Таким образом, все воины русской армии были конными, хотя в ходе боя могли, разумеется, действовать и пешком.
Суммируя вышесказанное, можно предположить, что армия А. Н. состояла из русских воинов и насчитывала порядка 500–700 конных бойцов, имевших хорошие доспехи и оружие.
Скорее всего, наряду с воинами в войске и было некое количество некомбатантов, в первую очередь сотрудников обоза, не участвовавших в бою. Также в их число могли входить лекари, священники (возможно, одни и те же лица выполняли обе функции), коновалы, ремесленники и т. д.
Если принять византийские нормы – 1 телега обоза на 4–5 всадников, то их количество можно оценить в 100–150 человек.
Состав шведской армии
О шведской армии НПЛ сообщает: «Приидоша Свъи в силъ велице, и Мурмане, и Сумь, и ѣм в кораблях множество много зъло; Свеи с князем и съ пискупы своими»99.
Житие сообщает: «…король части Римьскыя от полунощныя стран… И собра силу велику и наполнии корабли многы полков, подвижеся в силе тяжце, пыхая духом ратным»100. Т. е. говорит более красиво и образно, но, кроме указания на большую численность врагов, а также на тот факт, что их возглавлял католический (римский) правитель из северной страны, полезной информации по этому вопросу не сообщает.
В целом мы можем сказать, что шведское войско описывается как весьма многочисленное и многонациональное. В его состав входили свеи (шведы), мурмане (норвежцы), сумь и емь (суоми и таваста – финские племена). Во главе армии стоят шведский князь и епископы.
Это описание вызвало многочисленные вопросы у исследователей. Могло ли войско в Средние века быть столь многонациональным и при этом сохранять боеспособность?
В Средние века подобная ситуация встречалась нередко. Многонациональными были все армии крестовых походов на восток, широко использовали иноязычных гостей и вассалов Тевтонский и другие рыцарские ордены, французские рыцари часто участвовали в испанской Реконкисте, шотландцы и итальянцы (генуэзские стрелки) активно действовали на стороне французов в Столетней войне, немецкие и фламандские наемники и союзники воевали на стороне англичан и т. д. Воины одной национальности обычно формировали отдельные отряды.
Оспаривалась и возможность того, что новгородцы отличили шведов от норвежцев. Следует заметить, что НПЛ составлялась после битвы, поле которой, как известно, осталось за русскими. Наверняка на нем остались раненые, наверняка были и попавшие в плен. Их опрос, как минимум с целью выяснить, за кого можно получить выкуп, кто является хорошим ремесленником и т. д., являлся само собой разумеющимся. В ходе таких расспросов безусловно выяснился и национальный состав армии вторжения.
Норвежцы
Особый интерес вызывает упоминание норвежцев («мурамене») в рядах шведской армии.
И.П. Шаскольский выступил против их участия, резонно заметив, что в Норвегии в это время шла борьба между королем Норвегии Хоконом IV (1217–1263) и ярлом Скюлле101. В 1239 г. последний поднял открытый мятеж. В апреле 1240 г. его войска были разгромлены, в мае 1240 г. лидер мятежников был убит102.
На основе этой информации исследователь сделал вывод, что воины короля не могли участвовать в этом походе, поскольку были заняты дома.
Он считал, что норвежцы просто не успевали участвовать в этом походе, поскольку поход начался где-то в июне.
Наконец, правление короля Хокона хорошо описано, и организация им похода в далекую Россию наверняка не прошла бы мимо внимания норвежских летописцев.
Известно, что в этот период отношения между Шведским и Норвежским королевствами в это время были довольно неприязненными, и в 1225 г. норвежцы совершили большой поход на Швецию, а мелкие стычки продолжались до 1241 г.103
Однако все эти доказательства скорее подтверждают участие норвежцев в Невской битвы, если мы предположим, как это сделал А.В. Кучкин, что в битве на Неве участвовали не сторонники короля, а отряд мятежников104.
Конечно, после победы короля большая часть проигравших подчинилась победителям. Но наверняка были и те, кто мог опасаться за свою жизнь или просто не желал признавать власть победителя.
К примеру, владения этих непримиримых были захвачены победителями или они имели среди последних кровных врагов и т. п.
В Норвегии не раз встречались примеры эмиграции проигравших в политической борьбе. Участие норвежцев, как и датчан, в шведских боевых действиях также не раз описано, например, в упомянутой Хронике Эрика105.
Естественно допустить, что после проигрыша весной 1240 г. остатки сторонников Скюлле бежали из страны. Часть из них могла направиться в Швецию, имевшую неприязненные отношения с победителем.
Вероятно, они сделали это после разгрома войск ярла, произошедшего в апреле, прибыв в Швецию где-то в мае – начале июня. Скорее всего, пришельцы использовали свои знакомства при шведском дворе или связи среди церковных иерархов, чтобы получить убежище или хотя бы гарантии неприкосновенности.
Следует отметить, что Скюлле и его сторонники были наследниками движения варбаглеров, выступавших под лозунгами поддержки католической церкви против королевской власти. Вполне вероятно, они имели неплохие отношения с норвежской церковью, являвшейся частью католической иерархии в целом, т. е могли рассчитывать на ее помощь в том числе и в Швеции.
Следовательно, их появлению предшествовала посылка послов или гонцов, обговоривших со шведскими властями возможность и условия приема, так что у шведов было время подумать, что делать с появившимися в их владениях опытными воинами.
Шведскому правительству отправка эмигрантов в далекий поход на Русь позволяла решить сразу несколько проблем.
Так оно показывало норвежскому королю, что беглецы не смогут быстро вернуться в Норвегию, то есть что шведы не собираются использовать эти отряды для войны с ним.
Также оно использовало этих воинов для расширения своих владений. При этом шведская корона не выделяла пришельцам земель в самой Швеции, ничего не теряла. По сути, норвежцам предстояло захватить новые владения и для себя, и для шведского монарха.
Отдалённость захваченных земель от Норвегии и угроза русских нападений гарантировала преданность новых вассалов шведским властям.
Для норвежцев участие в этом походе давало надежду получить собственные владения. Кроме того, поскольку борьба с иноверцами рассматривалась как борьба за веру, это было достаточно почетно.
Так, сам король Хакон обязался в 1237 г. поучаствовать в крестовом походе106, поэтому участие норвежцев в походе на Русь можно было рассматривать и как выполнение королевской клятвы. Разумеется, если они помирятся с королем.
Если наши предположения верны, скорее всего, именно норвежская дружина должна стать гарнизоном нового замка.
Возможно, именно ожиданием прибытия норвежцев в Швецию (скорее всего, в мае – июне) объясняется появление экспедиции на русских землях в середине лета, а не раньше.
Известно, что навигация в Норвегии начиналась в среднем во второй декаде апреля, и путь в Новгород занимал от одного до трех месяцев107, так что норвежцы, выйдя в плавание с началом навигации и после разгрома Скюлле (т. е. примерно в мае), вполне могли оказаться в России в начале июля.
Все эти предположения позволяют понять упоминание о норвежцах в НПЛ.
Финны
Встаёт вопрос и о наличии в армии собственно шведов. Но летопись четко указывает на то, что шведы там были, включая некоего князя и епископов, то есть шведских феодалов с дружинами.
В историографии поднимался вопрос, могли ли участвовать в этом походе финские племена, в первую очередь емь, недавно (в 1237 г.) восставшие против шведов и окончательно разгромленные и подчинённые позднее, в 1249 г., ярлом Биргером.
Эти противоречия снимаются, если предположить, что финны (полностью или частично) были не воинами, а строителями, привезёнными для максимально быстрого строительства замка.
Известно, что в обычных условиях для строительства замка мобилизовывали или нанимали местных крестьян, привозя только специалистов.
Но в условиях высадки на чужой территории в малонаселённой местности, когда замок необходимо было построить как можно быстрее, поскольку осенью шведские суда должны были вернуться домой, логичнее было привести строителей с собой.
К тому же шведы наверняка понимали, что даже если русские, как они, вероятно, надеялись, не смогут быстро организовать атаку замка, то вполне могут помешать набору рабочих (за деньги или насильственному).
В этих условиях проще и надёжней было заранее набрать финнов из шведских владений, используя найм или просто захватив пленников. Недавнее подавление восстания еми наверняка дало шведам определённое количество пленных, т. е. рабов. Отдалённость от родных мест и отсутствие оружия должны были помешать им бежать.
Ну а сумь могла выставить работников как по найму, так и в качестве отработки повинностей.
С другой стороны, финские воины, в том числе и из племени еми, совершали набеги на русские земли (и наоборот). Так что шведы могли и нанять добровольцев.
В итоге представляется, что шведская армия состояла в основном из шведов и норвежцев, а, кроме них, в экспедиции участвовали финны-работники. Возможно, отряды покоренных суми получали определенную плату, а представители племени емь выступали в качестве подневольных работников.
В этом случае количество строителей из числа пленных было, конечно, меньше, а воинов, соответственно, больше.
В любом случае финские воины были хуже вооружены и менее надежны, чем шведские и норвежские отряды, учитывая недавнее завоевание Финляндии. Да и особого стимула драться за завоевателей у них не было.
В дальнейшем в тексте все участники экспедиции для простоты будут называться шведами, кроме тех случаев, когда национальность понадобится нам для лучшего понимания той или иной детали.