Такая политика ордена по отношению к союзникам может показаться недостойной или нехарактерной для рыцарей. Но история крестовых походов в Палестину показывает, что религиозные цели совсем не мешали его участникам, в том числе и рыцарским орденам, бороться между собой. О том же свидетельствует и история немецкой Прибалтики.
Конечно, такие действия ордена ссорили его с ближайшими союзниками. Однако меченосцам и их наследникам-тевтонцам, как было показано выше, уже не раз приходилось вступать в борьбу с другими католическими организациями, в том числе и с иерархами церкви.
Можно добавить, что подобное поведение представляло разрыв с традициями Балка и Грюнингена.
Скорее всего, такую линию продвигало именно новое руководство отделения во главе с Андреасом фон Вельвеном.
Повод для изменения политической линии был более чем серьезный: Псков был одним из крупнейших городов региона, и обладание им сулило ордену большие преимущества. Немалые выгоды сулила и Водская земля.
Стремление к самостоятельности и нежелание делиться трофеями во многом соответствовало традициям ордена меченосцев и дало ряду историков основание предположить, что ее инициаторами выступили именно они.
С другой стороны, эта линия вообще была характерна для многих рыцарских орденов, и у нас нет никаких оснований говорить о серьезном расколе между бывшими меченосцами и тевтонцами. В конце концов, их цели совпадали: усиление позиций ордена, так что споры если и были, то только в отношении того, какие методы наиболее эффективны.
Нередко остановку немецкого наступления на Русь объясняют тем, что орден был занят подавлением мятежей прибалтийских племен или наступлением на те земли, которые еще сохраняли независимость. Этот аргумент также часто используют, чтобы показать, что наступление на Русь было лишь одним из направлений экспансии Тевтонского ордена, который одновременно воевал на нескольких фронтах. В качестве основных исследователи указывают три региона: Пруссию, Курляндию384 и Эзель385.
Первый связан с восстанием в Пруссии, поднятым князем Святополком Поморским в 1242 г. Между тем известно, что данное восстание началось летом или осенью, то есть уже после окончания описываемых событий386. Относительно экспансии в Курляндию выше уже говорилось. А вот борьба с жителями острова Эзель сомнений не вызывает.
Как уже говорилось, восстание на Эзеле вспыхнуло в 1241 г.387 Об этих событиях пишет хроника Варбергера, которая сообщает: «В 1241 г. Андрей Фельфенский был магистром в Ливонии. В это время эзельцы отложились от веры и избили христианский народ вместе с бывшим налицо духовенством, причем преосвященный Генрих, их епископ, едва избежал смерти. Но когда вышеназванный магистр их снова покорил, он им даровал некоторые права и вольности, которые впоследствии этот епископ утвердил»388.
Иногда начало восстания относят к 1236 г., опираясь на буллу папы римского от 19 февраля 1236 г., в которой он призывает к походу на земгалов, куршей и эстов389. Однако здесь не говорится именно о жителях Эзеля, а отдельные племена эстов могли бунтовать и в других областях Ливонии. В отличие от буллы хронист прямо говорит о начале восстания именно на Эзеле и именно в 1241 г.
Важно отметить, что в ходе этого восстания епископ Генрих едва избежал смерти, хотя наверняка был на острове со свитой и охраной.
Это говорит и о том, что восстание началось после 13 апреля 1241 г., когда в Риге был подписан договор с орденом, поскольку епископу еще надо было добраться до острова.
Учитывая, что он уехал в Германию и находился там осенью, можно сделать вывод, что восстание началось в мае-июне 1241 г.
Причинами восстания, как считает М. Гонсовская, мог стать произвол сборщиков дани, которые представляли собой трех сеньоров (Ригу, орден и епископа Эзель-виккского), владевших островом и, возможно, иногда брали дань с чужих подданных390.
Также не стоит сбрасывать со счетов воинственность эзельцев, их стремление к независимости и продолжению традиции пиратских набегов.
С другой стороны, в договоре между эзельцами и орденом говорится о том, что завоеванную свободу эзельцы использовали не для поднятия всеобщего восстания против немцев, а для грабежа соседей, от которого, безусловно, страдали и прибалтийские племена. Поэтому считать восстание на Эзеле опасным для системы немецкого владычества в Прибалтике не приходится. Жители явно стремились не поднять своих соседей на борьбу с захватчиками, а скорее ограбить их.
В качестве повода для мятежа Гонсовская предполагает известие об уходе армии ордена на Восток (к Изборску) и даже возможные переговоры с новгородской элитой391.
Автору представляется более логичным видеть причину в происках датских эмиссаров, обещавших эзельцам поддержку против общих врагов – немцев.
Это вполне укладывается в описанные выше отношения датчан и ордена, а также отражает стремление датчан закрепиться на Эзеле и сократить размеры немецкой торговли через прибалтийские города, для чего вполне могли пригодиться и пиратские традиции эзельцев.
При этом угроза вторжения датских войск могла парализовать силы ордена, во всяком случае летом (в период навигации), поскольку перебрасывать армию на остров и оставлять у себя за спиной датчан было весьма рискованно.
С другой стороны, тот факт, что остров принадлежал сразу трем хозяевам, в том числе рижанам, делал усилия по его возвращению весьма выгодными для ордена: ведь такой поход позволял наладить нормальные отношения с Ригой. Согласно хронике Варбергера, эзельцы были покорены в том же 1241 г.
Многое нам может сказать изучение договора эзельцев и ордена.
Для исследуемой темы важны следующие положения документа, говорящие об обстоятельствах его подписания: «Я, брат Андреас фон Вельвен… когда был в Поморье, отступники эзельцы… прислали своих послов ради заключения в Поморье договора. И вот, после долгих указаний и возражений как с одной, так и с другой стороны… сошлись на…»
То есть в момент заключения договора фон Вельвен был в Поморье (области Ливонии, расположенной на материке напротив Эзеля).
Скорее всего, пойти на соглашение с орденом эзельцев заставила угроза вторжения, т. е. фон Вельвен был в Поморье с армией и вел переговоры. Но на остров он так и не переправился.
Известно, что вторжения на Эзель всегда происходили зимой, когда пролив между островом и материком замерзает (например, вторжения 1261 и 1270 гг.)392. Это позволяло обойтись без дорогостоящего найма кораблей, которые должны были перевозить войско рыцарей, а затем ждать, пока они закончат свои дела, да и необходимого количества кораблей под рукой могло просто не оказаться в наличии.
Кроме того, зимой можно было не опасаться появления датского экспедиционного корпуса.
Обращает на себя внимание, что, как подчеркивает сам магистр, переговоры были довольно долгими. Следует также отметить, что итоговый договор, как отмечает Гонсовская, был весьма благоприятным для эзельцев393.
Следует сделать вывод, что, приведя армию в Поморье зимой, магистр долгое время вел переговоры, а затем узнал нечто, что заставило его пойти на уступки и срочно заключить мир с эзельцами.
Зимой 1241/42 г. известия из Германии и Европы приходили почти случайно, а никаких серьезных угроз со стороны Литвы или кого еще не зафиксировано. То есть серьезной проблемой могло стать только наступление русских.
Учитывая, что магистр при всем желании не мог мгновенно заключить договор с эзельцами, скорее всего, это было известие о появлении русских войск в районе Пскова или о его освобождении ими, а также об угрозе дальнейшего продвижения русских в глубь немецких владений.
Известно, что В.Т. Пашуто датировал договор с эзельцами 1241 г., хотя в самом договоре дата не указана. Возможно, он основывался на сообщении Варбергера, который упомянул о восстании жителей острова и подавлении его магистром фон Вельвеном в том году. Но тут надо учитывать, какой именно календарь использовал хронист.
Дело в том, что привычную для нас традицию начинать новый год с 1 января заложили античные римляне, т. е. язычники. Поэтому христианская церковь в Средние века обычно не признавала данный вариант начала года. Как установил Д. Шкрабо, в Ливонии активно использовали благовещенский стиль, когда год начинается 25 марта394.
Следовательно, говоря о 1241 г. как времени заключения договора, следует говорить о периоде с марта 1241 г. по март 1242 г. Учитывая скорость гонцов, фон Вельвен мог узнать о выступлении Александра в сторону Пскова примерно через 4–5 суток после этого события.
Мы знаем, что Псков был захвачен после 1 марта 1242 г., то есть информация была получена примерно в начале марта. Предположим, что, обсудив ее на совете, магистр принял решение о немедленном выдвижении в сторону Пскова. Однако ему вначале следовало заключить договор с эзельцами плюс собрать и подготовить войска к походу.
Это, безусловно, заняло несколько дней. Скорее всего, именно тогда, до начала года по благовещенскому стилю, был заключен договор с Эзелем.
Такое известие должно было заставить ландмейстера пойти на подписание договора с довольно мягкими условиями. Получается, договор был подписан в начале марта, а собранная для захвата острова армия была направлена для борьбы с русскими.
Как видим, сложные отношения с союзниками по походу зимой 1240 г., вызванные тем, что Тевтонский орден практически присвоил себе все плоды этого похода, резко снизили возможность организовать новый совместный поход на Русь силами всех прибалтийских политий.
Также проблемой для ордена оставалось восстание на Эзеле и угроза датского вторжения.
Организовать в этих условиях новый коллективный поход на Новгород орден не мог. Выводить только армию ордена в далекий поход на Волхов было также рискованно из-за возможных проблем в самой Ливонии.