В глаза нам бросилась крайняя, гнетущая нищета. Она предстала перед нами запущенной гостиной с ободранным полом, единственным стулом и крохотным столиком из соснового теса, голыми стенами и окнами, лишенными штор, гардин или хотя бы занавесок. Кусок корки от голландского сыра, выскобленный так, что стал тоньше бумаги, беззвучно шептал о недоедании. Голод таился в открытом буфете, в пустой хлебнице, в чайнице со слоем пыли на дне, в банке для джема, начисто вытертой коркой хлеба, от которой остались только крошки. Здесь не хватило бы еды даже для взрослой мыши.
В спальне нас ждала та же история, но с одним любопытным дополнением. Из мебели там находились только убогая раскладушка с соломенным матрасом и дешевым джутовым ковриком вместо постельного белья, поставленный на попа ящик из-под апельсинов вместо туалетного столика и другой такой же ящик с жестяным тазиком для умывания. Но вот костюм, висевший на двух гвоздях, был хотя и поношенный, но хорошо сшитый и даже модный. Еще один костюм лежал на полу, аккуратно свернутый и прикрытый газетами. И самое удивительное: на туалетном столике лежал серебряный портсигар.
— И чего же тот парень голодал? — воскликнул я. — Ведь мог заложить эту серебряную штуковину!
— Нет, не мог, — возразил Миллер. — Орудия производства не закладывают.
Миссис Чейтер, которая смотрела на все вокруг с молчаливым изумлением богатой женщины, которая впервые столкнулась с откровенной нищетой, внезапно повернулась к суперинтенданту.
— Не может быть! Это не тот человек! — воскликнула она. — Вы в чем-то ошиблись. Это бедное создание никак не могло попасть в такой дом, как Уиллоудейл.
Торндайк поднял газету. Под ней лежал аккуратно выглаженный и сложенный вечерний костюм вместе с рубашкой, воротничком и галстуком. Тордайк развернул рубашку и показал на измятую грудь. Внезапно он поднес рубашку поближе к глазам и снял с фальшивой бриллиантовой запонки волосок… Женский волосок.
— А вот это уже важно, — заметил он, подняв его двумя пальцами.
Миссис Чейтер, очевидно, подумала так же, потому что жалость и раскаяние испарились, и во взгляде у нее снова загорелся мстительный огонек.
— Скорее бы он пришел, — гневно воскликнула она. — После такой жизни тюрьма его вряд ли страшит. Но я все равно хочу увидеть его за решеткой.
— Да, — согласился детектив, — ему будет легко переселиться отсюда в Портленд… Внимание!
Раздался громкий скрежет, и, пока мы стояли, точно статуи, в квартиру вошел мужчина и закрыл за собою дверь. Усталый и расстроенный, он, волоча ноги, прошел мимо двери в спальню, но нас не заметил. Тут же мы услышали, как он, зайдя в кухню, наливает куда-то воду. Потом он вернулся в гостиную.
— Пошли, — сказал Миллер, тихо направляясь к двери.
Мы последовали за ним и, когда он распахнул дверь, заглянули ему за плечо.
Мужчина в одиночестве сидел за столом, на газете перед ним лежал ломоть серого хлеба и стоял стакан воды. Когда дверь спальни открылась, он приподнялся и словно окаменел, глядя на Миллера. На его выразительном лице застыло выражение ужаса.
В этот миг я почувствовал у себя на плече чью-то руку, и миссис Чейтер бесцеремонно проскочила мимо меня в комнату. Но на пороге она приостановилась, а выражение помертвевшего лица мужчины странным образом изменилось. Перемена была такая впечатляющая, что я невольно перевел взгляд с него на нашу клиентку. Она на мгновение обернулась, вся бледная, и ее лицо словно заледенело от невыразимого ужаса.
Драматическую тишину прервал деловитый голос детектива.
— Я офицер полиции, — сказал он, — и арестую вас за…
Ему помешал договорить взрыв истерического смеха миссис Чейтер. Детектив взглянул на нее в изумлении.
— Стойте! Стойте! — выкрикнула она дрожащим голосом. — Я думаю, это глупая ошибка! Это не тот человек. Это же капитан Роуленд, мой старый друг.
— Мне жаль, что он ваш друг, — сказал Миллер, — потому что я обязан просить вас выступить против него в суде.
— Мы можете просить, что угодно, — ответила миссис Чейтер. — Я говорю вам, что это не тот человек.
Суперинтендант потер нос и жадным взглядом окинул свою добычу.
— Я правильно понимаю, мадам, — сухо спросил он, — что вы отказываетесь от обвинения?
— Обвинения? — воскликнула миссис Чейтер. — Обвинять своего друга в том, чего он не совершал? Конечно, отказываюсь.
Суперинтендант взглянул на Торндайка, но физиономия моего коллеги превратилась в маску, лишенную всякого выражения.
— Что ж, ладно, — заметил Миллер, недовольно бросив взгляд на часы. — Значит, все наши хлопоты впустую. Желаю вам приятного вечера, мадам.
— Сожалею, что потревожила вас, — отозвалась миссис Чейтер.
— Сожалею, что вы это сделали, — последовал краткий ответ. И суперинтендант, бросив на стол ключ, направился к выходу.
Когда наружная дверь захлопнулась за ним, мужчина сел на стул с потрясенным видом, а затем, внезапно положив на стол руки, уронил на них голову и отчаянно зарыдал.
Мы с Торндайком пришли в замешательство и дружно повернулись, чтобы уйти, но миссис Чейтер жестом попросила нас остаться. Подойдя к мужчине, она легонько тронула его за плечо.
— Зачем вы это сделали? — мягким, сожалеющим тоном спросила она.
Мужчина выпрямился и красноречиво обвел рукой убогую комнатенку и пустой буфет.
— Это было наваждение, — пояснил он. — У меня не осталось ни пенни, и эти проклятые бриллианты бросились мне в глаза. Стоило только протянуть руку и взять их… Наверно, я обезумел.
— Тогда почему вы их не взяли? — спросила она. — Почему?
— Не знаю. Безумие миновало. И потом… Когда я увидел вас лежащей там… О Господи! Почему вы не отдали меня в руки полиции?
Он снова положил голову на руки и зарыдал.
Миссис Чейтер наклонилась к нему, в ее красивых серых глазах блеснули слезы.
— И все-таки, — повторила она, — почему вы не взяли бриллианты? Думаю, это было бы просто, стоило только захотеть…
— А зачем они мне были нужны? — страстно вопросил он. — Мне тогда ничего не было нужно! Я решил, что вы мертвы.
— Но, как видите, я жива, — сказала она, улыбаясь сквозь слезы. — И чувствую себя так хорошо, как только может себя чувствовать старая женщина вроде меня. Дайте мне ваш адрес, я вам напишу и дам один добрый совет.
Мужчина снова сел прямо и достал из кармана потрепанную коробочку с визитными карточками. Когда он вынул оттуда несколько карточек и развернул их, как игральные карты в покере, я заметил искорки в глазах у Торндайка.
— Меня зовут Огастас Бейли, — сказал мужчина.
Он достал нужную карточку, нацарапал огрызком простого карандаша свой адрес и снова опустил голову на руки.
— Благодарю вас, — сказала миссис Чейтер, продолжая стоять у стола. — А сейчас мы уходим. До свидания, мистер Бейли. Я напишу вам завтра, и вы должны отнестись серьезно к совету старого друга.
Я открыл перед нею дверь и обернулся перед уходом. Бейли все еще сидел, положив голову на руки и потихоньку всхлипывая. На уголке столика лежала небольшая кучка золотых монет.
— Полагаю, доктор, — заметила миссис Чейтер, когда Торндайк помог ей сесть в машину, — что вы записали меня в сентиментальные дуры.
Торндайк взглянул на нее, его обычно суровое лицо неожиданно смягчилось, и он тихо ответил:
— Сказано: «Блаженны милостивые».
Артур РивСмертоносная трубка
Выпускник Принстона и Юридического колледжа Нью-Йорка. Увлечение наукой и передовыми технологиями проявилось и в его детективах. Рив, сам участвовавший в создании криминалистической лаборатории в Вашингтоне, сделал героем своих произведений Крейга Кеннеди, профессора химии Колумбийского университета, который вычисляет преступников, используя психоанализ и экзотические для того времени приспособления: детектор лжи, сейсмограф, диктофон и прочее.
Любимый композиционный прием Рива: в конце профессор собирает всех подозреваемых вместе и объясняет, как именно и кем было совершено преступление.
— О Господи, Грегори, что случилось? — спросил Крейг Кеннеди у рослого взволнованного человека, который ввалился к нам однажды вечером. — Джеймсон, пожмите руку доктору Грегори. Так в чем дело, доктор? Неужели ваши икс-лучи так вас ошарашили?
Доктор машинально подал мне руку. Она была холодна, как лед.
— Для меня это страшный удар!
Грегори обессиленно рухнул в кресло и положил перед Кеннеди вечернюю газету.
Там на первой странице под рубрикой «Последние новости» красовался заголовок: «Лечение икс-лучами поставило светскую даму перед угрозой смерти».
Вот что говорилось в заметке:
«На открывшемся сегодня судебном процессе стало известно об ужасной трагедии. Миссис Хантингтон Клоус требует от доктора Джеймса Грегори, специалиста-рентгенолога, чьи кабинеты расположены на Мэдисон-авеню, компенсации за увечья, причиненные ей, как считает миссис Клоус, при прохождении у него курса лечения. Несколько месяцев назад она начала проходить курс лечения икс-лучами для удаления родимого пятна на шее. В своей жалобе миссис Клоус утверждает, что безответственность доктора Грегори стала причиной возникновения у нее лучевого дерматита, являющегося разновидностью ракового заболевания кожи, и что воздействие икс-лучей вызвало у нее нервный срыв. Одновременно с открытием процесса она покинула свой дом и легла в частную больницу. Миссис Клоус хорошо известна своими светскими приемами, и ее отсутствие станет большой потерей для высшего общества».
— Что мне делать, Кеннеди? — жалобно спросил доктор. — Помните, я как-то рассказывал вам об этом случае? Что-то там пошло не так. Я еще говорил, что после нескольких сеансов побоялся продолжать лечение и отказался это делать. У нее, как она совершенно справедливо утверждает в своей жалобе, возник дерматит и появились симптомы нервного истощения. Но говорю как перед Господом Богом, Кеннеди, что несколько процедур не могли привести к такому результату. А сегодня вечером, когда я уже уходил из кабинета, позвонил адвокат ее мужа Лоренс. Он чрезвычайно учтиво проинформировал меня, что он