Что касается военной стороны, то Гильом Брюн действовал против австрийцев в Италии так же, как до этого действовал против англичан в Голландии, – не спеша и осторожно. В битве при Поццоло ему удалось нанести поражение австрийской армии. Причем в этой битве блестящую, если не сказать, решающую роль сыграли действия генерала Пьера Дюпона де л’Этана, будущего маршала, который стремительной кавалерийской атакой сумел прорвать центр вражеской позиции и смог продержаться до подхода главных сил армии. Вот как описывает службу Брюна К. Маркс: «Посланный в 1800 г. в итальянскую армию Брюн занял три вражеских лагеря, укрепился на Вольте, оттеснил противника за эту реку и принял меры к незамедлительному ее форсированию. Согласно его приказам, армия должна была переправиться через реку в двух пунктах: правое крыло под командованием генерала Дюпона – между мельницей, расположенной на берегу Вольты, и деревней Поццоло; левое крыло под командованием самого Брюна – у Монбозона. Когда при проведении второй части операции возникли затруднения, Брюн приказал отложить ее осуществление на 24 часа, хотя правое крыло, которое в другом пункте начало переправу, уже вступило в бой с гораздо более многочисленными силами австрийцев. Только благодаря усилиям генерала Дюпона правое крыло не было уничтожено и не взято в плен, что поставило бы под угрозу успех всей кампании. Эта ошибка привела к отозванию Брюна в Париж». Между тем и на счету самого генерала Брюна было немало одержанных в сражениях успехов: он одержал победу при Монзембан, 26 декабря 1800 года удачно осуществил переправу через Минчо, захватил Верону (3 января 1801 г.), Виченцу и подписал мирный договор в Тревизе. 1 июля 1801 года, после расформирования итальянской армии, Гильом Брюн вернулся в Государственный совет и был избран президентом его военной секции.
Оставаясь республиканцем, Брюн чувствовал себя неловко при первом консуле, не скрывал своего недовольства и Бонапарт. В итоге в начале осени 1802 года Наполеон удалил от себя маршала, назначив его послом в Константинополе, где Брюн пробыл до декабря 1804 года. «Несмотря на поддержку Бонапарта во время событий 18 брюмера, сделавших его властелином Франции, Брюн, тем не менее, не слишком симпатизировал Наполеону. Неизвестно, насколько он участвовал, и участвовал ли в распространении „пасквилей“ против Бонапарта, но последний решил отослать этого „пламенного революционера“ послом в Турцию, подальше от Парижа, благо, война с ней закончилась после эвакуации французских войск из Египта», – пишет об этом Сергей Захаров. Во время коронации Наполеона Брюн прикладывал все усилия, чтобы добиться от турецкого правительства явного формального признания Наполеона императором, но так и не смог этого сделать. Автор мемуаров об истории наполеоновских войн, генерал Генрих Антуан Анри Жомини, писал о нем так: генерал Брюн «имел некоторые достоинства, но он был скорее оратором, нежели воином». Между тем в жизни и этого не слишком обласканного судьбой и Бонапартом полководца наступил момент, когда, казалось, все его заслуги были замечены и получили должное признание – Гильом Брюн удостоился звания маршала Франции. Об этом 19 мая 1804 года провозглашенный императором Наполеон Бонапарт подписал соответствующий декрет, а 2 февраля 1805 года Брюн был награжден Большим Орлом ордена Почетного легиона.
Почему же Брюн, не вызывавший большого доверия императора, да и сам не слишком симпатизировавший Бонапарту, вдруг получил столь высокое звание, став высшим сановником империи? По этому поводу Рональд Делдерфилд пишет: «Страна оживленно обсуждала имена, которые должны были оказаться в списке генералов, удостоенных звания маршала, и некоторые из них с уверенностью предсказать было очень трудно. Массена попадал в список непременно. В его пользу говорила блистательная защита Швейцарии и Генуи. С другой стороны, некоторым офицерам высокого ранга было бы неприятно увидеть имена Брюна, Периньона и осторожничающего старого Монсея рядом с именами таких признанных военачальников, как Ланн и Ожеро. Подоплеку следовало искать в намерениях Наполеона. Он собирался объединить своим списком все общественные направления послереволюционной Франции, и среди первых восемнадцати маршалов можно найти республиканцев, бывших королевских офицеров, быть может, готовых переметнуться на сторону Бурбонов, несложных по своему менталитету, умеренных типа Мортье, искренних патриотов, вроде старика Келлермана, и группу более молодых генералов, которые поднимались по ступеням военной карьеры вместе с Наполеоном и продвижением по службе были обязаны своему таланту, развитому с его помощью». Однако после получения маршальского жезла военная карьера Брюна не была столь насыщенной и блестящей, как у большинства его коллег. Но все же новоиспеченный маршал не лишился высоких должностей. В сентябре 1805 года Брюн был назначен главнокомандующим армией Булонского лагеря, а в середине декабря следующего года стал губернатором ганзейских городов: Бремена, Гамбурга, Любека. С 29 апреля 1807 года Брюн командовал обсервационным корпусом Великой армии. Когда шведский десант, высадившийся с боевых кораблей, начал боевые действия против французов, осаждавших Кольберг, Брюн выступил навстречу противнику. Уже в августе он отбросил шведов в Штральзунд, а через месяц принудил их к капитуляции. Последний оплот шведов в Померании – крепость Штральзунд – пала. Но вместо похвал маршал навлек на себя гнев великого императора. Республиканец по убеждениям, Брюн продолжал беспокоить императора не только своими суждениями. Дело в том, что во время подписания капитуляции маршал совершил дерзкий поступок, вызвавший резкое недовольство Наполеона: ставя подпись под этим документом от имени «Французской республики», Брюн ни словом не упомянул в нем Наполеона, хотя тот являлся главой государства. Это произошло 27 октября 1807 года при встрече со шведским королем в Шлаткове, когда Брюн, как сообщалось, «унизил достоинство представителя великой империи и вовсе не обнаружил той привязанности, которою он был обязан Наполеону» (во французско-шведском договоре Брюн упомянул термин «французская армия» вместо «армия Его Величества Императора и Короля»).
Император посчитал действия маршала недопустимыми и умаляющими его достоинства как главы великой державы. Ответные действия последовали незамедлительно: Брюн немедленно был отозван письмом Бертье, в котором последний по специальному приказу Наполеона отметил, что «такого скандала не было со времен Фарамонда». Итак, 27 октября 1807 года Брюн был отстранен от командования и уволен из армии. Кроме того, в 1808 году маршала обвинили в попустительстве контрабандистам в Гамбурге. За все это Брюн был подвергнут опале, не получал никаких должностей и оставался не у дел вплоть до 1814 года. Оказавшись отстраненным от службы, Брюн ушел в частную жизнь, уединившись в своем поместье Сен-Жюст, незадолго до этого подаренном ему императором. В Париж, ко двору, он приезжал только в дни официальных празднеств и обязательных визитов. Шли годы, Наполеон Бонапарт направился в Россию, вернулся оттуда после разгрома, восстановил из пепла свою армию, сражался в Германии, снова терпел поражения, затем отрекся от престола. О Брюне же никто так и не вспоминал. Имя верного солдата революции было забыто.
Чем Брюн не угодил Наполеону?
Исследователи до сих пор спорят о том, что же послужило причиной, побудившей Наполеона Бонапарта предать верного маршала многолетней опале. Каждый из историков, занимающийся изучением этой темы, наставивает на своей точке зрения. Как мы уже говорили, некоторые считают, что свою лепту в решение императора отстранить от дел Гильома Брюна внесли многочисленные жалобы о лиходействе маршала. Исследователи пишут, что Брюн хоть и был храбрым воином и толковым полководцем, но, участвуя в боевых действиях, довольно скоро пришел к пониманию, что, «оказывается, война – это не только стрельба и махание саблей, но и возможность неплохо подзаработать в финансовом отношении». Как утверждают биографы полководца, в промежутках между сражениями генерал Брюн «с беззастенчивостью воришки стал набивать свои карманы».
Направленный во главе армии в Швейцарию, он с таким азартом занимался всякого рода реквизициями, что, по словам Делдерфилда, после его ухода из страны «швейцарская казна была пуста». И далее исследователь добавляет: «Брюн хорошо усвоил, что быть генералом республики – это нечто большее, чем писать о том, как водить пехотные роты, построенные в идеальные шеренги». Еще более жесткую характеристику Брюну дает в своей книге о Наполеоне Бонапарте английский историк Пол Джонсон: «Гийом Брюн, известный мародер, отправился в Берн и украл весь шведский резервный фонд». Карл Маркс в своих записках добавляет, что, опустошая казну, «Брюн забыл составить опись награбленного». Страсть к личной наживе еще более остро обуяла военачальника в ганзейских городах. Известно, что, занимая должность губернатора этих городов, Гильом Брюн, как ранее в Швейцарии и Италии, накладывал свои личные контрибуции на области, складывая приобретенные средства в свой собственный карман. Именно об этой должности Брюна К. Маркс впоследствии написал так: «Занимая этот пост, он энергично помогал Бурьенну расхищать государственные средства». Однако если поначалу Наполеон закрывал глаза на лихоимство маршала, так как был занят сначала войной с Пруссией, а потом военными операциями против русских в Польше, то со временем его стало крайне раздражать поведение Брюна.
По утверждениям некоторых исследователей, не только страсть к наживе, но и другие слабости натуры не смог простить Наполеон Бонапарт этому полководцу. Вот что об этом пишет И. Попова: «Присущая Брюну беспринципность, когда он с легкостью и не раз менял свои политические убеждения и пристрастия, привела в конце концов к девальвации его моральных принципов. В годы Революционных войн Брюн слыл строгим блюстителем республиканской морали. Известен случай, когда он приказал расстрелять перед строем солдата только за то, что тот в отсутствие хозяев зашел в дом, чтобы напиться воды. И вот через какой-то десяток лет этот пламенный революционер и убежденный демократ, бравирующий своей неподкупностью, становится, по всей вероятности, небескорыстно злостным покровителем всякого рода проходимцев, казнокрадов и контрабандистов. Такое нравственное перерождение бывшего сподвижника вызвало взрыв негодования даже у Наполеона, обычно весьма снисходительно относившегося к человеческим слабостям. Приговор императора был суров, но справедлив. Не исключено, что на примере Брюна он решил преподать урок всем другим высшим военачальникам, склонным к подобного рода поступкам. А в качестве „козла отпущения“ им был избран маршал, менее других ему симпатичный». «Также необходимо отметить, – добавляет исследовательница, – что на завершающем этапе Итальянской кампании 1800–1801 годов Брюн допустил непростительную для полководца оплошность, поставившую его армию на грань поражения. Избежать этого удалось только благодаря пассивности обескураженного ранее понесенными поражениями противника, который упустил возможность воспользоваться выгодным моментом и разгромить армию Брюна, разбросавшего свои силы по частям, а также помогла оперативность подчиненных Брюну генералов, прежде всего П. Дюпона, которые своевременно исправили ошибку своего главнокомандующего. Но эта ошибка Брюна не ускользнула от пристального внимания Наполеона, который сразу же после завершения этой кампании под благовидным предлогом отстранил Брюна от командования и больше никогда уже не доверял ему командовать армейскими объединениями». Но, как бы там ни было, напомним, что свою репутацию полководца Гильом Брюн не запятнал ни одним поражением, из всех масштабных сражений его армия неизменно выходила победительницей.