Что он, собственно, любит? Теперь, пожалуй, уже ничего. Сыт.
A кого? К родителям он всегда относился с почтением. А когда батяня перед смертью свозил его в Ярославскую область и передал «с баланса на баланс» свой схрон, то отца он просто зауважал.
…А однажды любил. Точно – любил. Было это еще в студенческие годы. Она на другом факультете училась – маленькая, ниже его, чернявенькая. Все на месте. Попка там, и все такое. Груди были маленькие, но красивой формы, и сосочки – не то что у этой португалки, розовенькие. Это была даже не любовь, а всепоглощающая страсть. Она отдалась ему на третий день знакомства. Не потому, что влюбилась. Говорила: «Ты, Володька, как банный лист: тебе легче отдаться, чем объяснить, что не хочется». Не очень-то лестно. Но в ходе сексуальных игр видно было, что она увлекалась, хотя нравился ей не он, Володька Сидоров, а сам процесс. Он смирился, что она отдается ему без любви. Одно ее слово – и пошел бы, как говорится, под венец.
Но она вышла замуж за парня с ее курса, с ее факультета. Как и у нее, отец офицер. Поженились и уехали по распределению в Оленегорск, где в обычном гарнизоне прозябал батюшка жениха. Потом… Суп с котом. Обычная советская жизнь. Ребеночек умер. Муж спился. Она тосковала. Вроде как между строк давала понять: одна, свободна, ностальгирует о прошлом. Он тогда учился в аспирантуре, жил в отдельной комнате в общежитии, ну куда было жену вести? Да и обида оставалась. В общем, связь прервалась. А когда решил разыскать, восстановить контакт – не вышло. След потерялся.
Вот найти бы ее сейчас, бросить к ногам миллиарды, драгоценности, замок в Лондоне, замок под Эдинбургом, шале в Альпах, пентхауз в Майами… Но ведь ей уже… позвольте… за шестьдесят! И все же… Любовь у него была. Единственная в жизни. Пусть и за шестьдесят, наверное – располнела, поседела. Так и он не Ален Делон. Жан Габен, скорее.
…Пасьянс заключался в том, чтобы собрать четыре масти в порядке последовательности.
Горничная снимала карты с колоды в ожидании, когда среди них появится двойка. Двойки выкладывались вокруг талона так: две черные – справа и слева, две красные – сверху и снизу. Далее на двойки выкладывались тройки, четверки, пятерки и так до туза.
Раньше у португалки все пасьянсы выходили.
А тут – карты не шли. Пасьянс был сорван.
Что бы это значило? К дурному-то сну еще и сорванный пасьянс…
Португалка, чувствуя недовольство хозяина, возбужденно залопотала что-то на своем тарабарском наречии.
– Пошла вон, – прорычал он.
Осина нажал кнопку на мобильнике.
– Слушаю, – раздался медовый голос референта.
– Ты посылал цветные слайды с моих ладоней ногинскому хироманту?
– Так точно.
– Пояснил, что ключевое слово «звезда»?
– Обижаете, Владимир Михалыч, я всегда все ваши указания выполняю неукоснительно.
– Еще бы ты это делал «укоснительно» – за такие-то бабки… Ну и что?
– Только что по факсу он перебросил комментарий.
– Так неси его.
– В ванну?
– Нет, в задницу. Одна нога здесь, другая там.
– Бегу.
Бежать было недалеко. Но видно, струхнул. Стоит, глазами ест, лоб в испарине.
– Читай!
– Дословно?
– А ты еще как-то можешь?
– Извините. Читаю: «Звезды занимают первое место по важности значения, присущего знакам. Они представляют фатальные случаи, происходящие вне нашей воли».
Так, звезда на сгибе пальца Солнца и ладони…
– Погоди, покажи мне слайд. Так, вот это место на моей ладони. На левой?
– На левой.
И что там значит эта звезда? Означает болезнь глаз.
– Так, отметь там у себя – на завтра устрой консультацию у лучшего офтальмолога Лондона.
– Будет сделано. Можно дальше? Звезда на Венере – означает потерю состояния.
– Полную?
– Тут не сказано.
– Профессор называется. Он точно лучший сейчас по этой части?
– Точно. Но, я извиняюсь, состояние состоянию рознь. Ваше состояние просто невозможно потерять все и сразу.
– В нашей жизни все возможно. Ты потом сформулируй к этому профессору дополнительные вопросы, покажи мне и отправь по «емеле» Как его?
– Кого?
– Идиот, хироманта?
– Константин Владимирович, а что?
– Вежливо этого старого колдуна спроси: что да как. Что за проблемы с состоянием? Связаны ли они с общим экономическим кризисом или это мой частный случай? Ты аванс ему переслал?
– Конечно.
– Ну, после получения такого аванса его прогноз мог бы быть поласковее.
– Он меня спрашивал: вам какой, говорит, прогноз дать – приятный или правдивый? А вы сами говорили: «Пусть горькая, но правда». Вот он и прислал правду.
– Да кому она нужна, такая горькая. Хотя… Предупрежден, значит – вооружен. То ли это Наполеон говорил, то ли мой батюшка, полковник милиции. Ладно, тут вот что главное – когда. Раз на руке у меня такой знак, значит, он всегда был, а состояние мое все росло и росло. Хотя, конечно, попытки укоротить его имели место… Поэтому главный вопрос один: когда грозит опасность?
– Вот хиромант и пишет: «Звезда» на Марсе – вот эта точка на вашей ладони, а место пересечения идущей к ней линии Венеры с линией жизни указывает на время происшествия.
– Ну, так не томи, когда? Время? Когда ждать эту катастрофу?
– Примерно в середине второй половины вашей жизни, – так пишет профессор.
– Ну, и кому нужен такой профессор-херомант?
– Хиромант.
– Один хрен. Что толку в его прогнозе без даты? Запроси: пусть максимально точно укажет дату катастрофы. Ну, что еще интересного?
– Вот любопытная подробность, – сладострастно, деланно робея, словно не решаясь огорчать хозяина пакостными новостями, прошептал референт…
– Вот у вас тут звезда на линии Солнца, отмечена, видите?
– Ну, вижу, что дальше?
– Профессор-хиромант пишет: это означает препятствие к богатству.
– А что это значит, не пишет?
– В комментариях профессора сказано: это значит, что, если вы потеряете состояние, то в будущем новое богатство вы уже вряд ли наживете.
– Ну, это мы еще посмотрим. Сейчас главное – максимально точно установить дату возможной – подчеркиваю, возможной – катастрофы. Переведи ему на счет еще денег. Но не дави. Мне вранье за мои же бабки впаривать не надо.
– Разрешите идти?
– Уточни, прибыл ли из России полковник Иконников, специалист по охранным системам. При таких предсказаниях он мне сейчас нужнее всех. Тоже мне, предсказатели…
Он встал из ванны, озабоченно рассмотрел покраснение в паху и на локтях.
– Кстати, узнай еще, когда врачиха из Москвы появится. Если уже прилетела, на завтра назначь первый сеанс. Нечего тянуть. Здоровье беречь надо. Он накинул огромное махровое полотенце на плечи.
Глава тридцать шестаяПодвиги Геракла
– Не бережете вы свое здоровье, сэр, – улыбнулся Гераклу высокий джентльмен в сером костюме, синей рубашке и бордовом галстуке в крапинку.
Рейс Москва – Кельн – Лондон был чартерным. Им пользовались деловые люди, у которых не было времени на туристические вояжи к европейским историческим достопримечательностям, и они пользовались новинкой 2008 года – рейсами с остановкой на несколько часов в крупнейших культурных центрах континента.
Джентльмен с седыми висками раскрыл над собой огромный зонт, его породистое британское лицо смялось в доброжелательной, но вполне равнодушной улыбке, он сделал несколько уверенных шагов и юркнул в чрево дорогого автомобиля, дверцы которого были предусмотрительно открыты личным шофером. Ему и в голову не пришло предложить соседу по салону VIP спастись от лондонского мелкого дождя под своим зонтом или занять место в его автомобиле.
Приветливость и вежливость британцев недорого стоит. Пока летели – мило беседовали, рассуждая о достоинствах и недостатках романского и готического стилей архитектуры. А расстались – даже не обернулся. «Впрочем, – подумал Геракл, – это даже к лучшему». Это гарантировало, что случайный сосед не был агентом МИ-6 или Скотланд-Ярда, а уж тем более, что он не являлся одним из людей Осины. Хотя он вполне мог передать объект в английской столице кому-то другому.
А здоровье надо беречь, это правильно. Знал ведь, что в Лондоне редкий день обходится без дождя, а зонтик забыл.
Впрочем, он не успел сделать и шага из-под козырька аэровокзала Гатвик, подвергая испытанию роскошный темно-серый костюм, как неожиданно появившийся над его головою зонт снял все вопросы о сохранности нового костюма.
– Господин Иконников? – раздался над правым ухом приятый низкий баритон.
Это был скорее не вопрос, а утверждение. Так что ответ не требовался. Геракл лишь согласно кивнул, чуть приподняв над аккуратно подстриженной седой шевелюрой темно-серую шляпу с короткими полями.
– Я от сэра Осинского. Мне приказано вас встретить. Я его референт по связям с общественностью. Мое имя Джордж Грант. Выбор пал на меня, поскольку я свободно владею немецким, а хозяин не был уверен в вашем английском. Вот почему, сэр, я здесь. По фотографии, которую мне дали из службы безопасности хозяина, я сразу вас узнал. Прошу в машину.
Привет, Россия. Вот и первая накладка. На хрена надо было лететь в Кельн, тайком встречаться у древних скульптур, обсуждать качество каррарского мрамора?.. Как мне теперь скрыться от этого референта, разыскать черный седан с пропуском на стекле и поиграть с водителем в вопросы-ответы типа «У вас продается славянский шкаф?»… «А может, – мелькнула в голове мысль, – шандарахнуть этого референта кейсом и броситься искать черный седан?»
Через пару минут они остановились перед черным седаном.
– Где предпочитаете ехать? Сзади или рядом с водителем?
– Сзади, – машинально ответил озадаченный Егор и открыл заднюю дверцу, а референт уселся за руль.
– Предпочитаете ехать с ветерком или аккуратненько?
– Да все равно, – ответил Иконников, напряженно всматриваясь в профиль водителя. – Скажите, а вы за мной не из Британского музея?