[661]. Аналогичное известие летописец помещает пятью годами позже, под 1320 г.: «Приеха из Орды великый князь Юрие Даниловичь в Ростов, а оттоле иде к Новугороду»[662].
Предыдущие исследователи не обращали внимания на эти известия, полагая, что ничего необычного в них нет, поскольку Ростов для Юрия, судя по всему, являлся лишь транзитным пунктом на пути из Орды в Новгород и обратно.
Однако привлечение еще одного летописного известия ставит под сомнение это возможное утверждение. 10–20-е гг. XIV в. ознаменовались для Руси острым соперничеством тверских и московских князей за великокняжеский стол. Эти события были неоднократно описаны. Не останавливаясь на всех перипетиях этой борьбы, осветим лишь ее отдельные эпизоды.
Юрий Московский, уехав в Орду весной 1315 г., пробыл там два года. За это время он сумел приобрести влияние на молодого хана Узбека и, более того, женился на его сестре Кончаке, принявшей при крещении имя Агафия. Получив от своего шурина ярлык на великое княжение, Юрий, знавший, что предстоит тяжелая борьба с Михаилом Тверским, появился на Руси с сильным татарским отрядом… Однако удача отвернулась от Юрия. 22 декабря 1317 г. в 40 верстах от Твери при селе Бортеневе произошел бой между князьями, Юрий был разбит, бежал, а тверичи захватили массу пленных, среди которых была и сестра хана. Кончака была отвезена в Тверь, где вскоре умерла при неясных обстоятельствах. Летописцы по-разному передают подробности ее смерти. Некоторые из них прямо говорят, что она была «зелием уморена бысть», другие подчеркивают, что «княгиню Юриеву не убиша», третьи просто передают ходившие слухи. Как бы то ни было, победа Михаила в конечном счете обернулась для него поражением. Он был вынужден заключить с Юрием мир, а затем по приказу хана должен был отправиться в Орду на суд со своим противником. Понимая, чем в Орде ему грозит смерть сестры хана, Михаил всячески оттягивал свою поездку туда, послав вместо себя 12-летнего сына Константина, очевидно как заложника. Лишь в августе 1318 г. он отправился к хану, к которому прибыл в начале сентября. Узбек приказал его судить, Михаил оправдывался, его судили вторично, но в итоге 22 ноября 1318 г., ровно через 11 месяцев после злосчастной битвы, он был казнен по приказу хана. Юрий взял труп своего врага, привез его в Москву, и лишь летом 1319 г. после долгих переговоров и унижений со стороны тверичей останки их князя были отданы им и, почти через год после его гибели, 6 сентября 1319 г. захоронены в тверской церкви Святого Спаса, а Юрий получил тело Кончаки.
Во всей этой истории для нас наиболее интересным представляется вопрос — где же нашла свой последний приют Кончака? Летописцы по-разному говорят о времени ее погребения — по одним известиям выходит, что она была захоронена сразу после смерти, по другим — ее тело Юрий получил в обмен на труп Михаила Тверского. Поскольку стольным городом Юрия являлась Москва, логично было бы предположить, что Кончака была захоронена в ней. Но в действительности она была погребена в Ростове. «Везоша ея со Твери в Ростов, и положиша юв церкви святыа Богородицы в Ростове», — отметил летописец[663].
«И отчего тело Кончаки отвезли в Ростов?» — задавал недоуменный вопрос историк Тверского княжества В.С. Борзаковский[664]. Ответ на него может быть лишь один — в Ростове находились владения самого князя Юрия Даниловича, и именно в них он был волен похоронить свою супругу.
Но каким образом Юрию достались земли в Ростове? Во время описываемых событий Юрию Даниловичу было уже около 40 лет, и Кончака была его второй женой. Первой же супругой московского князя была неизвестная нам по имени княжна из ростовского дома. Об этом сохранилось свидетельство летописца под 1297 г.: «Женися князь Юрьи Даниловичь в Ростове»[665].
Встречающееся в русских летописях выражение «жениться в Ростове, Твери, Рязани и т. п.» означало не что иное, как жениться на дочери князя Ростовского, Тверского, Рязанского и т. д. По весьма обоснованному предположению А.В. Экземплярского, тестем Юрия мог быть только ростовский князь Константин Борисович, дед Федора и Константина Васильевичей, поделивших Ростов на две половины. В конце XIII в. источники просто не знают другого ростовского князя (все равно — из живых или умерших), на дочери которого мог бы жениться Юрий[666].
Таким образом, очевидно, именно подобным образом — в качестве приданого Юрий получил владения в Ростовском княжестве. Сделав это предположение, мы можем правильно объяснить и несколько других летописных известий о Ростове этого времени, остававшихся до сих пор не совсем ясными для нас.
Вторая половина 10-х гг. XIV в. стала для Ростова, пожалуй, самым тяжелым временем в этом столетии. С пугающей периодичностью, чуть ли не каждые два года, его грабили татары. Под 1315 г. IV Новгородская летопись сообщает: «Той же осени прииде из Орды князь Михайло (Тверской. — К. А.), ас ним послове, Таитемир, Иархожа, Индый; сии же в Ростове быша и много зла содеяша». Под 1316 г. oнa же помещает известие: «Прииде из Орды князь Василей Костянтиновичь (Ростовский. — К. А.), ас ним послы Сабанчий, Казанчий, и много зла сътвориша в Ростове»[667]. А.В. Экземплярский высказывал по этому поводу недоумение — что же заставило ростовского князя приводить в свою отчину татар, чьими стараниями она была разорена?[668] Под 1318 г, видим аналогичное сообщение: «Приеха Конча (татарский посол. — К. А.) на Русь и уби 100 и 20 человек на Костроме, а Ростов взя, и церковь святую Богородицю пограби, и вси церкви и монастыри и села, и люди плени»[669]. Наконец, под 1320 г. читаем там же: «Приеха из татар Юрьи в Ростов… Тогда быша злии татарове в Ростове, и събравшеся людие, изгониша их из города»[670]. Не будет преувеличением сказать, что в этот период Ростов был самым разоряемым татарами городом на Руси — четыре погрома за неполных шесть лет.
Подобное «внимание» татар к Ростову объясняется очень просто, если вспомнить, что это был период резкого обострения московско-тверской борьбы, в пылу которой стороны не гнушались призывать на помощь татар, а именно в Ростове находились владения московского князя. Становится понятным и приглашение татар князем Василием Константиновичем Ростовским — они грабили не его собственные владения, а ту часть княжества, что принадлежала мужу его сестры. То, что разорялись земли именно князя Юрия Даниловича, подтверждает и то, что в 1318 г. ограблена была именно церковь Святой Богородицы — та, в которой Юрий позже захоронит Кончаку.
Все это позволяет с уверенностью говорить, что московские владения появляются в Ростове уже с конца XIII в. Они представляли собой не что иное, как земли, полученные князем Юрием в приданое за своей женой, дочерью князя Константина Борисовича Ростовского. Очевидно, вместе с ними Юрий получил и Углич.
Но здесь возникает один недоуменный вопрос — как согласовать этот вывод с показаниями духовной грамоты 1389 г. Дмитрия Донского, относящими время приобретения владений в Угличе и Ростове московскими князьями к несколько более поздней эпохе Ивана Калиты, брата Юрия Даниловича?
Действительно, завещание 1389 г. Дмитрия Донского называет Углич «куплею же деда своего»[671]. Но никакого разногласия здесь нет — Дмитрий Донской нигде в своем завещании не говорит именно о Калите, а упоминает лишь «деда своего». Под этим определением мог пониматься как сам Калита, так и его братья. Для Дмитрия все они были дедами. Таким образом, под это определение мог подходить не только Иван Калита, как полагали исследователи, но и его родной брат Юрий.
С другой стороны, нам необходимо объяснить показания источников о том, что «первая же половина Ростова к Москве соединися при великом князе Иване Даниловиче», хотя мы видели, что московские владения появляются в Ростове уже при князе Юрии Даниловиче[672].
Выше, касаясь летописных известий об Угличе в 70-х гг. XIV в., мы обратили внимание на то, что в это время на него предъявляют претензии тверские князья. Чтобы понять, с чем это было связано, мы должны проследить дальнейшую судьбу ростовских владений князя Юрия Даниловича. Вернувшись в 1319 г. в Москву триумфатором — с телом своего поверженного противника и пленниками — захваченными в Орде тверскими боярами и сыном убитого князя Михаила Тверского Константином Михайловичем, которому исполнилось уже 13 лет, Юрий, казалось, мог торжествовать — он снова получил великокняжеский ярлык. Но трезвый рассудок подсказывал необходимость мириться с Тверью, которая еще никоим образом не была сломлена и жаждала отмщения за гибель своего князя. (К слову, это и произошло несколькими годами позже — 21 ноября 1325 г. Юрий был убит в Орде сыном Михаила Дмитрием, как раз накануне того дня, в который погиб его отец.) Важную роль в примирении Юрия с Тверью сыграл ростовский епископ Прохор. Под 1319 г. Тверская летопись сообщает о приезде в Тверь Прохора и князя Ярослава Стародубского, которое «зовуще князя Александра Старшего сына Михаила Тверского. — К. А.) к князю Юрию в любовь». Под их личные гарантии Александр приехал во Владимир к московскому князю, заключил мир, а затем взял тело своего отца. Одновременно Юрию были отданы останки Кончаки[673].
Наиболее удобным способом сгладить отношения с Тверью было бы породниться с тверскими князьями. Родословцы детей у Юрия не упоминают, однако из летописных свидетельств выясняется, что от первого брака с ростовской княжной у него была дочь Софья