— Доктор Джервис, наверно, рассказал вам о том, что вчера вечером меня пытались убить, — сказала миссис Чейтер, когда я представил ее своему коллеге. — Так вот, вы не поверите, но когда я пришла в полицию, дала им описание покушавшегося на убийство негодяя и даже показала пальто, которое он носил, они мне ответили, что ничем не могут помочь. Короче говоря, получается, что тому мерзавцу позволят безнаказанно гулять на свободе.
— Сами подумайте, доктор, — сказал Миллер. — Эта леди дала нам описание, которое подойдет половине мужчин среднего класса в Соединенном Королевстве, и показала пальто без каких-либо особых примет. И теперь ожидает, что мы поймаем его владельца, не имея никаких следов. Мы в Ярде все-таки не волшебники, мы всего лишь полицейские. Поэтому я взял на себя смелость направить миссис Чейтер к вам.
Он ехидно улыбнулся и положил сверток на стол.
— И чего вы от меня хотите? — спокойно спросил Торндайк.
— Ну, как же, сэр, — пояснил Миллер. — Вот вам пальто. В карманах имеются пара перчаток, кашне, коробок спичек, трамвайный билет и ключ к дверному замку Йейла. Миссис Чейтер хотела бы узнать, чье это пальто.
Бросив взгляд на нашу явно расстроенную клиентку, он развязал сверток. Торндайк следил за ним с легкой улыбкой.
— Это очень любезно с вашей стороны, Миллер, — произнес он. — Мне кажется, что на мое ясновидение рассчитываете в первую очередь вы сами.
Суперинтендант тут же отбросил игривый тон.
— Я говорю вполне серьезно, сэр, — произнес он. — И буду признателен, если вы осмотрите пальто. У нас нет ничего, за что можно зацепиться, но нам бы не хотелось признать поражение. Я очень тщательно все проверил и не сумел найти никаких следов. Мне известно, что от вас не ускользает ничего, и, возможно, вы сумеете обнаружить то, что я упустил. Хотя бы какой-то намек, который поможет определить, в каком направлении вести расследование. Может, вы исследуете его под микроскопом? — добавил он с просящей улыбкой.
Испытующе глядя на пальто, Торндайк задумался. Я заметил, что проблема его все же заинтересовала. И когда леди с убедительной серьезностью поддержала Миллера, последовало неизбежное заключение.
— Ладно, — сказал Торндайк. — Оставьте мне это пальто примерно на час, и я его осмотрю. Боюсь, нет ни единого шанса что-нибудь там обнаружить, но даже если так, лишний осмотр не повредит. Возвращайтесь к двум часам. К тому времени я буду готов сообщить о своей неудаче.
Проводив посетителей, он вернулся к столу и с загадочной улыбкой посмотрел на пальто и большой официальный конверт, где лежали найденные в карманах вещи.
— Что предлагает мой ученый собрат? — спросил он, взглянув на меня.
— Для начала я бы обратил внимание на трамвайный билет, — ответил я. — А потом… Что ж, идея Миллера не так уж и плоха. Осмотрим поверхность под микроскопом.
— Думаю, лучше начать с последнего, — сказал Торндайк. — Боюсь, трамвайный билет собьет нас со следа. Человек может сесть в трамвай где угодно, а вот пыль, осевшая на пальто в помещении, указывает на конкретное место.
— Да, — ответил я. — Но она содержит в высшей степени сомнительную информацию.
— Это верно, — согласился он, забирая пальто с конвертом в лабораторию. — Но знаете, Джервис, я часто подчеркивал, что не стоит приуменьшать очевидную ценность пыли. То, что мы видим невооруженным глазом, обманчиво. Соберите пыль, скажем, с крышки стола. И что вы получите? Мелкий порошок однообразно серого цвета, похожий на пыль с любого другого стола. Но вот под микроскопом это серый порошок разделяется на отчетливые фрагменты определенных веществ, причем их происхождение можно установить совершенно точно. Впрочем, вы и сами все это знаете.
— Я согласен, что при определенных условиях ценность пыли как улики велика, — ответил я. — Но информация, которую можно получить при исследовании пыли с пальто неизвестного человека, вероятно, носит слишком общий характер и вряд ли позволит определить его владельца.
— Боюсь, что вы правы, — сказал Торндайк, кладя пальто на лабораторный стол. — Но хотя бы посмотрим, как работает патентованный пылеуловитель Полтона.
Небольшой прибор, упомянутый моим коллегой, изобрел наш искусный лаборант. Прибор работал так же, как обычный пылесос для чистки ковров, но имел одну особенность: в приемник вставлялось предметное стекло микроскопа, на которое поступала насыщенная пылью струя воздуха.
Гордый изобретатель поставил свой «уловитель» на стол, мы вставили в приемник смоченное стеклышко, Торндайк приложил насадку прибора к воротнику пальто, а Полтон включил отсос. Потом стекло вынули и поставили другое, насадку приложили к правому рукаву возле плеча, и Полтон снова включил отсос. Так повторялось до тех пор, пока не набралось полдюжины стекол с пылью, собранной с различных частей одежды. Затем мы установили подходящие микроскопы и приступили к исследованию взятых образцов.
Почти сразу же мне стало понятно, что там содержится вещество, которое обычно в пыли не встречается, во всяком случае, в заметных количествах. В образцах имелись, разумеется, обычные вкрапления шерсти, хлопка и других волокон с одежды и фурнитуры, а также частицы соломы, шелухи, волос, различных минералов и других обычных составляющих одежной пыли. Но в дополнение к этому я разглядел там в очень большом количестве разнообразные частицы других веществ, в основном растительного происхождения.
Я взглянул на Торндайка и увидел, что он взял карандаш и бумагу и составляет список веществ, которые обнаружил в объективе микроскопа. Я последовал его примеру, и какое-то время мы работали молча. Наконец мой коллега откинулся на спинку стула и просмотрел полученный список.
— Очень интересная коллекция, Джервис, — заметил он. — Что, по-вашему, необычного на стеклах?
— У меня тут прямо-таки маленький музей, — ответил я, заглянув в свой список. — Конечно, там есть известь с дороги к Рейнсфорду. В дополнение к этому я нашел частицы различных злаков, в основном пшеницы и риса. Особенно много риса. Еще там есть шелуха некоторых семян, мельчайшие осколки разных камней, желтые комочки, похожие на куркуму, раздробленные зернышки черного перца, один кусочек красного перца и пара частиц графита.
— Графит? — воскликнул Торндайк. — Я не нашел графита, зато обнаружил следы какао в виде спиралек и зернышек и хмеля — один фрагмент листа и несколько раздавленных шишечек. Можно взглянуть на ваш графит?
Я передал ему стекло, он с острым интересом его исследовал.
— Да, — подтвердил он, — это несомненно графит. Причем ни много ни мало шесть частичек. Придется проверить пальто потщательнее. Вы понимаете всю важность этого?
— Я вижу, что это, очевидно, фабричная пыль, так что, возможно, мы установим местонахождение нашего объекта. А вот куда это нас приведет дальше, не понимаю.
— Не забывайте, что у нас есть еще одна важная улика, — заметил Торндайк. Когда я вопросительно поднял брови, он добавил: — Ключ от дверного замка. Если мы сумеем поточнее установить его местонахождение, Миллер сможет совершить турне по входным дверям.
— А мы сумеем? — недоверчиво спросил я. — Сомневаюсь.
— Попробуем, — ответил Торндайк. — Очевидно, что некоторые вещества покрывают все пальто и внутри, и снаружи, а другие, как тот же графит, попадаются только в определенных местах. Мы должны точно найти эти места, а потом поразмыслить, что такое распределение означает…
Мы снова взялись за микроскопы, время от времени делая дополнения к спискам наших открытий. После почти часа упорного труда все стеклышки были исследованы, и мы сравнили наши списки.
— Итоговый результат таков, — сказал Торндайк. — На всем пальто, внутри и снаружи, осели вместе с пылью следующие вещества: рисовая мука — в изобилии, пшеничная мука — чуть поменьше, но тоже много, небольшие количества порошка имбиря, стручкового перца и корицы. Там есть также шелуха различных злаков, частицы коричного дерева и черного перца, мелкие опилки и пигмент имбиря, а не куркумы. И еще на правом плече и рукаве есть следы какао и хмеля, а на спине ниже плеч несколько фрагментов графита. Это уже кое-что. Какие отсюда выводы? Не забывайте, это не просто поверхностный слой пыли, это наслоения многих месяцев, внедрившиеся в ткань и уцелевшие там после неоднократных чисток щеткой. Такую пыль мог извлечь только наш пылеуловитель.
— Очевидно, — сказал я, — что те частицы, которые можно найти на всей поверхности, — это пыль из воздуха в том месте, где пальто обычно висит. Графит, видимо, попал со спинки сиденья, а какао и хмель — с фабрики, мимо которой тот человек часто ходит. Правда, я не понимаю, почему они остались только на правом боку.
— Это свидетельствует о времени, — заметил Торндайк. — И к тому же проясняет привычки нашего приятеля. Когда, уходя из дома, он минует фабрику, она у него справа. Когда возвращается домой, она у него слева, но рабочий день там уже окончен. Однако первая группа веществ важнее: она подсказывает, где он живет. Ведь он вряд ли фабричный рабочий или служащий. Значит, рисовая и пшеничная мука вместе с веществами, которые можно назвать специями, указывают на рисовый и мукомольный заводы и на фабрику по изготовлению специй… Полтон, принесите, пожалуйста, почтовый справочник.
Полистав страницы раздела «Промышленность и торговля», мой коллега заключил:
— Как я вижу, в Лондоне четыре рисовых завода, и самый крупный из них, «Карбатт», находится в Докхеде. Давайте посмотрим фабрики по производству специй… — Он снова полистал страницы и прочел список названий. — В Лондоне шесть таких фабрик, — сказал он. — Из них фабрика «Томас Уильямс и Ко» расположена в Докхеде. Ни одна из остальных не стоит рядом с каким-либо рисовым заводом. Следующий вопрос относительно мукомольного завода. Давайте посмотрим. Здесь есть названия нескольких мукомолен, но только одна находится в Докхеде рядом с рисовым заводом и фабрикой специй. Это «Сет Тейлорс».
— Это начинает становиться интересным, — сказал я.