Но помимо участия в военных походах, в биографии знаменитого кавалериста есть немало и других эпизодов и историй, многие обстоятельства его причастности к которым до сих пор остаются не вполне ясными или загадочными. К ним, прежде всего, можно отнести роль Мюрата в раскрытии заговора Кадудаля и в деле об убийстве герцога Энгиенского.
По инструкции Наполеона
Буквально через месяц после назначения на пост генерал-губернатора Парижа Мюрату пришлось участвовать в раскрытии заговора против первого консула. Главою его был известный приверженец монархии Бурбонов, харизматичный и мужественный Жорж Кадудаль. В феврале 1804 года он приехал в Париж с целью совершить покушение на Наполеона. Для осуществления задуманного ему понадобились связи и влиятельные люди в армейской среде. И такими людьми стали генералы Жан Шарль Пишегрю и Жан Виктор Моро. Бонапарт, осведомленный о существовании заговора против него, поручил расследование этого дела государственному советнику Пьеру Франсуа Реалю. И вскоре неутомимый и преданный ему чиновник сообщил, что Кадудаль уже находится в Париже, и указал его сообщников. Все они были схвачены, и покушение на Наполеона предотвращено. А затем заговорщики были преданы суду. Многие исследователи назвали его не иначе как судилище и пытались «выявить истину из клубка интриг и обильной лжи», которые его сопровождали. К их числу относится и автор книги «Главный соперник Наполеона. Великий генерал Моро» А. В. Зотов, который, усматривая провокационный характер этого дела, писал: «Любой разумный человек понимал, что заговор Кадудаля, Моро, Пишегрю и некоторых других никогда не был бы осуществлен, не будь он подготовлен или спровоцирован самой полицией». Был ли таким человеком столичный генерал-губернатор? Судя по его кипучей деятельности, вряд ли.
Мюрат, всецело преданный Бонапарту, со всей решительностью расследует дело о заговоре и принимает меры к поимке остававшихся еще на свободе сообщников главного «разбойника» Кадудаля. В своей прокламации он пишет: «Солдаты, пятьдесят разбойников, оставшихся от грязной гражданской войны, которых английское правительство держало в резерве во время мира, задумав новое преступление, ночью высадились маленькими группами на прибрежных скалах Бевилле: они проникли в столицу. Их замысел состоял в том, чтобы, убив Первого консула, поставить Францию перед ужасами гражданской войны и контрреволюции… Наша слава погибла бы вместе со свободой!»
Опасаясь высадки очередной партии «разбойников», Мюрат предпринял контрмеры. По всему побережью им были организованы секреты и засады. Между тем разоблачение заговора Кадудаля вызвало такой порыв преклонения французов перед Наполеоном, что он решил воспользоваться этой минутой, чтобы осуществить, наконец, свои честолюбивые мечты. И 6 мая 1804 года он торжественно принял титул императора французов. Мюрат принимает участие в его коронации, а вскоре после нее пишет Наполеону довольно любопытное письмо. В нем он просит императора… помиловать Кадудаля. Маршал готов поручиться за него своей головой и был бы не против, чтобы тот стал его адъютантом. Почему он так переменился к главному заговорщику, неизвестно. Но уж точно не из милосердия: жесток порой он был не только в бою.
Еще больше вопросов вызывает участие Мюрата в истории с захватом, осуждением и расстрелом несчастного герцога Энгиенского, которого Наполеон считал участником того же заговора. В этом деле Мюрат действовал точно в соответствии с инструкциями, полученными от императора. Оригинал записки Наполеона, определившей судьбу герцога Энгиенского, обнаружен не был. Но, судя по копии ее, опубликованной Агаром, доверенным человеком Мюрата, в ней было написано следующее: «Дайте понять членам комиссии, что нужно закончить ночью, и прикажите, чтобы приговор, если он, в чем я не могу сомневаться, потребует смерти, был исполнен немедленно и осужденный погребен в одном из дворов форта». И хотя некоторые исследователи подвергали этот текст сомнению, самым неоспоримым доказательством его достоверности может служить тот факт, что дальнейшие события развивались в полном соответствии с ним.
Эту инструкцию 20 марта 1804 года привез Мюрату адъютант Наполеона, преданный ему до самозабвенья генерал Анн Жан Мари Рене Савари. Впоследствии он уверял, что ничего не знал о ее содержании. А еще упомянул о том, что в приемной генерал-губернатора встретился с выходящим от него Талейраном. О чем тот говорил с Мюратом, неизвестно, но Савари утверждал: «Было необходимо, чтобы какой-то значительный человек выступил посредником между первым консулом и губернатором Парижа, чтобы вынудить последнего действовать быстро и убедить его в том, что, хотя первый консул и не хотел дать точный приказ, цель которого – исчезновение герцога Энгиенского, он был бы доволен, если бы это случилось».
А далее в соответствии с инструкцией Наполеона Мюрат отдал приказ Савари взять на себя командование его гарнизоном. Маршал определил состав военной комиссии, куда вошли командиры отдельных частей парижского гарнизона, преданные Бонапарту, и назначил ее председателем генерала Пьера Огюстена Юлена, участника взятия Бастилии. В час ночи начался суд над герцогом Энгиенским. Подсудимый попросил о свидании с первым консулом, но эту просьбу сочли «несвоевременной» и быстренько вынесли ему смертный приговор, который этой же ночью был приведен в исполнение. При этом следует отметить, что члены военной комиссии не были даже достаточно компетентны, чтобы сослаться на соответствующие статьи закона, а приговор был подписан секретарем суда. Таким образом, этот документ не имел законной силы. Но Наполеона это, по-видимому, не волновало. Свои действия он оправдывал «государственной необходимостью». В своем завещании он писал: «Я приказал арестовать и судить герцога Энгиенского потому, что это отвечало безопасности, интересам и чести французского народа».
А тех, кто в точности соблюдал его инструкцию, так же как и он руководствуясь «государственной необходимостью», Наполеон щедро вознаградил: Мюрат получил 100 тысяч франков, Савари – 12 тысяч, члены военной комиссии – по 10 тысяч каждому. Впоследствии генерал Савари, рассказывая о «деле герцога Энгиенского», откровенно признавался, что «не кто иной, как Мюрат, его (герцога) судил, а я – велел расстрелять».
В этой истории знаменитый маршал выглядит не лучшим образом. Но, видимо, здесь все решали интриги Талейрана и властолюбие Наполеона, который был для Мюрата тогда всем: кумиром, благодетелем и, наконец, родственником.
В родственниках у императора, или Мой шурин – Наполеон!
Муж ваш – очень храбрый человек на поле сражения. Но он не имеет нравственного мужества.
«Что за роман – моя жизнь», – любил повторять Наполеон. Действительно, роман, да еще какой! В 30 лет бывший артиллерийский лейтенант Наполеон Бонапарт с Корсики, даже не говоривший как следует по-французски, уже был первым консулом Французской республики, в 35 – императором Франции, а в 45, потерпев поражение в войне с Европой, – пленником, осужденным на пожизненный срок пребывания на британском острове Святой Елены в Атлантике.
У многих из его доблестных маршалов была сходная с ним судьба, правда, финалы у нее оказались разными. Некоторые из них, в том числе и Мюрат, были связаны с ним кровными узами, и их взаимоотношения действительно напоминали увлекательнейший роман, в котором в остросюжетный клубок переплелись эпизоды скандалов, ревности, измены, иногда трагические, а иногда вполне счастливые развязки. Порой в судьбе маршалов Наполеона, как и его самого, исключительную и даже трагическую роль играли представительницы прекрасной половины человечества. За примерами ходить далеко не надо. Возьмем хотя бы историю любви будущего императора.
Начало ей было положено осенью 1795 года, когда виконт и генерал Богарне лишился своей шпаги: Директория революционного французского правительства проводила конфискацию оружия. Прошло буквально несколько дней, как генерал лишился на эшафоте и головы, оставив после себя 32-летнюю соблазнительную вдову, 14-летнего сына и дочь. Вначале Наполеон познакомился с сыном казненного, Эженом Богарне. Он был поражен тем фактом, что юноша явился к нему с просьбой вернуть шпагу отца. Наполеон поступил благородно и вернул оружие. Затем его посетила Роз Богарне. Бонапарт был буквально сражен прелестями и шармом молодой вдовы и охотно принял приглашение навестить ее. Так начался головокружительный и полный бурных страстей роман.
Роз имела уже достаточный опыт в сердечных делах: на ее счету было множество любовных флиртов и приключений. Наполеон же был неопытен и просто потерял от нее голову. При этом, правда, он настоял на привилегии называть ее именем Жозефина (так ее не называл ни один мужчина). После четырех месяцев знакомства влюбленные объявили о своем желании пожениться. 9 марта 1796 года состоялась скромная гражданская церемония бракосочетания, на которой присутствовало лишь несколько друзей Наполеона.
Затем наступила долгая разлука. Наполеон был отправлен одним из правителей Франции Полем Баррасом командовать французской армией в Италию. Кстати, ходили слухи, что до Наполеона Роз Богарне была его любовницей. Пока муж в сражениях добывал себе воинскую славу, Жозефина изредка ему писала, а затем и вовсе перестала. Бонапарт страдал, нервничал и ревновал свою супругу. И наконец, не выдержав, потребовал ее приезда в Италию. Письмо, в котором он написал об этом, было поручено передать ехавшему в Париж Иоахиму Мюрату. Что он и исполнил. По словам Сьюарда, Жозефина «…быстро нашла общий язык с видным кавалеристом, как утверждали злые языки, слишком быстро. Их вместе видели за завтраком, обедом и ужином на Елисейских Полях, и все это в течение одного дня». Но на все просьбы мужа, переданные Мюратом, Жозефина отвечала уклончиво, не давая никаких обещаний. Как писала Гертруда Кирхейзен: «Жозефина в то время любила жизнь и ее удовольствия больше, чем своего мужа. Она так хорошо веселилась в этом прекрасном веселом Париже, – в этом Париже, который как нельзя лучш