— Ну, что ж, нет так нет, — не стал он возражать. — Тогда не будем отвлекаться на дела. Просто маленькая веселая вечеринка… Чтобы в нашем старом доме стало светлее… Чтобы снова наладить дружеские отношения. Что скажешь, Карлотта?
— Конечно, конечно, — устало отозвалась Карлотта Дрю.
— Так вы придете? — спросил старикан. Я уже не раз удивлялся, его навязчивости. Он знал, что обошелся со мной несправедливо, но был из тех людей, которые стремятся сохранить дружбу со своими жертвами. Такой вот многогранный тип.
— Уверен, что мисс Мэри-Уилл тоже будет рада вашему присутствию, — добавил он.
— Она меня не приглашала, — возразил я.
— Это не мой день рождения, — ответила Мэри-Уилл, — и не моя вечеринка.
— Это не ваш день рождения, — прыснул Дрю. — Это точно. Но, надеюсь, это ваша вечеринка. Это общая вечеринка. Так что вы скажете, мой мальчик?
Меня взбесило безразличие Мэри-Уилл, и теперь ничто не заставило бы меня отказаться.
— Приду с удовольствием, — решительно произнес я.
Я обращался к Дрю, но смотрел на пренебрежительный профиль Мэри-Уилл.
— Отлично! — воскликнул старикан и выглянул в окно. — Где мы сейчас? Ах, да — «Пост и Грант», этот магазин где-то поблизости, — он велел шоферу остановиться. — Я на минутку, — проговорил он, когда машина подкатила к бордюру. — Мне нужны свечи… Свечи для обеда… — и он выпрыгнул наружу.
Мы стояли в тумане, а вокруг буйствовала настоящая симфония в духе Вагнера. Пошел уже шестой час, и весь Сан-Франциско, с добавлением Окленда и Беркли, блуждая во тьме, устремился домой.
— Ваш муж сегодня в веселом настроении, — заметил я, обращаясь к Карлотте Дрю. — Наверно, это влияние Сан-Франциско, — продолжал я. — О нем все говорят как о веселом городе. Оживление, яркие краски, любовь…
— И дюжины красивых девушек, — вставила Мэри-Уилл.
— Я их не вижу.
— Подождите, пока рассеется туман, — ответила она.
Генри Дрю вернулся к машине. Он велел водителю остановиться у моего отеля и плюхнулся на свое сиденье. В руке он держал небольшой пакет.
— Свечи для вечеринки, — засмеялся он. — Пятьдесят маленьких розовых свечек.
Пятьдесят! Я попытался рассмотреть его в полутемном салоне. Пятьдесят… Не может быть! Старикану должно быть никак не меньше семидесяти. Что он надеялся выиграть такой глупой уловкой? Вернуться в средний возраст хотя бы в наших глазах? Нет, стоп! А вдруг ему и в самом деле пятьдесят? Если верить слухам, то он вел разгульную, безалаберную жизнь. Возможно, это и сыграло с ним злую шутку, и теперь в свои пятьдесят он выглядел на все семьдесят.
Мы подъехали к гостинице, и Ханг Чинчанг тут же оказался на тротуаре с моим багажом.
— Я пришлю машину за вами к семи часам, — сказал Дрю. — У нас будет веселая вечеринка. Не подведите меня.
Я поблагодарил его, и машина, не дожидаясь, пока мы распрощаемся, отправилась в путь. Я провожал ее взглядом, стоя у края мостовой. Невероятно! Это мой первый вечер на американской земле, вечер, о котором я мечтал все долгие четыре года, — и мне придется провести его, отмечая день рождения своего злейшего врага! Но там будет и Мэри-Уилл. Она отвергла меня навсегда, и я собирался доказать ей, что так поступать не следовало.
Глава III
За пару минут до семи я спустился вниз, в ярко освещенный вестибюль гостиницы. Там сидел, развалившись в кресле, Паркер, судовой врач, с которым мы с Дрю делили каюту на пароходе. Он встал и подошел ко мне, привлекательный дьявол в вечернем костюме. Несомненно, привлекательный и, несомненно, дьявол.
— Что это вы разодеты в пух и прах? — поинтересовался он.
— Собираюсь на вечеринку по случаю дня рождения, — пояснил я.
— Ушам своим не верю! Неужто вас пригласили на гулянку старика Дрю?
— А почему бы и нет? — спросил я.
— Но ведь вы со стариком… Вы же смертельные враги…
— Вовсе нет. Он скорее любит меня. Ведь меня так легко облапошить. А такие люди ему по душе. Так что он попросил меня прийти.
— А вы? Вы ведь его не любите? А согласились… Ах, да, я забыл про ту крошку с Юга…
— Это уже мои личные дела, — сердито прервал его я.
— Естественно, — примирительным тоном заметил он. — Лучше пойдемте выпьем. Нет? Я и сам собираюсь на эту вечеринку.
Я задумался: его слава донжуана гремела по всему миру. Так, может, его связь с Карлоттой Дрю была не просто мимолетной интрижкой, которая скрашивала скуку очередного рейса? Пожалуй, ответ был очевиден. Да, не просто.
— Там, наверно, будет тоска зеленая, — продолжал он. — Но Карлотта настояла. А для нее я готов на все. Удивительная женщина!
— Вы так считаете? — спросил я.
— А вы? — отозвался он.
— В присутствии знатока, — заметил я, — я бы не решился высказывать свое мнение.
Он рассмеялся.
— Ээ… Вам кое-что известно о делишках старика Дрю, — забросил он крючок. — Он, должно быть, очень богат?
— Должно быть, — сказал я.
— Тот рудник, на котором вы работали… Приносит большие деньги?
— Приносит большие деньги.
Я специально повторил его слова. Во всяком случае, он был откровенен. Какие жестокие замыслы роились за этими завистливыми зелеными глазами? Если убрать Генри Дрю с пути, то оставшиеся миллионы только добавят Карлотте очарования.
— Но ему только пятьдесят, — я постарался произнести это как можно серьезнее.
— Только пятьдесят?
— Только… И вечеринка по этому случаю, — пояснил я.
Паркер покачал головой.
— На мой взгляд, ему куда больше, — с явной надеждой проговорил он.
Внезапно передо мной возник Ханг Чинчанг, выглядевший чужим в этом западном вестибюле, и с поклоном сообщил, что машина Дрю уже ждет.
— Может, поедете со мной? — поинтересовался я у Паркера.
— Ээ… Нет, спасибо. Я подойду попозже. Мне надо побывать еще кое-где. До встречи!
И он направился к бару, где дела его, несомненно, и ждали. Я последовал за китайцем и сразу же сел в лимузин. Под еле слышный рокот дорогого двигателя мы вновь оказались на окутанной туманом улице.
На дороге уже не было такого оживления, как в пять часов, бурная симфония приутихла, и только редкие гудки случайных автомашин нарушали тишину. В салоне свет сейчас не горел, и я сидел в кромешном мраке. Почти сразу мы стали круто подниматься в гору. Видимо, это и был Ноб-хилл, один из прославленных «Семи холмов» этого романтического, построенного на холмах города. Я с интересом прижался лицом к стеклу, но камышовый туман все еще скрывал город моей мечты.
На одном из поворотов мы слегка задели борт проезжавшего мимо автомобиля, и вослед нам полетела громкая ругань. Я нашел выключатель, и осветил салон машины. Стали видны серая обивка и серебристые дверные ручки. Это мне что-то напомнило — что-то малоприятное. Ах, да — гроб. Я снова выключил свет.
Мы ехали минут двадцать, потом остановились у бордюра, и Ханг подошел к моей дверце. Позади него я увидел смутно различимую громадину дома, во множестве окон которого сквозь туман желтели огни.
— Конец пути, — сообщил Ханг. — Сделайте милость, проходите, пожалуйста.
Я поднялся следом за ним по длинной лестнице. Генри Дрю, должно быть, услышал, как мы подъехали, потому что ожидал нас в дверях.
— Прекрасно! Прекрасно! — воскликнул он.
Запахло плесенью. Несмотря на то, что я вошел из промозглой тьмы камышового тумана, меня охватило гнетущее чувство холода, затхлости и дряхлости. Это дом был настолько стар, что даже множество огней не придавали ему уюта. Он прожил много лет, избежал пожара и теперь жил воспоминаниями, ожидая, когда разрушительное Время завершит его историю словом «Конец».
— Ханг, возьми у мистера Уинтропа пальто и шляпу… — Дрю порывисто схватил меня за руку. — Пойдемте со мной.
Он напомнил мне малыша, празднующего свой первый день рождения. Мы зашли в библиотеку, где рядами выстроились пыльные книги. Со стен на нас смотрели представители рода Дрю из Сан-Франциско — блондины и брюнеты, худые и толстые, молодые и старые.
— Садитесь вот здесь, у камина, мой мальчик.
Я сел. В помещении царила давящая атмосфера, а сам Дрю казался каким-то жалким. Его день рождения! Кто все это придумал? Конечно, не его жена, которая глядела на него оценивающим взглядом, как бы подсчитывая его годы со все возрастающей ненавистью. И, конечно, не сын от первого брака, которого я никогда не видел, но который, по слухам, тоже ненавидел его.
Старик наклонился и протянул свои холодные прозрачные ладони к огню. Я заметил, что руки у него слегка дрожат.
— Девушки скоро спустятся вниз, — сказал он. — Прежде чем они появятся, хочу сообщить вам, что я обдумал наше небольшое дельце…
— Прошу вас, — прервал я. — Уверен, что ваша вечеринка окажется гораздо приятнее, если вы не станете об этом вспоминать… — Я сделал паузу. — Завтра вас посетит мой адвокат.
Тень улыбки скользнула у него по губам. Конечно, он мог насмехаться, потому что знал: я блефую. Нет у меня адвоката, и даже иск против него я не подавал.
— Вы совершенно правы, мой мальчик, — сказал он. — Сейчас не время для бизнеса. Давайте пить, есть и веселиться. Потому что завтра… Завтра мы встретимся с вашим адвокатом.
Теперь он уже открыто рассмеялся неприятным, издевательским смехом, и еще более острая ненависть к нему пронзила мое сердце. Зачем я пришел сюда? Зачем совершил такую глупость?
Громко и раскатисто зазвенел колокольчик, и Дрю помчался в холл, где Ханг Чинчанг уже открывал входную дверь. В широкую щель между портьерами я увидел рослого краснощекого полисмена, вынырнувшего из тумана.
— Здравствуйте, мистер Дрю, — весело произнес он.
— Здравствуйте, Райли, — ответил старик. Подбежав к полисмену, он схватил его руку. — Я вернулся.
— Рад вас видеть, — сказал Райли. — Я знаю, что ваш дом был заперт, а тут вдруг столько огней. Вот я подумал — пойду-ка посмотрю, все ли тут в порядке.
— Мы приплыли сегодня вечером, — ответил Дрю. — Конечно, все в порядке. Теперь вы все время будете видеть здесь много огней.