диев больше, чем 277 миль. Следовательно, из этого указания никак нельзя определить точное соотношение стадия и мили. Бесспорно одно: эта разница меньше, чем у Л. В. Фирсова.
Второй пример относится к описанию Сицилии: «Морской путь вокруг острова Посидоний определяет в 4400 стадиев. Однако в хорографии расстояния считаются больше, разделенные по частям и выраженные в милях. А именно от Пелориады до Мил 25 миль; столько же от Мил до Тиндариды; затем до Агафирна — 30, столько же до Алесы и опять столько же до Кефаледия (это все маленькие городки); до реки Гимеры, протекающей через центр Сицилии, 18; далее до Панорма — 35 и 23 до Эмпория эгестейцев; и, наконец, остальное расстояние до Лилибея — 38. Отсюда, если обогнуть Лилибей по направлению к прилегающей стороне, до Гераклея будет 75 миль, до Эмпория акрагантцев — 20 и других 20 — до Камарины; затем до Пахина — 50. Отсюда вдоль третьей стороны до Сиракуз — 36, до Катаны же — 60; далее до Тавромения — 33; затем до Мессены — 30» (VI, 2, I; см.: Страбон, с. 245).
В этом отрывке Страбон ясно указывает, что «в хорографии расстояния считаются больше». Следовательно, и здесь мы никак не получим точного соотношения мили и стадия. Но Л. Ф. Фирсов не обратил внимания на это указание и все же сопоставил приведенные цифры. Вдобавок в его расчеты вкралась арифметическая ошибка: вместо указанных Страбоном 578 миль в сумме расстояний исследователь получил «около 480 миль» и отсюда вычислил тем более недействительное соотношение 9,16:1, тогда как должен был получиться иной результат — 7,6:1. Но и последняя величина, естественно, не может быть точной, поскольку расстояние в милях, как подчеркивает Страбон, больше, чем в стадиях. Будь эти цифры тождественны, мы, бесспорно, получили бы результат, равный 8:1.
Таким образом, рассмотренные примеры нисколько не противоречат, а, наоборот, подтверждают указание Страбона на то, что его стадий составляет восьмую часть мили, т. е. 185 м.
Но Л. В. Фирсов приводит многочисленные расчеты, из которых следует другое значение стадия — 157,9 м. Поэтому необходимо детальнее рассмотреть расстояние Страбона, и в первую очередь те маршруты, которые можно проверить данными периплов Арриана и Анонимного автора.
Итак, расстояния либо полностью совпадают, либо очень близки. Незначительные расхождения объясняются различиями в принципе измерения и неизбежными расхождениями курса во время каждого из плаваний. Следовательно, в рассматриваемых случаях использован один и тот же стадий, равный, как показали расчеты с данными периплов, примерно 157 м.
Но у Страбона немало примеров, которые дают иную цифру. Вот они…
1. Расстояние от устья Борисфена, т. е. от Очаковского мыса до Ольвии, Страбон определяет в 200 стадиев (VII, 3, 17). Современные измерения дают 37 км. Получается, что в данном случае стадий равен 185 м. В этой связи интересно отметить, что у Псевдо-Скимна это расстояние равно 240 стадиям (§ 804–812). Что это — ошибка одного из авторов? Однако расчеты показывают другое. Если указанные 37 км разделить на 240 стадиев, то получим, что стадий Псевдо-Скимна равен 157 м. Следовательно, расхождение источников объясняется не ошибкой, а использованием разных стадиев. При кажущемся несоответствии и Псевдо-Скимн, и Страбон определяют расстояние до Ольвии одинаково правильно.
2. Страбон, как мы увидим дальше, указывает, что расстояние от устья Тиры до устья Борисфена равно 600 стадиям (VII, 3, 17). По современным измерениям этот отрезок пути равен 111 км. Анонимный автор (§ 87) называет 720 стадиев, т. е. 113 км. Следовательно, и здесь Страбон использовал данные, в которых фигурирует стадий в 185 м.
3. По Страбону (VII, 3, 16), город Никоний расположен в 140 стадиях от устья Тиры. Это расстояние, как будет показано дальше, равно 26 км. В результате получаем стадий, равный 185 м.
4. Расстояние от Истрии до Том, по Страбону (VII, 6, 1), равно 250 стадиям. В периплах Арриана и Анонимного автора отмечено 300 стадиев. По современным измерениям насчитывается 47 км. Следовательно, и в этом случае использован стадий в 185 м.
5. От мыса Карамбис до Синопы, по Страбону, 700 стадиев (XII, 3, II). Любые современные измерения этого отрезка из-за сильной изрезанности береговой линии будут субъективными, но даже более или менее прямой путь насчитывает около 130 км. В перипле Арриана он равен 835 стадиям, т. е. 131 км. Эти цифры убедительно показывают, что и в этих сведениях Страбона измерения проводились стадием в 185 м.
Действительно, во всех приведенных случаях стадий Страбона равен 185 м. Но искать у него один, универсальный стадий не следует. В компилятивном труде древнего географа собраны разновременные и разнохарактерные описания. В одних источниках использован стадий в 157 м, а в других — 185 м. Страбон свел воедино собранные сведения без пересчета стадиев. Об этом необходимо помнить при работе с его «Географией».
Выявленное обстоятельство раскрывает новые широкие возможности для дальнейшего источниковедческого анализа произведений древних авторов, выделения и относительной датировки разновременных сведений. Эта возможность наглядно иллюстрируется, как мы увидим далее, на примере описания Страбоном низовьев Тираса. Таким образом, фигурирование в одном отрывке двух разных стадиев, бесспорно, свидетельствует о том, что он состоит из двух разновременных частей. Исследование источников в этом направлении даст возможность вычленять разновременные отрывки.
Вернемся, однако, к поискам башни Неоптолема. Как уже говорилось, на пути у исследователей стояли три трудности: 1) противоречие между сведениями Страбона и Анонимного автора о местоположении башни; 2) неясность в вопросе, откуда измерять расстояние — от устья реки или от устья лимана; 3) расхождения в определении длины стадия.
Эти обстоятельства были главной причиной того, что вопрос о местоположении башни Неоптолема долгое время был одной из самых интересных загадок античной географии Северного Причерноморья, которая привлекала к себе внимание исследователей на протяжении нескольких веков. Длинным и сложным оказался путь к истине. Более четырехсот лет велись споры о том, где же находилась эта таинственная башня. Ее искали во многих местах побережья моря, лимана, но так и не находили. Ознакомимся подробнее с историей этих интересных поисков.
Башней Неоптолема заинтересовались еще исследователи позднего средневековья. Одними из первых, кто попытался указать ее местоположение, были средневековые картографы. Так, на карте России, составленной на основе карты Г. Меркатора 1554 г., башня указана на левом берегу устья Днестровского лимана[64]. Здесь же ее поместили И. Стукий и А. Ортелий[65]. Так оформилась первая точка зрения. Ее сторонники основывались, надо полагать, на данных Страбона и считали устьем Тиры устье Днестровского лимана.
Вскоре появилась и другая точка зрения. Ее высказал Мартин Броневский, образованный, начитанный дипломат польского короля Стефана Батория. Страстный путешественник, он проявлял большой интерес к античной истории и географии, хорошо знал произведение Страбона. В 1578 г. Броневский был послан с дипломатической миссией к крымскому хану Мухамед-Гирею. А путь в Крым лежал через Нижнее Поднестровье. Наконец-то Мартину представилась реальная возможность осуществить свою давнюю мечту: ознакомиться с этой местностью, сравнить ее с описанием Страбона и попытаться найти остатки башни Неоптолема, а также Гермонактовой деревни, Никония и Офиуссы. Объехав побережье лимана и низовья реки, исследователь внимательно изучил топографию местности и пришел к выводу, что Страбон под «устьем Тиры» имел в виду устье реки, а не лимана. Следовательно, заключил он, башня находилась на правом берегу устья реки. Воодушевленный этой мыслью, наш дипломат энергично взялся за поиски. Тщательно, метр за метром осматривал он пустынный, поросший степными травами берег. И на одной из возвышенностей, в том месте, где сейчас раскинулось молдавское село Паланка, были найдены старинные развалины каменных строений. Без каких-либо сомнений Броневский принял их за остатки башни Неоптолема, которую Страбон указал, по его мнению, именно здесь (с. 336).
Рис. 4. Поиски башни Неоптолема: 1) И. Стукий, А. Ортелий, Ж. Ковене и К. Мортье, Г. Келер; 2) М. Броневский, М. Зойтер; 3) К. Маннерт; 4) Ж. Гэль; 5) Ф. Линднер, К. Мюллер; 6) Э. Г. Муральт; 7) Г. Юшерт, К. Шпрунер и Т. Менке; 8) П. В. Беккер, К. Нойман, А. А. Сибирский, Т. Рейнак, Ф. А. Браун, В. В. Латышев, М. Кислинг, П. О. Карышковский; 9) З. А. Аркас; 10) К. Мюллер, Н. Н. Мурзакевич, А. Форбигер, М. С. Синицын; 11) Г. Шоталь
Эти две точки зрения долгое время были основными, и к ним время от времени присоединялись новые сторонники. Так, например, в 1733 г. Ж. Ковене и К. Мортье на составленной ими карте Татарии, Крыма и Черного моря поместили рассматриваемый пункт на левом берегу устья лимана[66]. Позже аналогичное мнение высказал Г. Келер (карта). А к локализации Броневского присоединился, например, Зойтер[67].
А в конце XVIII в. К. Маннерт изложил новую точку зрения и поместил башню Неоптолема на правом берегу устья лимана, на самой пересыпи (с. 239). Здесь, по его мнению, находилось устье Тиры, следовательно, здесь же следует искать и указанную Страбоном башню.
Иную локализацию предложил Ж. Гэль. Он также считал устьем Тиры устье лимана, но, основываясь на данных Анонимного автора, указал рассматриваемый пункт в 120 стадиях к западу, на берегу небольшого Будакского лимана, в районе современного села Чабанка[68].
Новую, уже пятую по счету гипотезу высказал Ф. Линднер. По его мнению, Страбон под «устьем Тиры» подразумевал устье реки, следовательно, башня находилась несколько ниже, близ современного Белгород-Днестровского (с. 196).