— Может быть, на это ответит старшенькая?
КК стояла, молча глядя на Веню, между ними происходил безмолвный обмен аргументами. Синди была здесь пустым местом.
— Понятия не имею, — сказала дочь, не желая рассказывать правду.
Веню позволил себе милостивую улыбку.
— Нужно напрячь мозги. Это место старше ислама, христианства и иудаизма, оно старше Гаутамы Будды и богов индуизма. Возникают вопросы: кто же построил это, кому поклонялись строители, кому поклоняются эти монахи теперь? Что они защищают?
— Если бы они что-то защищали, то оказали бы сопротивление. Разве нет? — сказала Синди.
— Может быть, оно не нуждается в защите, — сказала КК, не сводя глаз с отца. Она помолчала, чтобы смысл слов дошел до Веню. — А может быть, они не защищают это от мира, а мир от того, что у них есть.
Синди нервно рассмеялась.
— Ты вечная истеричка.
Веню словно не слышал Синди. Той словно и не было в комнате.
— Они тебе кажутся старыми? — спросил он у КК, поерзав на стуле.
— Кто? — вновь встряла младшая, пытаясь присоединиться к разговору.
Кэтрин молчала. Она понимала, к чему ведет отец своим вопросом; он не искал подтверждения своим мыслям. КК видела то же самое. Хотя никто из монахов не молод, никто из них не выглядел согбенным стариком, искалеченным годами и жизнью. Дело не в их сединах или в морщинах. Мудрость в глазах происходила из жизненного опыта, из многих прожитых лет, но у каждого из них были молодые глаза, горевшие жизнью и оптимизмом, безнадежность не погасила их.
— В этом месте есть что-то…
— Что? — спросила Синди с растущим раздражением.
В комнату быстро вошел Иблис.
— Мы нашли другие комнаты.
— Хорошо, — спокойно сказал Веню, оставаясь сидеть на месте.
Иблис недоуменно посмотрел на него.
— И ты не хочешь на них посмотреть? То, что мы увидели, — это просто невероятно.
— Пока нет. — Веню остался сидеть. — Мы ждем прибытия кое-кого.
— Кого?
Веню не сводил взгляда со старшей дочери и улыбался.
— Майкла Сент-Пьера.
Глава 48
Майкл вошел в храм. Он был гулкий и темный. Вдоль центрального прохода, ведущего к большому алтарю, стояли громадные колонны. С высокого — под двадцать футов — потолка на тяжелых цепях свешивались округлые клети, в каждой из которых мерцал неяркий огонь, освещавший помещение тусклым немерцающим светом. Вдоль стен горели сотни свечей, их язычки пламени отражались от медных канделябров. Дымный воздух, поднимавшийся вверх и уходивший сквозь отверстия в потолке, был насыщен запахом благовоний.
Сент-Пьер подошел к нефу, ожидая увидеть большую фигуру Будды, но в центре храма ничего не было. Ни креста, ни распятия, ни табернакля, ни какого-то неопределенного божества — ничего, кроме нескольких темно-красных подушек, уложенных одна на другую.
Святилище было большим — не менее сотни футов в глубину и столько же в ширину. Ни скамей, ни стульев он не увидел, хотя по обе стороны прохода лежали персональные молельные коврики — пятьдесят штук — с замысловатыми рисунками.
Майкл подошел к краю возвышения и посмотрел на алтарь. Из уважения он не стал подниматься: это место явно представляло собой святилище, и возвышение предназначалось для тех, кто прошел обряд или считался достойным.
И тут Майкл увидел кровь — она была свежей, растеклась по стене за возвышением и полу пепельного цвета перед алтарем.
Здесь где-то должны были находиться обитатели, монахи, но они не интересовали Майкла — угрозу для него представляли Иблис и его люди, они вынуждали его быть начеку. Майкл вытащил из-за пояса пистолет, поставил предохранитель в боевое положение, подтянул рюкзак и двинулся в направлении коридора слева. Он завернул за угол, прислушался. Но в храме стояла тишина.
Сент-Пьер увидел, что от храма влево ответвляется каменный коридор, и, не размышляя, двинулся туда. Затем из помещения круглой формы осторожно шагнул в первый темный коридор, вытащил фонарик, включил его — луч потерялся в длинном петляющем проходе. Он прошел ярдов сто и, наконец, оказался перед плотной деревянной дверью. Потянул за металлическую ручку и увидел большую округлую комнату с пятнадцатифутовым потолком и рядами полок вдоль стен.
Майкл повел фонариком, и комната взорвалась солнечным светом: отраженные желтые лучи словно возникали ниоткуда. На полках вдоль стен стояло золото в чистейшей своей форме. Тут были самородки и слитки, щиты и кинжалы, ювелирные изделия и религиозные украшения, бесформенные куски и ковкие пластины. Он даже приблизительно не мог оценить стоимость всего, что здесь находилось. Если Веню прибыл сюда за этим, то его богатство должно возрасти так, как он и вообразить себе не мог. Правда, Майкл опасался, что не только это привело сюда Веню. Ему нужно что-то большее.
Сент-Пьер закрыл дверь и направился назад, а потом двинулся по следующему коридору и, пройдя около сотни футов, увидел нечто совсем иное, чем в первой комнате.
Дверь была большая и плотная, на громадных металлических петлях, и, к великому удивлению Майкла, имела огромный засов из пяти штырей, которые входили в каменный косяк; штыри были соединены между собой замысловатой стальной звездочкой в центре с отверстием под большой ключ.
Майкл, восхищаясь простотой конструкции, спрашивал себя, почему дверь не защищена надежнее, — она была распахнута, засов сбит несколькими выстрелами.
Если помещение, в котором золота на миллиард долларов, не заслуживало замка, то что же находилось здесь?
Он получил ответ сразу же, как только вошел в комнату, которая была гораздо больше всех остальных, — здесь находилась истинная сокровищница монастыря. Комната знаний, комната истории. И Майкл, сделав несколько шагов, понял, что здесь содержится информация гораздо более старая и содержательная, чем всё, что он видел прежде. На бесконечных полках лежали свитки и пергаменты, рукописи и книги, даже глиняные таблички — все аккуратно снабжено бирками на пяти языках: латинском, арамейском, английском, на каком-то восточном языке, а самые крупные надписи, самые старые и расположенные выше всех были на языке, с которым Майкл не сталкивался прежде. Язык надписей на бирках соответствовал эпохе: от протоязыка, надпись на котором Майкл видел сейчас перед собой, до множества других, отражающих постоянное изменение доминирующих цивилизаций мира.
Здесь стояли простые деревянные столы и скамьи, а зеркала располагались так, чтобы наилучшим образом отражать свет факелов, которые находились в вентилируемых каменных карманах вдали от горючих материалов.
Майкл прошелся по комнате, разглядывая бирки, нашел разделы, посвященные христианству, иудаизму, индуизму, буддизму и религиям, о которых он даже и не слышал. Он видел разделы, посвященные молитве и медитации, божественному вмешательству, свидетельствам и доказательствам жизни после смерти. Здесь хранились собственноручные записи Моисея, Гаутамы Будды и Иисуса Христа, потерянные Евангелия и философский труд Мейна На.
Если десять заповедей составляли святыню в ковчеге Завета, то эта комната в храме, расположенном чуть не в чреве одной из высочайших вершин мира, была хранилищем знания в тысячи раз более пространного и фундаментального и гораздо более священного. Миру известны не записи, сделанные рукой Иисуса, а их пересказы от лица учеников и хроникеров, составленные много лет спустя. Учение Будды тоже известно в изложении последователей, а не от первого лица. Десять заповедей были единственными прямыми записями от бога. Но вот здесь, в этой комнате, находилась святая святых, самая сущность божественности… Майкл словно оказался в библиотеке небес.
Информация, здесь содержащаяся, была всеобъемлющей, она затрагивала все религии, все веры, все интерпретации жизни после смерти. И не только записи о боге, рае и поисках просветления. Здесь были пергаменты и свитки о дьяволах мировых религий: Азазеле, Люцифере, Абаддоне, Билеале, Сатане, Ангра Майнью, Асмодее, Вельзевуле и исламском дьяволе, имя которого присвоил себе учитель КК, — Иблисе. Книги о Шайтане, Бафомете, Местеме, Чутриэле, Мефистофеле и Антихристе. Это походило на названия третьесортных фильмов ужасов, но Майкл понимал, что это сходство лишь кажущееся. Локи — скандинавский бог обмана; Ангат — мадагаскарский дьявол; Арван — уэльский бог потустороннего мира; Чернобог — славянский демон; Мара — демон, искушавший Гаутаму Будду; вавилонский бог Нергал, властитель мертвых; Ордог — легендарное венгерское божество; Пазузу — ассиро-вавилонский получеловек-полудемон; Вритра — враг в ведической религии; кельтский демон Пука; Самну — демон центральноазиатских стран; Супай — бог подземного мира инков; Т’ан Мо — китайский аналог демона; Седит — дьявол коренных американцев. Здесь имелись их подробнейшие истории и биографии.
Наконец Майкл добрался до конца коллекции, где вверху и внизу пустые полки ожидали новых поступлений, новых откровенных писаний о тайнах космоса. Он собирался уходить, но внезапно остановился и вернулся назад, вдруг поняв, почему дверь в это хранилище божественного знания взломана.
На сердце у него похолодело, когда он подошел к пустым полкам. Подозрительно пустые полки не ждали новых поступлений — они уже имели бирки. Сотни бирок, но соответствующие рукописи исчезли. Опустевшие секции весьма обширны, не менее десяти футов пустых полок высотой в шесть футов. Собрания трудов, накопленных за долгое время с начала времен, раздел, который кратко мог бы быть описан как зло во всех его формах. «Демоны», «Тьма» — гласили бирки. «Колдовство», «Злокозненность», «Падшие ангелы», «Восставшие твари». Молитвы и песнопения дьяволу и нечистым существам глубин. Сент-Пьер прочел бирки с названиями «Слова Люцифера», «Евангелие Сатаны», «Карты ада», «Как вызвать Пазузу», «Одержимость», «Изнасилование души».
Майкл сомневался в рассказе Симона о том, что хранится под храмом, но, глядя на пустые полки, читая названия отсутствующих книг, свитков и пергаментов, он чувствовал, как его охватывает страх. Веню пришел сюда не только за золотом, но и за властью и тайнами. Он пришел сюда, чтобы устроить ад на земле.