Рухнули в одночасье планы Бонапарта об установлении мирового господства. Своей вины он не видел и в оправдание говорил: «Странным, пожалуй, покажется обстоятельство, но, тем не менее, оно совершенно верно, что все мои ошибки сделаны под влиянием утомления, вызванного надоедливыми требованиями окружавших меня лиц. Таким образом, вследствие уступки советам маршала я погубил армию во время отступления из России». Император явно лукавил. Ведь его умоляли не идти дальше Смоленска, а Мюрат даже стоял на коленях. А он не послушал! Валентин Пикуль в своем романе «Каждому свое» отмечает интересную деталь: «…император, подобно всем корсиканцам, всегда был страшно суеверен, боялся разбитых зеркал, цифры 13 и буквы М. Так, например, русского полководца звали Михаил. Наконец, с роковой буквы М начинается Москва. Он даже боялся людей с фамилиями на эту букву. Наполеон нелестно отзывался о генералах Мортье и Мармоне, которые подписали позорную капитуляцию Парижа перед русскими. Не внушали доверия такие деятели, как Мале и Моро. А о своем „любимом“ шурине маршале Мюрате Наполеон оставил такой отзыв: „Петух, которого я разукрасил орлиными перьями. Боясь за свой престол, он предал меня – и сразу погиб“». Сказано это было в сердцах, Наполеон ценил мужество и храбрость своего родственника и маршала. Тогда он еще не догадывался о том, что свое главное предательство тому только предстоит совершить…
«Не может Мюрат выступить против меня!»
Ему не следовало рассчитывать ни на что с моей стороны, кроме суровости, и я проявил редкую силу духа, не выказав к нему ненависти.
Первые практические шаги на пути измены были сделаны Мюратом сразу же после военного совета в Гумбинене (18–19 июня 1812 г.), на котором Наполеон уточнял разработанные планы нападения на Россию. Оттуда маршал тайно отправил двух неаполитанцев из своего штаба – герцога Карафа де Нойа и князя Кариати – с поручением к австрийскому министру иностранных дел Клеменсу Меттерниху. Они должны были прозондировать почву на предмет возможности заключения с австрийцами конфиденциального соглашения, которое гарантировало бы Мюрату сохранение его неаполитанской короны в случае краха Французской империи.
После бесславной Русской кампании Мюрат, которому Наполеон передал главное командование армией, самовольно сдал его 16 января 1812 года Евгению Богарне и отправился спасать свое королевство, из которого получил тревожные вести. Наполеон расценил этот поступок зятя как дезертирство, но вскоре простил ему проявленную слабость. Однако с этого времени несколько двусмысленное поведение Мюрата начинает его беспокоить.
А тем временем сам Иоахим думал лишь о том, как ему сохранить свою корону. Верность императору, как это ни прискорбно, в перечень средств, необходимых ему для достижения этой цели, не входила. Теперь маршала Мюрата, по сути, не существует, ибо солдат превращается в неумелого политикана, становящегося на путь предательства и измены. В том же направлении действует и Каролина. Тщеславие, честолюбие и желание быть всегда на вершине власти подталкивают супругов к совершению неразумных, а порой и гибельных для них поступков. Да, нельзя отрицать, что поведение Наполеона по отношению к своему зятю не всегда было справедливым и корректным, но что плохого он сделал сестре?
Между тем военная ситуация в Европе начинает меняться в пользу французского императора. В ходе Саксонской кампании 1813 года он два раза подряд разбивает союзников – под Лютценом и Баутценом, и они срочно запрашивают перемирия. В этих условиях Мюрат, который решает, что карта Наполеона еще не бита, не осмеливается довести свои отношения с ним до полного разрыва. Напротив, он пишет ему письмо, в котором предлагает свои услуги: «Прошу Вас, сир, снова проникнуться уверенностью, скрепленной двумя десятками лет проверенной преданности. Помните, сир, что я считаю для себя честью командовать неаполитанскими войсками, сражающимися во имя Вас, а также то, что я способен закончить мою благородную карьеру (она вся прошла под Вашим покровительством), лишившись трона и жизни, но только не пожертвовав честью». Но все это – только красивые слова. Он пишет их, не прерывая переговорного процесса с австрийцами! А Наполеон, поверивший в их искренность, вызывает маршала в свою армию и вновь поручает ему командование резервной кавалерией. В июне 1813 года, к началу наиболее активной фазы очередной военной кампании Мюрат отправляется в Дрезден, чтобы снова встать под боевые знамена своего шурина-благодетеля.
И тут судьба-злодейка сыграла с маршалом забавную шутку. По дороге Мюрат встретил курьера с секретными депешами от его личного представителя в Вене князя Кариати. Однако поскольку они были зашифрованы, прочитать их Мюрат не смог. Он велел курьеру следовать дальше в Неаполь для расшифровки, а сам помчался к Наполеону в Дрезден. Если бы маршал смог прочесть депеши сразу, то нет никакого сомнения, что тотчас же изменил бы свое решение о присоединении к императору. Ведь в секретных донесениях речь шла о согласии Австрии гарантировать Мюрату сохранение за ним неаполитанского престола. Правда, австрийцы выдвигали одно немаловажное условие – маршал покидает Наполеона и выступает против него. Мюрат к этому был готов. Помимо этого в депешах сообщалось, что Австрия присоединяется к коалиции и объявляет войну Франции. Маршал узна5ет об этом только в ставке Наполеона и не на шутку встревожится. Ведь после присоединения Австрии к антинаполеоновской коалиции перевес сил окажется не на стороне французов. Тем не менее, Мюрат решает принять участие в сражении под Дрезденом. Оно окажется его последним триумфом, после которого маршалу больше уже никогда не придется испытать опьяняющего аромата победы.
После поражения французов 24 октября 1813 года в Лейпцигской битве Мюрат вновь покидает армию Наполеона под предлогом того, что он приведет на помощь Евгению Богарне неаполитанские войска и наберет новобранцев для ее пополнения. Но в действительности, крайне раздраженный оскорблениями, которыми осыпал его венценосный родственник после поражения, маршал решает не просто окончательно уйти от него, а перейти на сторону противника. Возле селения Оллендорф в Тюрингии происходит тайная встреча Мюрата с австрийским эмиссаром, на которой он дает согласие перейти на сторону союзников. Такой же разговор состоялся у него с австрийским представителем, графом фон Мира в Риме, во время которого он заявил: «Мой выбор окончателен. Я желаю присоединиться к членам коалиции, защищать их дело, способствовать изгнанию французских войск из Италии. Надеюсь, что мне дадут воспользоваться преимуществами, которые от этого проистекут. Я обещаю прямо и открыто отказаться от связей с Францией. Я готов заключить союз с Австрией и действовать в полном согласии с ее намерениями, при условии, что она во всех случаях поддержит меня и поможет мне добиться необходимых преимуществ».
Желая получить еще большие гарантии сохранения неаполитанской короны, Мюрат продолжает везде и со всеми торговаться. Он ставит свою преданность союзникам в зависимости от того, какая из сторон даст ему больше выгод. Весь вопрос в том, кого он больше предаст – Наполеона или союзников. Ведь торг идет и с теми, и с другими. Пытаясь спасти зашатавшийся престол, Мюрат 8 января 1814 года подписал тайную англо-австро-неаполитанскую конвенцию, согласно которой обязуется выдвинуть 35-тысячный корпус своих войск против королевства Италия. Это было предательством не только по отношению к Наполеону, но и к другому своему родственнику и боевому соратнику – Евгению Богарне, который возглавлял армию королевства Италии. Выполняя условия подписанной конвенции, Мюрат обращается с прокламацией к народам Апеннинского полуострова. В ней он так объясняет свою позицию: «Солдаты! Пока я считал, что Император Наполеон сражается ради славы и процветания Франции, я бился рядом с ним. Но сегодня иллюзии рассыпались в прах. Император желает только войны. Я предам интересы и моей бывшей родины, если не порву связи с ним и не примкну к союзным державам, чьи благородные помыслы устремлены к укреплению тронов и независимых наций…» Как видим, в этом воззвании защита «интересов бывшей родины» сводится Мюратом к «благородным помыслам», устремленным «к укреплению тронов». Он так «заигрался в короля», что не заметил, как дошел до предательства. Даже известный французский исследователь Жан Тюлар, который снисходительно относился к Мюрату, вынужден был воскликнуть: «Можно лишь с некой гадливостью смотреть на подобную перемену ориентации, и приходиться признать, что тут мы уже видим далеко не героя Лейпцига».
В своем последнем разговоре с Наполеоном Мюрат попытался оправдать свой отъезд из армии тем, что его присутствие сейчас необходимо именно в Неаполе. Но император не питал иллюзий относительно истинных намерений короля Неаполитанского, ему ведь тоже кое-что докладывали о выкрутасах родственника. Однако никаких упреков Мюрату он не высказал. Просто крепко обнял его, возможно чувствуя, что больше никогда его не увидит. Так оно и случилось.
В Неаполе Мюрат оказался в окружении лиц, ненавидевших Наполеона и настаивавших на выступлении против него. И он это сделал. В соответствии с подписанным договором 30-тысячная армия Мюрата в начале 1814 года нанесла удар в тыл войскам Е. Богарне в Северной Италии. 19 января маршал занимает Рим, Флоренцию и Тоскану. Но при этом воевал он крайне нерешительно, медленно, избегая активных боевых действий. Мюрат уже не обнаруживал прежней энергии и мало чем помог австрийцам на поле боя. Это позволило Е. Богарне даже нанести им несколько поражений.
Когда Наполеон получил донесение об измене зятя, он поначалу отказывался в это поверить. «Нет, нет, – кричал он, – не может этого быть! Мюрат, кому я отдал свою сестру; Мюрат, кому я отдал трон! Евгений (Богарне) ошибается! Не может Мюрат выступить против меня!» Но уже через несколько дней наступило горькое прозрение. Новые сведения, поступившие из Италии, сомнений не вызывали. Но кроме измены зятя, Наполеона в эти дни постигло еще более тяжкое разочарование. Оказалось, что его любимая сестра Каролина со своим мужем-предателем заодно. Император был буквально сражен такой черной неблагодарностью своих близких. Для него, человека с патриархальным корсиканским менталитетом, семья считалась святым понятием. Лишь ради этого он не только многое терпел от своих алчных и сварливых родственников, но и многое им прощал!