341.
Однако маловероятно, что епископ Герман назначил на пост управляющего члена ордена, а не своего подчиненного. Как минимум для начала на новые территории следовало бы назначить своего человека, чтобы закрепиться, понять, на какие доходы можно рассчитывать и т. д.
Кроме того, на территории Дерптского епископства не было принято деление территории на фогства, административные районы назывались амтства, соответственно, их возглавляли амты342. Не стоит забывать и о том, что у епископа были очень плохие отношения с меченосцами и вряд ли он сразу стал доверять их наследникам.
Да и СРХ, пусть и составленная с широким использованием дерптских источников, утверждает, что город перешел ордену.
Между тем дерптский епископ мог требовать своей доли, не только опираясь на свои права как сюзерена Ярослава, но и как инициатор и активный участник похода, а главное, как представитель католической церкви, с которой Тевтонский орден, как наследник всех обязательств ордена меченосцев, должен был делиться всеми завоеванными землями.
Остается предположить, что рыцари формально выделили епископу часть владений и даже назначали ему управляющего (фогта), что и объясняет наличие в городе двух фогтов. Но им стал рыцарь ордена, для которого интересы своей организации были, конечно, намного важнее.
Тогда размеры реальных доходов и прочих благ, которые должен был получать епископ Дерптский с Пскова, зависели от доброй воли Тевтонского ордена, точнее, от отношения епископа к ордену. Что касается датчан, согласно договору в Стенби имевших право на две трети совместно завоеванных земель, то они не получили ничего.
Формально было могло быть объяснено тем, что Псков не был захвачен во время совместного похода, а был передан магистру его правителем Геропольтом. По сути это означало, что орден нарушил договор, т. е. обманул датчан.
Псков и немцы
Говоря о взаимоотношениях псковичей и ордена, следует обратить внимание на несколько моментов.
Во-первых, НПЛ говорит о том, что городом правил Твердило Иванкович вместе с немцами, то есть город хотя бы частично управлялся собственными жителями, скорее всего, сохраняя самоуправление. Об этом же косвенно свидетельствует и тот факт, что часть жителей Пскова с семьями покинули город, то есть смогли спокойно уехать.
Можно предположить, что внутри городской общины была достигнута определенная договоренность о том, что желающие могут сделать это.
Обращает на себя внимание и численность немцев. Согласно РХ, в городе было двое братьев-рыцарей, выполнявших обязанности фогтов, и другие воины. Как уже говорилось, каждого рыцаря сопровождал свой отряд примерно из десяти человек (в среднем).
При этом фогты могли иметь и более сильные отряды.
Возможно, поскольку РХ говорит о том, что рыцари и кнехты «заслужили право на лен», орден раздал некие земли, например, поместья эмигрантов, своим воинам в качестве ленов.
Тем не менее, хроника отмечает низкую численность гарнизона, подчеркивая, что это была ошибка командования ордена.
Действительно, мы знаем, что в Пскове часто находился тот или иной князь. Как мы видели выше, численность княжеской дружины того времени колебалась в диапазоне 200–400 человек, значит, в Пскове регулярно находилось несколько сотен воинов, и скорее для них были подготовлены некие помещения, конюшни и т. д. То есть немцы вполне имели возможность разместить в городе несколько сотен воинов, не стесняя местных жителей.
Безусловно, руководство ордена должно было понимать, что русские еще не сдались, мир не заключен, следовательно, Псков – это пограничный город, да и про разницу между православными и католиками немцы вряд ли забывали. То, что угроза от русских вполне реальна, руководство ордена должно было осознать после взятия Копорья в 1241 г. Однако гарнизон не был усилен.
Бальтазар Руссов сообщает о том, что при захвате Пскова погибло семьдесят рыцарей343. Как мы помним, эта цифра близка к численности всех рыцарей Ливонского отделения на тот момент, что совершенно невозможно для гарнизона одного города. Но возможно, это отражает реальную численность гарнизона в целом – порядка семидесяти человек.
НПЛ упоминает, что в городе были немцы и чудь. Чаще всего их было примерно столько же, сколько немцев.
То есть несколько десятков (отряды двух рыцарей?) немцев и столько же чуди.
Скорее всего, немцы входили в указанное число, иначе мы получаем гарнизон в сто – сто пятьдесят человек, а его трудно назвать маленьким.
Существует несколько возможных объяснений слабости немецкого гарнизона.
Либо это ошибка фон Вельвена, который по каким-то причинам не ввел в город крупный гарнизон или ослабил его перед возвращением его русскими.
Либо псковские власти впустили в город только малочисленный немецкий гарнизон.
Последнее выглядит более логичным: ценность Пскова для ордена ясна, а до окончания войны Псков оставался, так сказать, прифронтовым городом.
В этом случае мы имеем еще одно подтверждение того, что псковичи сохранили значительную автономию, подчинившись ордену.
Заканчивая раздел о взаимоотношениях Пскова и немцев, хочется рассмотреть еще один важный вопрос: какова была бы судьба Пскова, останься он под контролем ордена?
Ответить на этот вопрос нам позволяет судьба Дерпта (бывшего русского города Юрьева) и других прибалтийских городов, основанных на месте поселений прибалтийских племен.
Наверняка, как и другие прибалтийские города, немецкий Псков представлял бы собой красивый город, с ратушей, католическими храмами, каменными домами и т. д.
Так же, как и в других городах Прибалтики, там действовало бы немецкое, точнее, магдебургское или гамбургское право. Безусловно, не самая плохая система, гарантировавшая горожанам систему самоуправления и защиту.
Вот только с одним важным добавлением – немецким горожанам. Немецким по языку и католикам (позднее и протестантам) по вере. Это означает, что русские в этом городе находились бы на положении людей второго сорта344.
Это позволяет утверждать судьба коренных жителей Прибалтики, которые во время правления Ливонской конфидерации и даже позднее не имели права вступать в наиболее важные гильдии своих городов и участвовать в городском управлении, были серьезно ограничены в праве приобретения собственности и занятии наиболее уважаемыми профессиями. И пусть в Ливонии количество немцев составляло, по оценками историков, порядка 5 %, именно они оставались хозяевами страны345. Такая же судьба ждала бы и немецкий Псков.
Захват Водской земли
Дальнейшие действия ордена НПЛ описывает так: «Тои же зимы придоша Немцы на Водь с Чюдью, и повоеваша и дань на них възложиша, а город учиниша в Копорьи погостъ. И не то бысть зло, но и Тесов взяша, и за 30 верст до Новгорода ганяшасе, гость биюче, а семо Лугу и до Сабля…
А на волость Новгородскую наидоша Литва, Немцы, Чудь, и поимаша по Лугъ вси кони и скот, и нелзъ бяше орати по селом и нъчем»346.
То есть в ту же зиму 1240/41 г. немцы вместе со своими прибалтийскими вассалами захватывают Водскую землю, одну из областей Новгородской республики, и строят в местном центре замок.
Следует отметить, что завоевание сопровождалось захватом местных небольших крепостей-убежищ, используемых в случае военной угрозы и расположенных в этом районе347. Известно о трех таких городищах, двое из которых (Кайбалово и Воронинское) расположены неподалеку от Копорья348.
НПЛ и Вартбергер сообщают о закладке крепости Копорье349.
Таким образом, речь о целой кампании по захвату территории и закреплении на ней путем строительства замка.
Но с точки зрения новгородцев, это еще не самое плохое. Опираясь на свои новые базы – Копорье и Псков, немцы организовывают целый ряд набегов на Новгородскую волость, захватывая даже небольшие города, такие как Тесов, причем отряды налетчиков действуют уже относительно недалеко от города, т. е. на расстоянии тридцати верст от Новгорода.
Интересно отметить, что позднее, заключая мирный договор, ливонцы, по словам русского летописца, так описывают свои завоевания: «Что есмы зашли Водь, Лугу, Плексов, Лотыголу»350.
При перечислении завоеванных земель указывается, во-первых, Водская земля, затем соседняя с ней область Луга и только потом Псков.
Можно сделать вывод, что именно Водская земля, полностью находившаяся под контролем крестоносцев, и соседние с ней владения оценивались орденом выше всего.
При этом они находились достаточно далеко от других замков ордена. Зато создавалась хорошая база на случай возвращения ордена в эстонские земли.
Пока же в налетах на Новгородскую волость участвовали все кому не лень – и литовцы, которых раньше перехватывали псковичи, и новгородские заставы, и немцы и их прибалтийские вассалы.
Налетчики грабили купцов и крестьян, причем так активно, что в этих областях по весне некому и не на чем было пахать: люди и скотина были захвачены или убиты.
Значительная часть Новгородской области была разорена.
Таким образом, зима 1240/41 г. характеризуется активными и энергичными действиями немецких войск при полном бездействии русских. Но вот что интересно – дальше немцы не идут: с апреля 1241 г. по март 1242 г., т. е. практически в течение года, они бездействуют.
Нет попыток захватить Новгород или другие города Новгородской земли, организовав новый поход. Мы ничего не знаем и о подготовке контрудара по русским. При этом ни русские, ни западные источники не сообщают о попытках заключить мир, тем самым получив передышку и закрепив свои завоевания.
Напрашивается вывод, что ни русские, ни немцы не собирались останавливаться.
Мы наблюдаем войну, на первом этапе которой бездействуют новгородцы, а на втором этапе – их противники.