Действия меченосцев копировали действия и других рыцарских орденов, также претендовавших на самостоятельность, ссорившихся с местными церковными властями и т. д. Но, как и многие другие рыцарские ордены, меченосцы, в отличие от госпитальеров, тамплиеров и тевтонцев, оставались небольшой, по сути, провинциальной структурой.
Неудивительно, что, согласно тевтонским хроникам, рыцари ордена уже с начала тридцатых годов XIII в. желали войти в состав Тевтонского ордена, имевшего значительные связи и ресурсы272.
Однако тевтонцы отказались принять их, заявив, что порядки в ордене меченосцев очень далеки от монашеских стандартов. Вполне возможно, что нравы меченосцев, практически непрерывно воевавших на границе католического мира, были далеки от идеалов монашества. Но представлять Тевтонский орден как образцовую общину идеальных братьев-монахов тоже не стоит.
Скорее основным вопросом было, кто в случае объединения будет налаживать и контролировать «исправление» нравов меченосцев, то есть какой уровень автономии получит орден меченосцев, войдя в состав Тевтонского ордена. Судя по всему, меченосцы рассчитывали на сохранение максимальной автономии, по сути, независимости в местных делах273.
Для этого было необходимо, чтобы они сохранили право выбирать своего лидера, т. е. ливонского магистра, назначавшего местных комтуров и других руководителей ордена (т. е. будущего отделения).
Тевтонцы в этом случае получали только формальное расширение своего ордена. Взамен они должны были взять на себя решение всех существующих и будущих проблем ордена меченосцев.
С другой стороны, отказываться от расширения ордена, учитывая, что Тевтонский орден постепенно усиливал свои позиции в соседней Пруссии, было нежелательно.
Неудивительно, что руководитель Тевтонского ордена Герман фон Зальца предпочитал тянуть время, не отвергая окончательно проект слияния, но и не соглашаясь с ним, вероятно, стремясь, образно говоря, дожать меченосцев, поскольку со временем их проблемы только росли.
В этих условиях в 1236 г. произошла битва при Сауле. В этом бою литовцы полностью разгромили войско крестоносцев, ядром которого была армия ордена меченосцев. Погибло 48 братьев-рыцарей, включая все руководство ордена меченосцев. По сути, еще раз подтвердилось, что орден слишком слаб, чтобы выступать против сильного противника.
Выживание ордена меченосцев, особенно в условиях взаимных противоречий между меченосцами и другими немецкими центрами силы в Прибалтике, оказалось под вопросом. Но исчезновение меченосцев ставило под вопрос само сохранение католических владений в Ливонии.
В этих условиях меченосцы обратились за помощью к папе римскому, а тот, в свою очередь, принял решение о присоединении ордена меченосцев к тевтонцам.
По решению папы Тевтонский орден наследовал все обязательства меченосцев, но не предоставлял им никаких привилегий.
Ливонское отделение
В 1237 г. для включения в состав Тевтонского ордена наследия меченосцев в Ливонию прибывает ландмейстер Пруссии Герман Балк, назначенный руководством ордена еще и ландмейстером Ливонии.
Возможно, вначале планировалось создание единой структуры, объединяющей все владения тевтонцев в Прибалтике.
Герман Балк начал менять старое руководство, назначая на различных руководителей своих людей. Впрочем, учитывая гибель многих рыцарей при Сауле, возможно, речь шла о заполнении вакансий.
В ордене меченосцев, по данным А. Конопленко, существовали должности магистра (стал ландмейстером), маршала и капелана (секретаря).
На момент битвы при Сауле орден меченосцев включал семь отделений, или комтурств – Венден (здесь с 1224 г. располагалась ставка магистра), Зегевольде, Ашраден, Феллин, Ревель, Везенберг274.
Из них для исследуемого периода мы должны исключить Ревель и Везенберг (Раковор), переданные датчанам (см. ниже), и добавить треть провинции Вик, в столице которого Леаль половину замка тевтонцы заняли по договору с эзель-виккским епископом.
Герман Балк заключил с датским королем договор в деревушке Стенсби. Этот договор вызвал сильнейшее недовольство бывших меченосцев, поскольку предусматривал уступку владений в Северной Эстонии, т. е. Ревельского и Везенбергского комтурств и фогства Гариэн.
Кроме того, датчане обязались помогать ордену, но в обмен должны были получать две трети завоеванных земель275.
С точки зрения Тевтонского ордена, который действовал по всей Европе и которому были важны отношения с датским королем, это была приемлемая цена, тем более что взамен датчане обещали помощь, а бывшим меченосцам это явно пришлось не по вкусу.
В целом политика Балка вызвала у них недовольство. Ряд членов ордена покинули его ряды276.
Сам Герман Балк после заключения договора предпочел не возвращаться в Ливонию, а удалиться в Германию, в основные владения ордена. Вероятно, это было вызвано его почтенным возрастом, или же он мог опасаться столкновения с бывшими меченосцами. Возможно, сработали оба фактора.
С 1238 г., после отъезда Балка в Данию во главе Ливонского отделения встал Дитрих фон Грюнинген, вначале как его заместитель, затем как полноправный преемник.
Знатный аристократ, относительно недавно (в 1234 г.) вступивший в орден, вместе с Конрадом Тюрингским, своим родственником, сюзереном и другом277. Грюнинген пользовался поддержкой Германа фон Зальца, который предложил сразу назначить ливонским ландмейстером278, но капитул отказался утвердить его, посчитав, что тот слишком молод (1210 г. р.) и слишком мало прослужил ордену.
В итоге он был назначен только помощником Германа Балка, однако, учитывая почтенный возраст последнего, это было немало.
Вскоре он занял место ландмейстера Ливонии, вначале на время отсутствия Балка, а потом уже сам.
В договоре с рижским епископом от 19 апреля 1239 г. он числится прецептором Тевтонского ордена в Ливонии, то есть первым среди местных рыцарей.
Следует отметить, что позднее он заключает договор с эзель-виккским епископом Герхардом. Согласно договору, орден поможет привести к повиновению вассалов епископа, взамен получив часть его владений.
Поскольку фон Грюнинген и позднее получал поддержку других политий Ливонии, можно сказать, что он продолжал политику в духе традиций фон Зальца и Балка, то есть политику компромиссов и договоренностей с местными епископами и датчанами.
Известно, что 7 мая 1240 г. фон Грюнинген находился на капитуле ордена в Маргентхайме (Южная Германия)279.
Хроника Вартберга сообщает, что в 1240 г. фон Грюнинген совершил поход на куршей280.
Учитывая, что в конце августа – начале сентября 1240 г. фон Грюнинген участвовал в капитуле по избранию нового магистра281, и то, что известие о смерти Конрада достигло Ливонию где-то в августе, можно предположить, что поход в Курляндию произошел в июне – июле этого года, после возвращения ландмейстера из Германии.
Это делает маловероятным предположение Энгельмана о том, что в июле шведы на Неве ожидали подхода армии ордена282 – последняя находилась в походе на куршей.
Ряд историков говорят о том, что орден воевал тогда сразу на нескольких направлениях.
И одно из этих направлений, а именно походы на куршей (Курляндию), возглавлял именно фон Грюнинген.
Об этом свидетельствует Варбергер. Он так описывает эти события: «В лето Господне 1240 г. замещающий должность магистра брат Дитрих Грюнингенский покорил снова Курляндию, выстроил в ней два замка Гольдинген и Амботен (1245)»283.
Значит ли это сообщение, что орден и его ливонский ландмейстер фон Грюнинген все пять лет непрерывно воевал в Курляндии?
Ответить на этот вопрос позволяют указание того же Варбергера, что в 1241 г. главой отделения был Андреас фон Вельвен284, а также два документа, датированные 1241 г., – договор с эзель-виккским епископом и с жителями Эзеля, в которых фон Вельвен прямо назван главой Ливонского отделения. Сделай он это незаконно, документы не имели бы силы. Если эзельцы еще могли этого не заметить, то эзель-виккский епископ и его люди точно знали, кто возглавляет орден.
К тому же базой для походов на Курляндию была Рига, где и был подписан договор с епископом. Так что не было никакой необходимости подписывать договор с фон Вельвеном, если бы там находился фон Грюнинген.
Согласно СРХ, орден во главе с фон Грюнингеном организовал наступление на Курляндию как собственными силами, так и с помощью всех ливонских епископов и датчан285. К сожалению, в хронике не указывается год этого наступления.
А. Баранов выдвинул версию, что Грюнинген вернулся в Ливонию весной 1241 г., с началом навигации, после 13 апреля, когда его заместитель фон Вельвен подписал договор с епископом Эзельским286.
Ливонское отделение во главе с фон Грюнингеном организовало наступление на Курляндию как собственными силами, так и с помощью всех ливонских епископов и датчан287. К сожалению, в хронике не указан год наступления.
Учитывая напряженные отношения с датчанами (см. ниже) и боевые действия с русскими, которые должны были отвлечь как минимум дерптского епископа, фон Грюнинген не мог использовать их в этом походе в 1242 г.
Таким образом, поход на Курляндию следует отнести к более позднему времени, самое раннее к лету 1242 г., скорее даже 1245 г., учитывая ослабление ордена после поражений в боях с монголами, русскими и при Ла-Форби. С другой стороны, смещение фон Мальберга могло привести к усилению активности фон Грюнинга в Ливонии.
Следовательно, напрашивается вывод, что в 1241 г. Грюнинген в Прибалтике отсутствовал. Учитывая особенности морской навигации, он должен был покинуть страну летом или осенью 1240 г.
Для понимания причин отсутствия ливонского ландмейстера следует учитывать напряженную обстановку в ордене после смерти Конрада Тюрингского, о которой говорилось выше. Как его ближайший сподвижник, фон Грюнинген, вероятно, стал представителем тюрингских ландграфов и лидером их сторонников внутри ордена. Как лидер этой фракции и один из ландмейстеров, фон Грюнинген мог рассматриваться как кандидат на занятие поста хохмейстера от лица проимперской фракции в целом. С другой стороны, он мог задорого продать свой голос в поддержку другого кандидата.