[507], подкрепив свои отчинные права с ордынской помощью[508].
Но так ли это было на самом деле, как полагает В.А. Кучкин? Мы видели, что и сын, и внук Федора Михайловича по-прежнему оставались лишенными своих белозерских владений, и поэтому связывать с его фигурой восстановление самостоятельного существования Белозерского княжества было бы весьма неосмотрительно. Для того чтобы решить вопрос — каким образом это произошло, мы должны возвратиться к событиям начала XIV в.
Великий князь Андрей Александрович скончался в июле 1304 г. и был похоронен в своем стольном городе Городце. Ряд летописей, говоря о кончине Андрея, сообщает важное дополнение: «А бояре его ехаша во Тверь»[509]. Очевидно, среди них был и Федор Михайлович Белозерский. Думать так позволяет известие о его втором браке на дочери Дмитрия Жидимирича в 1314 г.[510] А.В. Экземплярский, указывая на отчество тестя белозерского князя и не зная, кем он был, осторожно предположил, что он, возможно, был новгородским боярином[511]. Однако имя Дмитрия Жидимирича встречается в источниках. Он принадлежал к роду тверских бояр XIV в. Бибиковых[512]. Их родословие сообщает: «Приехал во Тверь к великому князю Михаилу Тверскому из Синие Орды татарин служити, а имя ему Жидимер, а сказывается он, что был сродичь Синия Орды царем, а Жидимера сын Дмитрий…»[513]. Таким образом выясняется, что в начале XIV в. князь Федор Михайлович Белозерский был самым тесным образом связан с Тверью.
Следующее по времени известие о белозерских князьях встречается под 1339 г., когда упоминается брат Федора — Роман Михайлович Белозерский. В этом году он ездил в Орду с князьями Александром Михайловичем Тверским и Василием Давыдовичем Ярославским. Рогожский летописец поместил лишь краткое сообщение об этой поездке: «Тако же пошли въ Орду князь Василеи Давыдович Ярославский, князь Романчюкъ Белозерскыи»[514]. Но другие летописи добавляют любопытные подробности.
Весной 1339 г. в Орду прибыл московский великий князь Иван Калита, где от хана Узбека, по выражению летописца, «честь велию приимшу». Подобное радушие татар, судя по всему, объяснялось огромными суммами серебра, которое Калита раздавал в Орде. Очевидно, «думою» Калиты хан приказал послать за тверским князем, а также Василием Ярославским «и по иныхъ князей». Получив ханский вызов и зная, что в Орде находился его злейший противник, Александр Михайлович Тверской не спешил ехать к хану, а послал вместо себя сына Федора, чтобы тот узнал о положении дел. Известия от него пришли самые неутешительные: следуя наущениям Калиты, Узбек затаил гнев на тверского князя. Между тем выбор у Александра Михайловича был невелик — или ехать в Орду на верную смерть, или снова бежать из родного города, но при этом подвергнуть Тверь опасности татарского нашествия.
Тем временем Калита успел возвратиться на Русь, и только тогда Александр Михайлович решился ехать, очевидно надеясь на то, что в отсутствие московского князя сумеет оправдаться. Вместе с ним отправились Василий Ярославский и Роман Белозерский. А.И. Копанев видел в спутниках тверского князя участников антимосковской коалиции. Поводом для такого утверждения послужило то, что Калита, узнав о поездке ярославского князя, распорядился послать отряд из 500 человек, чтобы перехватить Василия. Но последний сумел отбиться и прибыл в Орду. Гуда же приехал и тверской князь. В ханской ставке его уже ожидали. Почти два месяца он пробыл в Орде, а 28 октября с сыном был казнен[515].
После 1339 г., то есть поездки к хану, никаких упоминаний о Романе Михайловиче нет. Это дало основание исследователям полагать, что и белозерский князь мог поплатиться жизнью, как поплатились Александр Михайлович Тверской и его сын Федор. «Не погиб ли он вместе с тверским князем?» — спрашивал А.И. Копанев[516]. Зная, что брат Романа — Федор Михайлович вторым браком был женат на представительнице тверского боярского рода,
предположение о близости Романа к тверскому князю может выглядеть довольно убедительно, как и последующий логический вывод А.И. Копанева о том, что московский князь, одержав победу над своими врагами, постарался закрепить ее браком своей дочери с молодым княжичем еще недавно враждебного княжества. И действительно, мы видим, что сын Романа Федор был женат на дочери Калиты.
Правда, позднейшие историки отметили, что недостаток исторических свидетельств не дает оснований для каких-либо категорических утверждений о возможной гибели Романа в Орде. Поскольку ездивший с ним Василий Ярославский прожил после этой поездки еще несколько лет (он был двоюродным братом Романа по женской линии), можно полагать, что Роман Михайлович все же избежал участи тверских князей. Впрочем, не исключена вероятность и того, что Роман Белозерский был настолько малозаметной фигурой, что просто мог не привлечь внимания летописца[517].
Но в действительности дело обстоит иначе. В предисловии мы говорили, что при скудости имеющейся источниковой базы всего лишь один новый факт может перечеркнуть все казавшиеся логически оправданными прежние умозаключения. Именно это мы видим и в случае поездки белозерского князя в Орду в 1339 г.
В 1970–1980-х гг. в Новгороде было найдено несколько печатей, содержащих на одной стороне конное изображение святого Георгия, а на другой надпись о своей принадлежности: «Печать Романова Михайловича». По весьма обоснованному предположению В.Л. Янина, ее следует связать с князем Романом Михайловичем Белозерским, который при великом князе Юрии Даниловиче Московском был связан службой с Новгородом[518].
Тем самым выясняется, что Роман Михайлович Белозерский по своим служебным интересам теснейшим образом контактировал не с Тверью, как можно было бы думать, а с ее злейшей соперницей Москвой. Более того, эта связь белозерских князей с Москвой возникла еще до того, как Калита получил великое княжение в 1328 г. во времена старшего брата Калиты Юрия, а следовательно, вхождение Белоозера в сферу московского влияния следует относить к промежутку между 1314 г., когда Федор Михайлович Белозерский женился вторым браком на дочери тверского боярина, и 1325 г., в котором Юрий Московский погиб в Орде. Очевидно, эту датировку можно сузить. Видимо, после гибели в Орде осенью 1318 г. тверского князя Михаила часть белозерских князей, среди которых был и Роман Михайлович, переходят на службу к новому великому князю, которым стал Юрий Данилович Московский.
Этот вывод подтверждается другой находкой, сделанной приблизительно в то же время. Выше мы говорили о находке печати, на одной стороне которой имеется аналогичное конное изображение святого Георгия, а на другой надпись: «Печать княжа Васильева». Принцип оформления буллы позволил В.Л. Янину отнести данную печать к периоду новгородского княжения великого князя Юрия Даниловича Московского (1318–1322)[519]. Оказалось, что она принадлежала родному дяде Романа Михайловича — князю Василию Глебовичу.
После выяснения данных обстоятельств становятся более понятными некоторые детали поездки тверского князя в Орду в 1339 г. Вероятно, выждав, когда Калита возвратится из Орды, Александр Михайлович пригласил ехать с собой к хану Василия Ярославского, женатого на дочери Калиты Евдокии, и его сородича Романа Белозерского, служившего московскому князю. Брат последнего, как мы помним, занимал достаточно видное место при тверском дворе. Именно на их заступничество, вероятно, и надеялся тверской князь. Разумеется, это не могло понравиться Калите, и он отправил ратников перехватить по дороге своего ярославского зятя и ехавшего с ним Романа Михайловича. Возможно, Калита опасался того, что, зная изнутри о различных, иногда нелицеприятных сторонах жизни московского двора, князья ненароком могли сообщить хану довольно любопытные подробности о его московском любимце. Но Александру Михайловичу так и не удалось противопоставить московскому серебру в Орде достойной замены. Вмешательство же приехавших с ним двух князей лишь отложило неизбежную развязку: Александр Михайлович был казнен не сразу по своем прибытии к хану, лишь после долгих споров в Орде.
При анализе известия о поездке белозерского князя Орду в 1339 г. и факта его службы московским князьям еще в первой половине 20-х гг. XIV в. при Юрии Даниловиче для нас представляется важным другой вывод: «куплю» Белоозера, очевидно, следует отнести к тому времени, когда белозерские князья переходят на московскую службу, то есть к промежутку между 1318 и 1322 гг.
Всякая сделка (а «купля» Белоозера таковой именно являлась) предусматривает как минимум две стороны продавца и покупателя. Кто из белозерских князей мог «продать» Белоозеро? В.Л. Янин, поставив этот вопрос, по сути выбирал всего лишь из двух известных по родословцам белозерских князей, живших в первой трети XIV в. Ему надо было найти современника Калиты. Поскольку Федор в последний раз упомянут летописью под 1314 г., то есть задолго до вокняжения в Москве Ивана Калиты, оставалась возможной лишь фигура его брата Романа Михайловича, как раз являвшегося современником московского князя[520]. Отодвинув же время «купли» Белоозера на более раннее время — к 1318–1325 гг., мы нарушаем логичность выводов В.Л. Янина.
Напомним, что в предыдущих двух главах мы выяснили что под «куплей» Мещеры и Галича следует понимать передачу тестем своему зятю приданого. Все это должно было сопровождаться заключением брака московского князя с представительницей белозерского княжеского дома. Попытаемся определить, кто же из известных нам белозерских князей, живших в первой трети XIV в., мог стать тестем московского князя? Роман Михайлович Белозерский родился до 1293 г., его отец умер в указанном году. Следует полагать, что его рождение произошло незадолго до этой даты, поскольку его сын Федор Романович участвует в Куликовской битве 1380 г. Понятно, что к первой половине 20-х гг. XIV в. у него не могло быть достаточно взрослой дочери, которую можно было бы выдать замуж. Относительно его брата Федора мы знаем о двух браках последнего в 1302 и 1314 гг. От первого брака к указанному нами времени у Федора Михайловича вполне могла иметься взрослая дочь.