Замечу что как орден, так и католическая церковь были заинтересованы в том, чтобы поддержать подобный почин молодого аристократа с целью пропаганды крестового движения в Швеции, особенно если этот почин был успешным, то есть если Биргер действительно проявил себя успешным военачальником.
Орден и католическая церковь могли сделать это, расхваливая его успехи в походе, сделав, говоря современным языком, Биргеру рекламу. Звание магистра (особенно в разговорной речи) он мог сохранить и позднее, что и отразилось в указанных источниках.
Следует учитывать и то, что Биргер упоминается в источниках с момента, когда он женился на Ингеборге, сестре короля Эрика. Считается, что этот брак был заключен в период 1235–1240 г129. Чаще всего указывается 1237 г., тем более что уже в конце 1230-х гг. имя Биргера фигурирует в документах как влиятельного лица130.
Поскольку на тот момент король Эрик был не женат, следовательно, не имел детей, Ингеборг и ее потомки с большой долей вероятности становились наследниками трона. Это делало выбор мужа принцессы важнейшим политическим мероприятием. Неудивительно, что Хроника Эрика говорит, что когда «время пришло и к ней свататься стали многие рыцари и господа»131, то есть сообщает о многочисленных кандидатах на руку принцессы.
Почему же был выбран именно Биргер Магнуссон? Возможно, этот брак стал платой за поддержку при возвращении короля Эрика в 1234 г., которого до этого изгнали из страны. Или будущий ярл позднее стал важным союзником короля, чью верность решили закрепить женитьбой. В любом случае Биргер должен был обладать немалым влиянием, чтобы получить руку принцессы-наследницы.
Происхождение Биргера само по себе не могло гарантировать ему этого успеха. Как уже говорилось, он, безусловно, принадлежал к знатному роду, но при этом являлся четвертым сыном младшего брата. Известно, что у него были старшие братья, что глава его дома, действующий ярл Улоф Фальси, также имел сына, упомянутого Карла Глухого.
Безусловно, в Швеции были и другие знатные семьи.
Также существовала возможность найти жениха в королевских домах других скандинавских стран, например Дании, где долго жила королевская семья, поскольку датский король Вальдемар был дядей Эрика по матери. Таким образом, Биргер не мог при живых старших братьях занять высокое положение только по праву рождения.
Представляется, что именно слава крестоносца и поддержка католической церкви вполне могли быть основой или важной составляющей могущества, которое сделало Биргера Магнуссона важным союзником короля, достойным руки сестры-наследницы.
О союзе Биргера с церковью свидетельствует и то, что «свадьбу сыграли правом церковным и по закону жизни мирской», притом что первое, как отмечают комментаторы, было не распространено в Швеции в то время132.
Также следует отметить, что если значительную часть армии составляли норвежцы, то было бы логично во главе армии поставить человека, хорошо знавшего традиции и язык норвежцев.
Известно, что в 1241 г. Биргер был направлен в Норвегию в качестве посла133. Существует предположение, что его отец поддерживал Эрика Кнутсона в борьбе за престол и погиб, сражаясь за него. Эрик имел родственные связи с норвежским королевским домом и укрывался в Норвегии.
Можно предположить, что Биргер знал традиции и язык этой страны, а если он командовал экспедицией, то мог лично объяснить королю позицию Швеции, тем более что участие в крестовом походе было, по меркам того времени, весьма достойным объяснением.
Возможен вариант, что связи с норвежцами у Биргера возникли именно в ходе участия в Крестовом походе – либо через участие в общем деле, либо через орденских братьев-рыцарей и других представителей церковной иерархии.
Безусловно, приведенные выше рассуждения нуждаются в дальнейшей проверке.
Важным аргументом против наших построений является то, что в Хронике Эрика говорится о походе Биргера в Финляндию, но не о битве на Неве. С другой стороны, Биргер не является главным героем хроники. Вполне возможно, что битва на Неве была для него всего лишь эпизодом, к тому же неприятным, и составитель решил не упоминать о ней, поскольку Хроника Эрика направлена на восхваление доблести героя и его предков, в том числе и Биргера.
В целом, хотя вопрос о командующем остается открытым, вероятность организации и руководства походом стурманом Биргером Магнуссоном представляется довольно высокой.
Ландрман Спиридон
НПЛ говорит о воеводе Спиридоне (Свиридоне), участвовавшем в битве и погибшем в ней. Интересно, что, указав в начале князя и епископов, в дальнейшем оно говорит только о воеводе. О нем же говорит и Житие. В обоих источниках его роль как военачальника весьма велика. Судя по всему, после ранения королевича именно он взял на себя руководство шведскими войсками.
Греческое имя шведского военачальника всегда вызывало много вопросов, особенно с учетом того что новгородский архиепископ этого периода носил то же имя. Но случаи искажения иностранных имен для средневековых хроник самых разных народов – дело весьма типичное. Сначала имена узнавали на слух, а потом записывали, нередко подгоняя под привычные стандарты. Так, вассал датской короны Дитрих фон Кивель, имевший большие владения в Виронии (современная эстонская область Вирумаа), упоминается в русских летописях как Дидман, а его наследник в летописи «удостоился» отчества Титманович134.
Д.Г. Хрусталев предлагает целый ряд скандинавских имен того времени, похожих по произношению (Свидбьерн, Свенбьорн, Стибьорн)135. К сожалению, мы не имеем возможности проверить, упоминается ли в окружении ярла Скуле человек с подходящим именем.
Наличие князя и воеводы говорит о разделении командования. Логично предположить, что норвежцы имели своего военачальника, который и возглавил их уход из страны, а шведы назначили руководителя экспедиции в целом.
В Норвегии члены правящего дома носили звание конунгов (аналог русского слова «князь»), а влиятельные аристократы, аналоги русских бояр, имели титул ландрман (позднее барон) либо скутельман (позднее рыцарь) 36. Учитывая, что воевода командовал отрядом, то, скорее всего, перед нами ландрман. Если же он был шведом, то, вероятно, носил звание стурман.
Представляется, что тот факт, что ни один из епископов не взял на себя командование отрядом после ранения князя/короля, также говорит в пользу предположения, что роль воеводы выполнял начальник норвежского отряда.
Епископы
В исследованиях иногда оспаривается присутствие в отряде шведов епископов, а заодно сообщение НПЛ, что один из них погиб. Отмечается, что в Швеции тогда было всего семь епископов137 (считая Томаса в Або, т. е. финских владениях Швеции), и никто из них не умер в 1240 г.138
Но следует учитывать, что летописец сообщает об этом так: «А иные творяху, яко и пискуп убиен бысть ту же»139, то есть говорит о том, что некоторые рассказывают и о гибели епископа, но сам летописец не утверждает это, в отличие от известия о гибели воеводы.
Само по себе участие епископов в войне, тем более в войне с еретиками, вполне возможно и даже логично.
Большинство исследователей считают, что упомянутый Томас, имевший кафедру в Або, а позднее погибший в войне с восставшими финнами, и был одним из участвовавших в экспедиции епископов. Епископ Або являлся главой как духовной, так и светской власти шведов в Финляндии140 и в качестве последнего был обязан помогать королевской экспедиции властям. Соответственно, он прямо отвечал за сбор отряда в помощь экспедиции. Кроме того, он был явно заинтересован в ослаблении русских союзников финнов.
Поэтому его присутствие выглядит вполне логичным.
Вторым участником, соответственно, должен был быть один из шведских епископов.
Теоретически то мог быть и нешведский, например норвежский или немецкий, пастырь, но это маловероятно, поскольку столь экстраординарное событие, скорее всего, было бы отмечено. Кроме того, НПЛ прямо говорит, что со шведами прибыли их епископы, т. е. шведские.
Д.Г. Хрусталев посчитал, что глава шведской церкви, епископ Ярлер из Упсалы (здесь и далее указываются не происхождение церковных иерархов, а центры диоцезов, которые они возглавляли), не мог участвовать в этом походе, так же как и епископ Лаурентиус (Лаврентий) Линчепигский, который окормлял и остров Готланд, где бывало много русских купцов141.
Поэтому Д.Г. Хрусталев предположил, что в походе участвовал глава диоцеза, не имевшего шансов для расширения и близкого к центру Швеции, т. е. епископ Николай (Николаус) из Стренгесса или Магнус из Вестороса.
При этом сам Хрусталев приводит пример датского похода 1219 г., когда в крестовом походе участвовал глава датской церкви архиепископ Лундский142. Епископ Линчепигский мог быть использован именно благодаря своим знаниям русских традиций, если, конечно, действительно имел таковые. Как мы уже видели выше, Карл, епископ Линчепигский, участвовал в шведском крестовом походе в 1220 г.
Представляется, что главным тут было не положение диоцеза, а скорее личные качества того или иного епископа. Речь идет как о его физическом состоянии, так и о его моральных качествах (честолюбие или ревность в вере), способных подтолкнуть его к участию в столь серьезном и довольно рискованном предприятии. К сожалению, мы не так хорошо знаем характер шведских епископов того времени, чтобы сделать выбор по подобным критериям.
Свою роль могли сыграть политические связи с другими членами похода, поскольку стимулом для участия могло послужить положение искомого епископа как духовного наставника или политического союзника или даже родственника лидера экспедиции или воеводы.
Соответственно, если мы принимаем версию о лидерстве Бергера Магнуссона, то и епископ вполне мог быть его союзником.