, до берегов Белого моря. На обратном пути… нашед он удобное для отдохновения… назвал князь оное каргиным полем и учредил на оном свой стол… россияне сделали поле том острог, знаки коего и доныне видны»[495]. Следы этой рукописи прослеживались еще в 1863 г. Но позднее она исчезла, будучи проданной на распродаже имущества ее владельца[496].
В литературе Каргополь относят к числу древнейших поселений на севере России, хотя прямых указаний на время его основания в летописях нет. Считается, что первое достоверное известие о нем в общерусских сводах встречается под 1447 г., когда сюда во время феодальной войны бежали князь Дмитрий Шемяка и князь Иван Можайский захватившие с собой мать Василия Темного — великую княгиню Софью Витовтовну[497]. Древность Каргополя подтверждают и археологические разведки, в результате которых здесь были обнаружены слои XIV–XV вв.[498] Вместе тем остается неясной его государственная принадлежность. На исторических картах территория Каргополя и его округа обычно помечается как новгородская. Хотя, справедливое ради, следует отметить, что в литературе все же осторожно было высказано мнение о том, что «предполагается, что первоначально Каргополь зависел от Белозерского княжества, затем в XIV–XV вв. перешел под власть Новгорода[499]. Но оно не получило поддержки.
Поэтому Л.А. Дмитриев, зная из родословцев о существовании Карголомского удела Белозерского княжества, предлагал читать в определении титула князя Глеба вместо «каргопольский» — «Карголомский»[500]. Но согласиться с этим нельзя, хотя бы потому, что опубликованный исследователем текст «Сказания» по варианту Михайловского прямо указывает на принадлежность Каргополя к Белозерскому княжеству, когда сообщает, что вместе с белозерскими князьями к Дмитрию Донскому «приидоша белозерские и каргопольския силы»[501]. Более того, в начале данной главы мы упомянули известие о том, что в 1378 г. на озеро Лаче был сослан некий поп, действовавший в интересах сына последнего московского тысяцкого Ивана Васильевича Вельяминова и захваченный перед сражением с татарами на реке Воже[502]. Устюжский летописный свод уточняет, что узник был сослан именно в Каргополь[503].
Эти свидетельства источников позволяют говорить о том, что в XIV в. Каргополь входил в состав Белозерского княжества и определение Глеба князем Каргопольским соответствует действительности. К сожалению, источники не указывают его отчества. Но, судя по времени жизни, а также тому, что он носил тот же титул князя Каргопольского, что и Федор Семенович, князя Глеба можно признать его братом и, соответственно, сыном князя Семена Михайловича.
«Сказание» именует Глеба князем «Каргопольским и Цыдонским». Но выше мы видели, что позднейшие переписчики памятника в определениях князей допускали описки. Вероятно, определение «цыдонский» является одной из них. В.А. Кучкин выяснил, что в ряде списков «Сказания» оно фиксируется как «ундонский»[504]. Это позволяет выяснить, что Глеб был удельным князем Каргопольским, а центр его владений располагался в сохранившемся до сих пор старинном Ундозерском погосте к западу от Каргополя (в современном Вытегорском районе Вологодской области, в 60 км от Вытегры). По соседству располагала владения андомских[505] и кемских князей, последние из которых получили прозвание по реке Кема, вытекающей из Кемского озера и впадающей в Белое озеро.
Выявление еще одной ветви белозерского княжеского дома — князей Каргопольских позволяет нам составить полное родословие белозерских князей XIV в., которое представляется нам в следующем виде:
Приобретение Белоозера московскими князьями
Прежде чем решить вопрос о времени и способе приобретения Белоозера московскими князьями, мы должны выяснить — какой статус имело Белозерское княжество во времена Ивана Калиты?
Мы видели, что в последней четверти XIII в. сыновья Глеба Васильковича Белозерского теряют свои родовые владения и переходят на службу у великого князя Андрея Александровича в Новгороде и Пскове. Между тем в литературе существует мнение, что в начале XIV в. самостоятельность Белозерского княжества была восстановлена. Это утверждение основано на летописном известии под 1339 г. о князе Романе Михайловиче. По мнению В.А. Кучкина, упоминаемое летописцем прозвище князя Белозерский, а также сам факт его поездки в Орду позволяет говорить о том, что перед нами вполне суверенный правитель, который вел самостоятельную политику по отношению к Орде[506]. На взгляд историка, возобновление Белозерского княжества в XIV в. связано с тем, что князь Федор Михайлович женился в 1302 г. в Орде