…Женщина. Учительница. Из ревности облила соперницу серной кислотой.
…Другая женщина. Решив покончить с собой, выпила флакон уксусной эссенции. Ей спасли жизнь, но на всю жизнь она осталась инвалидом.
…Отец двоих детей. Директор учреждения. Очень добросовестный работник. За несколько месяцев просадил на игровых автоматах огромную сумму казенных денег. На суде сказал: «Когда я играл, я не владел собой…»
Люди не владеют собой. Огонь страстей нестерпимо жжет их, требуя совершать грех снова и снова. И в конце концов загоняет их в тюрьму, на больничную койку, в могилу… Это очень похоже на безумие, но подобными историями наша жизнь буквально переполнена. И если бы смерть прекращала эти страдания, она была бы для человека величайшим благом. Но Церковь прямо говорит об обратном. Вот слова преподобного аввы Дорофея о страстях, действующих в душе человека после смерти тела: «…Душа, находясь в теле сем, хотя и ведет борьбу от страстей, но имеет и некоторое утешение оттого, что человек ест, пьет, спит, беседует, ходит с любезными друзьями своими. Когда же выйдет из тела, она остается одна со страстьми своими и потому всегда мучится ими; занятая ими, она опаляется их мятежом и терзается ими, так что она даже не может вспомнить Бога; ибо самое памятование о Боге утешает душу, как и в псалме сказано: «Помянух Бога и возвеселихся», но и сего не позволяют ей страсти».
«Хотите ли, я объясню вам примером, что говорю вам? Пусть кто-нибудь из вас придет, и я затворю его в темную келлию, и пускай он, хотя только три дня, не ест, не пьет, не спит, ни с кем не беседует, не поет псалмов, не молится и отнюдь не вспоминает о Боге, – и тогда он узнает, что будут в нем делать страсти. Однако он еще здесь находится; во сколько же более по выходе души из тела, когда она предастся страстям и останется одна с ними, потерпит тогда она, несчастная?»
Страсти сравнивают с огнем, но это не совсем правильно, потому что страсти гораздо страшнее огня. Огонь может мучить человека лишь непродолжительное время, потом срабатывает защитная реакция организма, и человек теряет сознание. Потом умирает от болевого шока.
А вот когда огонь страсти терзает человека всю жизнь, а после смерти лишь многократно усиливается…
Тем и страшен грех, что рождает в душе человека страсти, которые после смерти станут для него неугасимым адским пламенем.
Ложь ада
Был правдою мой Зодчий вдохновлен:
Я высшей силой, полнотой всезнанья
И первою любовью сотворен…
…Входящие, оставьте упованья, —
Так в поэме Данте ад заявляет, что его сотворил Господь. Но это наглая ложь. По православному вероучению Бог не создавал ада, как не создавал греха, страстей, болезней, смерти и мучения. Зло в православном понимании не имеет сущности и является лишь способом бытия свободных личностей, неким образом действия, паразитирующим на творении Божием. Вот как пишет об этом один из самых авторитетных святых отцов преподобный Исаак Сирин: «Грех, геенна и смерть вовсе не существуют у Бога, ибо они являются действиями, а не сущностями». И горделивые слова над входом в ад, описанный Данте, могли быть нацарапаны только самим дьяволом, для которого клевета на Бога – привычное занятие. Бог есть совершенная любовь, и приписывать Ему создание пыточного комплекса для наказания грешников – не что иное, как богохульство. Церковь объясняет причину адских страданий совсем по-другому.
Преподобный Иоанн Дамаскин: «Бог и диаволу всегда предоставляет блага, но тот не хочет принять. И в будущем веке Бог всем дает блага – ибо Он есть источник благ, на всех изливающий благость, каждый же причащается ко благу, насколько сам приуготовил себя воспринимающим. Посему здесь, имея влечение к иным вещам и достигая их, мы хоть как-то наслаждаемся, а там, когда Бог будет все и во всем (1 Кор. 15:28) и не будет ни еды, ни пития, ни какого-либо плотского наслаждения, ни несправедливости, те, кто уже не имеет обычных удовольствий, но и к тем, что от Бога, уже невосприимчивы, мучаются неизбывно не потому, что Бог сотворил наказание, но потому, что мы сами устроили себе наказание, так как и смерть Бог не сотворил, но мы сами навлекли ее на себя».
Преподобный Антоний Великий: «…Бог не радуется и не гневается, ибо радость и гнев суть страсти. Нелепо думать, чтоб Божеству было хорошо или худо из-за дел человеческих. Бог благ и только благое творит, вредить же никому не вредит, пребывая всегда одинаковым; а мы когда бываем добры, то вступаем в общение с Богом, по сходству с Ним, а когда становимся злыми, то отделяемся от Бога, по несходству с Ним. Живя добродетельно, мы бываем Божиими, делаясь злыми, становимся отверженными от Него; а сие не то значит, чтобы Он гнев имел на нас, но то, что грехи наши не попускают Богу воссиять в нас, с демонами же мучителями соединяют. Если потом молитвами и благотворениями снискиваем мы разрешение в грехах, то это не то значит, что Бога мы ублажили и Его переменили, но что посредством таких действий и обращения нашего к Богу, уврачевав сущее в нас зло, опять соделываемся мы способными вкушать Божию благость; так что сказать: Бог отвращается от злых есть то же, что сказать – солнце скрывается от лишенных зрения».
Преподобный Исаак Сирин: «Неуместна никому такая мысль, будто грешники лишаются в геенне любви Божией. Любовь дается всем вообще. Но любовь силой своей действует двояко: она мучает грешников и веселит собою исполнивших долг свой. И вот, по моему рассуждению, геенское мучение: оно есть раскаяние».
«Говорю же, что мучимые в геенне поражаются бичом любви! И как горько и жестоко это мучение любви! Ибо ощутившие, что погрешили они против любви, терпят мучение большее всякого приводящего в страх мучения; печаль, поражающая сердце за грех против любви, страшнее всякого возможного наказания».
Как может мучить любовь, прекрасно показал Василий Шукшин в своем знаменитом фильме «Калина красная», когда «завязавший» вор под чужим именем, спрятав глаза за солнцезащитные очки, явился к своей матери, которая не видела его больше двадцати лет. Своим образом жизни он ее просто предал, обрек на нищенское существование, на голодную одинокую старость. И вот этот сын-вор по кличке Горе вдруг увидал, что мать по-прежнему любит его, несмотря ни на что, и что она будет безмерно рада встретить и принять его даже таким, каким он стал за десятилетия воровской и лагерной жизни… И он не нашел в себе сил открыться. Герой Шукшина, рыдающий в голос и грызущий землю на бугре под березками, – одна из самых сильных сцен в нашем кинематографе. Вот он – плач и скрежет зубов!
Каково же будет грешнику, всю жизнь своими грехами предававшему Христа, после смерти увидеть и испытать всепрощающую любовь Спасителя, претерпевшего за него столько страданий…
Спасительная сила «мелочей»
О посмертной участи человека можно строить предположения и рассуждать бесконечно. Николай Бердяев прямо писал, что это «…предельная тайна, не поддающаяся рационализации». Но здесь есть очень важный момент, который не только возможно, но, наверное, просто необходимо понять любому человеку.
Бог есть любовь, и Он не мстит грешникам. Это невозможно, так как, по слову Исаака Сирина, где любовь, там нет возмездия; а где возмездие, там нет любви. Страдания грешников не результат воздаяния за злые дела. Бог любит грешников всегда – и на земле, когда они калечат себя грехами, и в геенне, когда их искалеченные души мучаются, не имея возможности удовлетворить свои страсти. Но даже любящий и всемогущий Бог не может спасти человека, который не желает этого спасения. Протоиерей Сергий Булгаков писал: адские муки происходят от нехотения истины, ставшего уже законом жизни. Человек свободен в выборе: быть с Богом или быть без Бога. И Господь не отнимает у него этой свободы ни в земной жизни, ни после смерти.
И всем нам очень важно вовремя понять, что смысл нашего существования не в сумме заработанных денег, не в важности сделанных изобретений, не в красоте написанных картин и не в количестве прочитанных акафистов и положенных поклонов. Смысл в том, что всякий наш поступок, слово и даже всякая мысль оставляют следы в нашей душе, изменяя ее каждое мгновение нашей недолгой, в общем-то, жизни. И что бы люди ни делали в этой жизни, любое занятие ежесекундно сводится для них к простому выбору: либо человек борется со своими страстями и становится способным воспринимать любовь Божию как высшее благо, либо эти страсти развивает, взращивает, делает их главным содержанием своей души.
И пускай мы немощны, пускай не находим в себе сил на великие нравственные подвиги. Но мы должны хотя бы обозначить наше желание бороться со страстями, хотя бы в мелочах попытаться перестать идти на поводу у своих больных наклонностей. Мы не можем тысячу ночей молиться на камне, как это делал преподобный Серафим Саровский. Но сдержаться и не наорать на жену, даже когда она этого заслуживает, мы вполне в состоянии. И уступить место старушке в метро не составит особого труда, если осознать, что ты в этот момент борешься со своей ленью и жалеешь чужую старость. Такие вещи кажутся нам мелочами, но из мелочей и состоит вся наша биография. И если мы твердо решим бороться с какой-нибудь «мелочью», произойдет маленькое чудо. Мы увидим, как Господь, видя наше доброе намерение, поможет нам в этой борьбе. Мы увидим, как могущественна эта помощь и как деликатно и трогательно любит нас Христос. Воюя с греховными «мелочами», мы можем научиться видеть любовь Божию к людям еще здесь, в земной нашей жизни.
Тогда и после смерти огонь Божественной любви будет для нас источником вечной радости, а не мучительным пламенем геенны.
Иисус говорил современникам, что вскоре вернется на землю – так где же Он?
Отвечает Александр Ткаченко, постоянный автор журнала «Фома»
Есть в Новом Завете место, которое может вызвать если не сомнение в истинности слов Спасителя, то как минимум недоумение: «