Вообще-то говоря, меня не так просто озадачить. Но поведение этого молодого человека, его интерес к Веддлу, тот факт, что он отсутствовал всю ночь, — все это разрушило некоторые интересные гипотезы, которые начали выстраиваться у меня в голове.
Когда мы уже сидели в большом холле его дома, в помещении, похожем на небольшую часовню, я, наконец, сообщил ему, зачем сюда приехал. Когда я рассказал о лодке, он недоуменно уставился на меня.
— Ничего не понимаю… Я не пользовался лодкой… Да, я не пользовался ею после того, как вы видели меня на реке. Вы можете сказать, где ее нашли?
Когда я описал место, где была причалена лодка, Терстон к моему удивлению спросил:
— А там были какие-нибудь вещи Веддла? В лодке или на берегу?
Я рассказал ему о чемодане. Мне показалось, что он слегка изменился в лице. Потом вдруг вскочил, оставив свой кофе нетронутым, и принялся мерить шагами комнату. Не знаю, что на него так подействовало. Его волнение показывало, что смерть Веддла интересует его не из простого любопытства.
Я снова задал вопрос:
— Что вы делали прошлой ночью?
— Я отправился в город, — ответил он. — При этом в его голосе проскользнула недовольная нотка: мол, какого черта ты ко мне пристал? — Нет, в самом деле, инспектор, не понимаю, почему вы допрашиваете меня о моих передвижениях!
— В какое время вы отправились в город?
— В семь часов вчера вечером… Или, может быть, в восемь. Я обедал не здесь.
Я окинул взглядом его серый костюм. Дело, из-за которого он отправился в город и провел там всю ночь, было, наверное, очень важным. Когда я приехал сюда, то предположил, что он только что вернулся домой. Но это предположение оказалось неверным, так как позднее я выяснил, что он возвратился в три часа.
Впрочем, не стоило вызывать у него тревогу. Я изобразил свою самую добродушную улыбку.
— Ваш кофе остывает, мистер Терстон, — заметил я, наливая себе вторую чашку. — Прошу извинить, если я задал вам вопросы, которые не следовало задавать.
Я допил свой кофе.
— Пожалуй, прокачусь обратно в Лоун-хаус и посмотрю, что там нашлось у Веддла в чемодане. Давно вы видели мисс Венн?..
Не успел я закончить свой вопрос, как услышал у себя за спиной женский голос.
— Вы разрешите войти?..
Я обернулся. В дверях стояла женщина — стройная, высокая, лет сорока на вид, одетая в изящный костюм. И хотя ни цветом кожи, ни чертами лица она не напоминала негритянку, я сразу понял, что она представительница этой расы, и предположил, что это жена Джона Филда.
Глава VIII
Увидеть здесь негритянку, на которой Джон Филд женился в сердце Африки… Чего-чего, но этого я не ожидал. От удивления я не мог произнести ни слова. Нельзя представить себе ничего более…как это говорится?.. инкогруэнтного, так, что ли?.. проще говоря, несообразного, чем явление этой молодой женщины в большом сводчатом холле старинной усадьбы. Она выглядела чужеродной в этой стране, она выглядела чужеродной в этом доме.
И вот что еще странно: ночью я как раз решил обязательно встретиться с нею сегодня.
Я повернулся к Гарри Терстону. Я думал, что он будет выглядеть смущенным… Ничего подобного!
— Вы не знакомы с миссис Филд? — с ледяным спокойствием спросил он. — Я привез их из города сегодня рано утром — ее и ее сына.
В таких ситуациях человек обычно не знает, что сказать. Во всяком случае, я долго не мог ничего путного произнести.
— Зачем вы привезли их сюда? — наконец спросил я.
— Потому что хотел узнать больше о Джоне Филде… Намного больше, чем знаю сейчас.
Признаюсь: до этого момента я никогда не принимал Гарри Терстона всерьез. Мне было известно, что его лодку видели вблизи от Лоун-хауса в момент убийства, и один из моих подчиненных даже предлагал его допросить. Однако преступников я изучил как облупленных, так что уверен: совершая убийство, образованный человек, как правило, не допускает глупых промахов, которые выдают его с головой.
Я перевел взгляд на женщину. Она, видимо, только что сообразила, кто я, и смотрела на меня с любопытством и пониманием. Терстон жестом пригласил ее войти и пододвинул ей стул.
— А теперь, мистер Терстон, — снова заговорил я, — будьте так добры сообщить мне, что именно вы хотите узнать о Филде. Возможно, я смогу вам в этом помочь.
Он покачал головой.
— То, что я хотел узнать о Филде, никак не связано с убийством. Меня очень интересуют подробности его прошлой жизни. И миссис Филд любезно согласилась приехать сюда.
— А разве для этого обязательно было привозить ее сюда? Разве нельзя было расспросить ее в Лондоне?
Он снова покачал головой.
— На вопросы, которые я хочу задать, ответить можно только здесь, — коротко ответил он.
Тогда я отбросил все свои дружеские и отеческие штучки и жестко потребовал детального отчета обо всех его передвижениях прошлой ночью. Оказалось, что алиби у него железное. Мало того, что он ездил в город, так еще и туда, и обратно его вез собственный шофер. Словом, попасть в окрестности рощи Тэдпоул, где было совершено убийство, он никак не мог.
Вряд ли мы с ним расстались большими приятелями, однако он был из тех молодых людей, кто понимает, что я всего лишь выполняю свой долг, так что злобу на меня вряд ли затаил.
Обратно в Лоун-хаус я направился не сразу. Мне вдруг пришло в голову забраться на вершину холма Джоллибой. Слишком долгая служба в полиции отучила меня от расчета на что-то вроде вдохновения, но я все же надеялся, что там, на высоте, многие вещи, которые сейчас еле видны в тумане, хоть немного да прояснятся.
Увы, этого не случилось.
Вниз я отправился по другому склону холма, через рощу Тэдпоул, и остановился там, чтобы посмотреть, как местные полицейские проводят осмотр местности. Найти там ничего не удалось, кроме полотенца. Как ни странно, оно обнаружилось на дне дупла в одном из деревьев. Полотенце было скомканное и еще влажное, но почти новое и, по моему впечатлению, недавно из прачечной. На нем даже была бирка, которую можно купить у галантерейщиков, чтобы пришить к белью. На бирке значилась и фамилия: «Веддл».
Но самое важное открытие сделал этим утром детектив беркширской полиции, который в попытке найти хоть какую-то улику наудачу отправился на ялике вниз по реке. Вообще-то забавно, когда дилетанты полагают, что улики буквально валяются под ногами по всей округе. Но этому парню повезло: ему попал в руки предмет, который радикально менял положение дела. Это был листок бумаги, плывущий по течению, и кто-то менее увлеченный делом, скорее всего, просто проплыл бы мимо него.
А вот он направил ялик к нему и выудил его из воды. Это был листок, очевидно, оторванный от календаря, и там стояла дата — четвертое августа текущего года. Он хотел уже выбросить его, но заметил на обороте карандашную запись и, прочтя ее, доставил бумажку мне.
Первое, что меня поразило, было то, что я уже где-то видел календарь такого же размера. Правда, где — этого я тогда вспомнить не сумел. Надпись на обороте листка сделали химическим карандашом, и она расплылась от воды, однако прочесть ее было достаточно легко. Наверху стояло число 23 — вероятно, это был номер страницы, так как начиналась надпись с середины фразы:
«…держал глаза открытыми. Уши я держал открытыми тоже. Однажды я видел Филда в роще Тэдпоул, но он тоже заметил меня и тут же отправился через Пруд обратно. Я приходил туда два вечера подряд и хорошо разглядел девушку, когда она уходила к себе домой. Я знаю, что мне делать. Если я женюсь на ней, то сразу разбогатею, так что я готов на все ради этого. В конце концов, она всего лишь секретарша и даже не знает…»
«Даже не знает» — таковы были последние слова на листке. Чего же она не знает? Для меня это было совершенно ясно. Она не знала, что является наследницей Филда. А вот Веддл знал.
Интересно было то, что листок несомненно являлся лишь частью длинного рассказа. Где же остальные листы? Я отправил офицера на поиски обратно по реке до самой Темзы, а потом отправился в домик, где жил Веддл.
Видимо, какой-то любитель совать нос в чужие дела успел подняться в дом и разбудить Восса. Вскоре я увидел, как он мчится по дорожке ко мне. Судя по пижаме и халату, он только что встал с постели.
— Это правда, что говорят про Веддла? Где это случилось? Почему никто меня не разбудил?
Я даже не пытался ответить на все его вопросы и только сообщил, что хочу еще раз осмотреть домик Веддла, и попросил одолжить ключ. Восс с помощью свистка вызвал садовника и отправил его за ключом, а мы двинулись к хижине. Я называю домик хижиной, потому что он, хотя и был построен из кирпича, имел соломенную кровлю. Пока мы дожидались садовника, я рассказал Воссу то, что считал нужным, и он глубоко задумался.
— Должно быть, он был где-то здесь, в окрестностях, прошлой ночью. Вы думаете, это он в нас стрелял?
Я не успел ответить на его вопрос, так как дверь домика отворилась. Когда же я зашел внутрь, то ответ ждал меня на столе. Это был пистолет системы «браунинг» с копотью на стволе от сделанных выстрелов и семью неизрасходованными патронами в магазине.
В комнате ничего не изменилось со времени моего визита, но (как мне вспомнилось теперь) большой календарь, который я видел на стене, сейчас лежал на столе. Листки вплоть до седьмого сентября были оторваны. Оборотная сторона листков была чистая и могла использоваться вместо писчей бумаги. У меня не оставалось сомнений, что Веддл так и поступил.
Ручка и чернила все еще оставались на столе. Как же он сюда забрался? Я подошел к двери и спросил у Восса, который не мог заехать в дом, так как проход был слишком узким, есть ли второй ключ от домика. Он покачал головой.
— Он легко мог сделать ключ сам, но мне это неизвестно.
Я уже пошел обратно в дом, когда он окликнул меня.
— Мне вот сейчас пришло в голову, что он мог все время находиться здесь.
— Вы имеете в виду — пока я обыскивал дом?