— Это так и есть, мадам, — сказал Алехандро, — за что смиренно прошу у вас прощения. В мои намерения не входило огорчить такую прекрасную леди, как вы. Единственная моя цель — защитить вас и вашего мужа.
— И каким образом меня защитит то, что я не стану использовать мех?
— Мне неизвестно, как именно крысы переносят чумную заразу. Может, она находится в мехе. В конце концов, это их наружный покров.
Элизабет молчала, во все глаза разглядывая покрывало. Когда она снова подняла взгляд на Алехандро, на ее прекрасном юном лице читалась тревога.
— Вы правда верите в это, сэр?
— От всего сердца.
Она посмотрела на де Шальяка, интересуясь его мнением по этому поводу. Он хмыкнул, пробормотал что-то, но в конце концов сказал:
— Мой коллега большой знаток во всем, что связано с «черной смертью». Ему можно доверять. И, должен добавить, сам я никогда не сплю под меховым покрывалом.
— В таком случае, — заявила Элизабет, — мы уберем все свои меха и не будем пользоваться ими до тех пор, пока из-за холода не сможем без них обходиться.
Алехандро благодарно улыбнулся ей.
— Польщен тем, что вы с такой снисходительностью отнеслись к моей теории. Но давайте займемся сердцем.
Приставив один конец скатанного трубкой пергамента к груди Лайонела, он приложил ухо к другому. Сердцебиение было сильное, ровное. Алехандро выпрямился и протянул пергамент коллеге.
— Хотите послушать?
— Да.
Француз взял пергамент и наклонился, вслушиваясь.
— Ну, что скажете? — с тревогой спросила Элизабет.
— У вашего мужа очень энергичное сердце, леди, — ответил Алехандро. — И еще оно очень большое. Это сулит ему отменное здоровье.
— Согласен, — заявил де Шальяк, не желая оставаться в стороне. — Сердце на редкость большое.
— А что с моим пальцем? — простонал принц.
«Он тоже наверняка окажется большим», — подумал Алехандро.
— Совсем скоро доберемся и до него, но сначала мы хотели бы проверить вашу печень.
— Мою печень?
— Да-да, непременно, — подхватил де Шальяк. — Возможно чрезмерное разлитие желчи или, наоборот, закупорка. И то и другое очень вредно для тела. Не исключено, что этот разлад и сказался на состоянии вашего пальца.
— Ах! — воскликнула графиня и зашептала мужу с очень серьезным видом: — Нужно позволить им осмотреть тебя, любимый.
Она стянула покрывало и приподняла его рубашку, обнажив живот и даже мужское достоинство.
«В отличие от сердца и, скорее всего, пальца ноги оно не так уж велико».
Алехандро посмотрел на де Шальяка.
— Осмотрите принца сначала вы, коллега, — сказал он.
— С удовольствием, коллега. — Де Шальяк прощупал живот принца. — На мой взгляд, все в норме.
Алехандро сделал то же самое.
— Согласен.
Он потянул вниз ночную рубашку, а потом вернул на место покрывало, к очевидному облегчению принца.
— Теперь, думаю, пора перейти к ноге.
Принц, вынужденный высунуть из-под покрывала ногу, едва не ткнул ею в лицо Алехандро. Ощутив отвратительный запах, тот инстинктивно отвернулся и встретился взглядом с Элизабет, которая, не отрываясь, смотрела на него. Он улыбнулся, втянул воздух и снова повернулся к ноге принца.
Ногти на ноге были слишком длинные и отчасти обломанные, а большой палец распух и покраснел. Алехандро посмотрел на графиню.
— Я так и думал — палец очень плохо выглядит. Мадам, сожалею, но вынужден сообщить, что в большом пальце вашего мужа скопилось много загрязненной жидкости. Слава богу, что мы вовремя обнаружили это, а не то он мог потерять ногу.
Все, кто входил в свиту принца, потрясенно раскрыли рты, де Шальяк негромко выругался. Сдержав улыбку, Алехандро сказал, обращаясь к нему:
— Пожалуйста, коллега, я не хотел бы ставить столь критический диагноз, не выслушав ваше просвещенное мнение.
Де Шальяк наклонился, внимательно разглядывая вросший ноготь принца. Бросил на Алехандро уничтожающий взгляд и произнес еле слышно:
— Ваш диагноз верен.
Им предстояло удалить принцу ноготь.
— Здесь не обойтись без хирургического вмешательства.
Новые ахи и охи, а также произносимые шепотом молитвы.
— Да. — Гол ос де Шальяка дрожал от ярости. — Нужен хирург.
Алехандро злорадно улыбнулся.
— Вы ведь захватили свой нож?
— И опий, — со вздохом ответил де Шальяк.
Днем Мария ускользнула на свидание с любовником, и ее работу взялась выполнить Кэт. Вызвав служанку и увидев вместо нее Кэт, Марсель поинтересовался, где Мария.
— Ей нездоровится, — ответила девушка и добавила, для большего эффекта: — Женские дела.
Обычно после такого разъяснения новые вопросы у мужчин не возникали.
— В таком случае принесите вы нам что-нибудь подкрепиться, будьте так любезны, — сказал Марсель.
Кэт была наготове.
«Днем он всегда просит что-нибудь подкрепиться, — предупредила ее Мария. — Вот тут, в котелке, я оставляю овощи, а тут — хлеб».
Кэт выложила щедрые порции овощей на две тарелки и понесла наверх.
Марсель и Каль сосредоточенно изучали карты, наносили на них возможные дороги и места сбора.
— Если мы встретим его вот здесь, — Марсель ткнул кончиком пера в карту, — оттуда будет самый короткий путь до места сбора королевских сил.
Ставя перед Гильомом тарелку, Кэт заглянула ему через плечо и ненадолго задержалась, заинтересовавшись картой.
— Я не вижу тут пути, по которому можно скрыться, — заметила она.
Марсель раздраженно уставился на нее.
— Женщина, знай свое место. Это мужские дела, а ты занимайся своими, — сказал он, взмахнув рукой в сторону лестницы. — Есть еще что-нибудь?
— Хлеб и вино, — ответила Кэт.
И, принеся оставшееся, снова заглянула через плечо Каля. Внимательно изучив карту, она указала на ней место.
— Вот здесь лучше.
Марсель, менее любезный в трезвом состоянии, не пришел в восторг от ее настырности и хмуро посмотрел на Каля.
— Приглядывайте за своей женщиной, — сказал он. — Она становится навязчивой.
— Я бы, прежде чем браниться, выслушал ее доводы, — ответил Каль.
Марсель перевел подозрительный взгляд с одного на другую.
— Прекрасно.
Он сделал жест в сторону карты.
— Изложите свою стратегию, мадемуазель.
Робко улыбаясь, Кэт вопросительно взглянула на Каля; он кивнул в знак одобрения, она уселась на скамью и коснулась области к северу от Парижа, где находилась деревня под названием Компьен, та самая, около которой, по замыслу Марселя, должно было начаться сражение.
— Здесь всего одна дорога, и если после столкновения с врагом вам придется отступать, то сделать это можно будет только по ней же. Или рассыпаться по лесу. В этом случае управлять своими людьми вам станет очень сложно. И если королевские командиры умеют воевать, они пошлют войска в леса и без труда окружат разрозненные группы мятежников.
Взгляд Кэт заскользил по карте и остановился на городке под названием Ар лен.
— Вот, здесь сходятся три дороги. Если король попытается окружить вас, ему придется разделить свои силы, чтобы сделать это. Он лишится того преимущества, которое будет иметь в Компьене.
Взгляд Кэт снова начал перемещаться по карте и на этот раз остановился на тонкой голубой линии.
— Это река или ручей?
Теперь ей удалось полностью завладеть вниманием Марселя.
— Река, — ответил он.
— Тогда ее тоже можно использовать как способ отступления и пополнения припасов. В ней также можно напоить коней. И прежде чем ввязываться в бой, вы должны определиться с местом, где ваши люди могут перегруппироваться. Делать это в разгар боя поздно, потому что тогда будет твориться хаос.
Несколько минут Марсель сидел, внимательно изучая карту и обдумывая услышанное.
— Похоже, — в конце концов заговорил он, — Александр Македонский возродился вновь — в этой юной особе. Ваши соображения очень разумны, хотя я даже представить себе не могу, где девица могла усвоить все эти военные премудрости. Думаю, надо изложить ваши соображения Наварре.
— Графиня прислала бы меня раньше, — разглагольствовал Джеффри Чосер в вестибюле особняка де Шальяка, — но мне пришлось помочь ей с письмами. Это, конечно, главное, в чем состоит моя служба при ней. Она говорит, что мне всегда удается хорошо выразить ее мысли.
— Не сомневаюсь, она вами очень довольна, — заметил де Шальяк.
— Наверное, иначе она не заставляла бы меня писать день и ночь. Однако у меня нет причин жаловаться. — Джеффри расплылся в улыбке. — Ну, теперь к делу. Она решила, что такое важное поручение может доверить только мне.
Он достал две маленькие коробочки из слоновой кости, искусно украшенные резными изображениями святых, ангелов и крестов, и вручил одну де Шальяку, другую Алехандро.
— Мне было приказано оставаться здесь и проследить, как вы примете подарки, а потом подробно доложить обо всем миледи.
«Без сомнения, в самых цветистых выражениях», — забавляясь, подумал Алехандро.
Де Шальяк первым открыл свою коробочку: в ней находились прекрасное перо, стержень которого обхватывала изящная золотая муфточка, и маленький пузырек чернил.
— Ей нравится этот редкий цвет, сэр. Она надеется, что вы тоже останетесь довольны.
— Я в восхищении, — ответил де Шальяк. — Это замечательное дополнение к моим медицинским занятиям — делать пометки красным такого оттенка. Пожалуйста, передайте графине, что она необыкновенно добра и ее подарок будет очень мне полезен. Я начну использовать его прямо сегодня. Ее щедрость… я ее недостоин.
Чосер с веселым изумлением вскинул брови.
— Она не сделала бы вам этот подарок, если бы думала, что вы его не заслуживаете.
Он посмотрел на Алехандро, дожидаясь, пока тот откроет свою коробочку.
Алехандро рассчитывал найти в ней что-то в том же духе, что и у де Шальяка: возможно, печать, или закладку для книг, или перо. Однако вместо этого там оказалось маленькое золотое кольцо с выгравированной на нем буквой «Е», справа от которой сверкал изумруд, а слева поблескивала жемчужина. Он осторожно вынул его из коробки и поднял к свету, глядя, как внутри изумруда искрится зеленый огонь. Смысл подарка не вызывал сомнений.