— В какой час это произойдет? — спросил Карл.
— Точно в полдень.
— И это все?
— А что еще нужно? Ах да, заключительная часть. Как это я забыл? Я иногда забываю о необходимости заканчивать… разные вещи. Привычка, от которой нужно избавиться, и поскорее. Позже доктор вернется к де Шальяку, расскажет, что его похитили, затащили в какой-то притон, ограбили, а потом опоили, и очнулся он в незнакомом месте. Впрочем, это и так ясно, стоит ли упоминать? Он расскажет о незнакомцах, которые помогли ему в час нужды, и де Шальяку не к чему будет придраться. А доктор и графиня, таким образом, насладятся обществом друг друга, жаль только, недолго, но зато не под бдительными взорами де Шальяка и принца Лайонела. Не знаю, по правде говоря, у кого из этих двоих ревность разыграется больше.
В отличие от Чосера Кэт и Гильом знали совершенно точно, кто из двоих мужчин, которых якобы ожидала перспектива почувствовать себя рогоносцами, придет в большую ярость к концу этого дня. Де Шальяк, разумеется.
— Я пришел к выводу, что не стоит злить Наварру, прося его изменить место сражения, — сказал Каль Этьену Марселю. — Мы снова изучили карты и пришли к выводу, что Компьен сойдет. Вам нет необходимости связываться с ним.
Марсель отложил перо.
— Очень умно, Гильом… Я рад, что вы приняли такое решение. Я весь день не брался за письмо, потому что не мог придумать, как изложить наши доводы в привлекательной для Наварры форме.
— Для Наварры привлекательны лишь его цели и его удовольствия.
— Тем не менее для меня это огромное облегчение — что не нужно отправлять ему послание с предложениями, которые, как он считает, противоречат его интересам.
— В таком случае в Париже мне больше делать нечего.
— Наверное.
Каль сделал глубокий вдох.
— Тогда утром мы отправимся на север. Я начну собирать свою армию. Мы сообщим Наварре, когда будем готовы.
Марсель встал.
— Вы не пожалеете, что заключили этот союз. Удачи — и вам, Гильом, и тем, кто пойдет за вами. Вы делаете важное дело, за которое многие опасаются браться, но которого тем не менее очень ждут.
Они обнялись и похлопали друг друга по спинам; ни дать ни взять и впрямь дядя и племянник.
— Выпьем напоследок, — предложил Марсель, — а потом, думаю, вы захотите пораньше уйти на покой. Боюсь, завтра вас ждет долгий день.
— Много долгих дней, я бы сказал.
Марсель поднял бокал.
— За Жакерию! Ваши люди еще покажут себя.
Они лежали на соломенном тюфяке в своей каморке, понимая, что это их последняя спокойная ночь, что, когда Алехандро будет с ними, все, возможно, изменится. Охваченные неуверенностью и тревогой, они страстно сжимали друг друга в объятиях.
— Ты назвал меня женой, — прошептала Кэт.
— Я собираюсь много, много раз называть тебя так. Как только представится возможность, нам нужно найти священника.
— Муж, — пробормотала она. — Чудесное слово.
Он поцеловал ее — в глаза, в кончик носа, а потом в губы, нежно и страстно.
— Одна надежда, что твой père будет того же мнения.
Алехандро казалось, что он всего день или два не видел несносного Фламеля — но вот он, здесь, снова отрывает его от работы, которую, как он сам настаивал, нужно завершить как можно быстрее.
— Вы даже не закончили второй раздел?
— Я продвигаюсь достаточно быстро. Эта работа требует времени и внимания. Проявляйте терпение.
— Ах! — Коротышка — очевидно, в качестве наказания — стукнул себя кулаком по лбу. — Думаете, я не твержу себе то же самое все время? Твержу, неустанно твержу! Просто я молился, и Бог услышал мои молитвы, доверил мне дело созидания, или, по крайней мере, так я понял его знак и страстно желаю поскорее приступить к делу.
Алехандро отложил перо и удивленно посмотрел на него.
— Бог уже подал вам знак?
Сложив вместе ладони, Фламель поднял взгляд к небесам.
— Да, будь он благословен.
— Видимо, вы в его глазах исключительно набожный человек, раз он ответил вам так быстро.
— Наверное, он считает меня таким. Должен признаться, это случилось гораздо быстрее, чем я когда-либо надеялся.
— А не могли бы вы описать мне природу этого знака?
— Конечно. Не вижу причин скрывать. Это было видение, которое пришло ко мне во сне. Поначалу оно было ужасающим, но потом я понял, что Бог хочет таким образом подчеркнуть его значительность, и весь превратился во внимание. Я находился в темнице или склепе, глубоком, лишенном воздуха, почти без света, и меня до глубины души пронизывал страх. Я умолял тюремщиков отпустить меня, но они не обращали на мои просьбы никакого внимания. Потом однажды маленькая дверь отворилась, и я оказался снаружи, в потоках света, такого яркого, что привыкшие к мраку глаза почти ничего не видели. Однако Бог позаботился о том, что я смог увидеть нечто более яркое и удивительное, чем доступно обычному зрению: круг света, горячий, алый, который надвигался на меня, а потом взорвался пламенем изумительной красоты…
Дальше Алехандро не вслушивался. Свою главную задачу алхимик выполнил — доставил сообщение тому, кому оно предназначалось. Поскольку в глубине души Алехандро совершенно точно знал: «знак» был дан ему и только ему; знак того, что настало время покинуть Париж.
Двадцать четыре
— Я никогда прежде не была у тебя наверху.
— Не потому, что я не пытался затащить тебя туда.
Попытка Тома игриво пошутить создала у Джейни успокаивающее ощущение, что в этом мире хоть что-то не изменилось. С нехарактерным для себя смирением она шла следом за ним по длинному, покрытому ковром коридору второго этажа. Он открыл дверь гостевой комнаты, вошел, положил сумку Джейни на постель и протянул руку, как бы намекая на «чаевые».
Она попыталась рассмеяться, хотела что-то сказать, но не сумела издать ни звука и вместо этого разразилась слезами. Том подошел к ней, обнял за плечи, пытаясь утешить, но понимая, что слова тут бессильны.
Она неизящно шмыгнула носом.
— Почему моя жизнь внезапно превратилась в такую кучу дерьма?
— Послушай, я понимаю, это звучит не слишком успокаивающе, — сказал он, — но могло ведь быть гораздо хуже. Твоих ценностей там не было, и ты можешь заново отстроить дом, причем, скорее всего, гораздо дешевле — сейчас полным-полно строителей, ищущих работу. Вчера вечером я достал из сейфа твой страховой полис и ознакомился с ним. Он покрывает…
— Знаю, знаю, он покрывает все. И это хорошо, ведь с чем я осталась? Только с тем, что у тебя в сейфе и вот в этой сумке. Просто… просто… ох…
— Что? — мягко спросил он.
Она сделала несколько медленных, глубоких вдохов-выдохов и, казалось, снова обрела решительный настрой.
— Не важно. Я весь день скулила. А может, и всю жизнь. Теперь пора работать. — Она опустила взгляд. — Не нужно было ездить в Исландию.
Том ничего не сказал. Несколько мгновений прошло в молчании. Потом Джейни подняла на него взгляд усталых глаз.
— Я хочу поблагодарить тебя, Том, очень, очень… Это один из тех случаев, когда без тебя я просто не знала бы, что делать.
— Все в порядке, — ответил он с улыбкой. — Я не против. Хотя… вдруг я привыкну к твоему обществу? И что потом?
— Послушай, если тебе эта идея хоть в чем-то не по душе, я могу остановиться у Майкла и Кэролайн.
— Нет. Я пошутил. Здесь тебе будет намного легче.
— Это правда. Спасибо тебе. Надеюсь, настанет день, когда я тоже смогу сделать для тебя что-нибудь хорошее.
Том молчал. Он тоже на это надеялся.
— Послушай, есть еще одна проблема, — продолжала Джейни. — Кристина всегда приходила ко мне домой, а сейчас это невозможно. Мне требуется место, где я могу встречаться с ней.
— Пусть приходит сюда, конечно.
— Вообще-то я имела в виду твой офис.
Услышав это, он, как ей показалось, напрягся.
— Здесь будет лучше.
— Уверен? Том, они сожгли мой дом… куда мы пойдем, если они сожгут и твой?
Это «мы» прозвучало для него сладкой музыкой, но он не стал высказываться по этому поводу.
— Не знаю. Может, на тропический остров. Или найдем себе некий утопический рай. Ладно, придет время, разберемся.
Увидев, что она выходит из лифта, Честер Малин тут же обрушил на Джейни град вопросов. Складывалось впечатление, будто он специально караулил ее.
— Правда, что твой дом сгорел? Я слышал в новостях. Выяснили, что именно случилось?
«Ни тебе "С возвращением", или "Как ты?", или "Нам очень жаль, возьми несколько свободных дней, если нужно". Нет, его интересуют исключительно пикантные детали».
— Керосин или что-то в этом роде. Все сгорело.
— О-о! Скверно.
Джейни показалось, что на мгновение Человек-Обезьяна побледнел — когда понял, что дом подожгли. Однако он быстро оправился, и она решила, что у нее просто разыгралось воображение.
— Мой зять — подрядчик, — продолжал он. — Я скажу ему, пусть позвонит тебе.
«Ну, вот и зять-подрядчик выискался», — подумала она.
Скоро целая стая их слетится к обугленным останкам ее дома, словно вороны к трупу.
— Спасибо. Только попроси его подождать пару недель.
— Значит, ты не хочешь нанять строителей немедленно?
— В самые ближайшие дни нет. Нужно сначала кое-что уладить.
— А, понимаю. Хорошо, что ты вернулась. Тут накопилось множество дел.
— Да. — Она обошла его и кивнула в направлении своего офиса. — Если позволишь, прямо сейчас ими и займусь.
В офисном компьютере ее ждало сообщение от Кристины. Быстро покончив со служебной корреспонденцией, Джейни написала ей:
«Я вернулась. Ох, девочка, я вернулась. Нужно встретиться».
Полчаса спустя пришел ответ: «Отлично! После работы».
— Такое чувство, будто меня не было целую вечность, — сказала Джейни, опускаясь на скамью рядом с девушкой. — А ведь это продолжалось всего три дня. Но, бог мой, какая каша тут заварилась!
Кристина протянула ей кожаный чехол с Виртуальным Мнемоником. Джейни с радостью взяла его и открыла.