Возвращаясь к ситуации 1242 г., заметим, что если русские начали свое наступление хотя бы в середине марта (а учитывая необходимость навести порядок в Пскове, это весьма вероятно), немцы просто не успевают собрать все силы и атаковать отряд Домаша в начале апреля.
Кроме того, если бы немцы собирали войска в Риге, Вендене или Феллине, намного логичнее было бы не идти в Дерпт, а атаковать русских, когда те, разделившись на небольшие отряды, грабят прибалтийские земли.
Как уже говорилось, именно вторжение русских войск могло сподвигнуть орденцев на уступки эзельцам.
Иногда выдвигается предположение, что ливонцы собирались нападать на Новгород еще до атаки на Псков и собирали войска для этого, однако СРХ говорит о том, что русские атаковали ливонцев.
Кроме того, Александр распустил армию для грабежа земель, на что он едва ли пошел бы, если бы ливонцы были рядом.
Наконец, поход поздней весной был маловероятен, поскольку подразумевал, что войска будут вынуждены передвигаться во время распутицы. Следует учитывать, что сани, образующие обоз, надо будет менять на колесные телеги или брать их с собой, чтобы потом везти на них сани.
Следовательно, наиболее логичным выглядит предположение, что фон Вельвен с армией ордена и его союзников находился в Леале, столице Эзель-Виккского епископства, ведя переговоры с эзельцами.
В этом случае то обстоятельство, что армия была уже собрана для вторжения на Эзель, давало возможность немцам выступить достаточно быстро (и неожиданно для русских).
Расстояние между Леалем (современный Лихула) и Псковом по современным дорогам составляет 371 км.
Вероятно, в первой декаде марта немцы получили информацию о выдвижении русских войск в сторону Пскова. А затем и об овладении ими городом. Первое и особенно второе известие наверняка подстегнули переговоры с эзельцами. Затем последовали доклады о вторжении русских войск уже в собственно немецкие владения.
Скорее всего, когда в Леале узнали об этом, мир был заключен и армия уже готовилась к выступлению.
Если русские выдвинулись из Пскова 20 марта, то ландмейстер вывел уже готовые к походу войска сразу, получив известия о их вторжении, т. е. через 3–4 суток.
По современным дорогам расстояние между Леалем и Дерптом составляет 228 км.
Как уже говорилось, конное войско могло проходить 30–40 м. в день. При таком движении после четырех-пяти дней следует делать дневную остановку (дневку) для просушивания потников и перековки лошадей, чем очень опасно пренебрегать426.
Следовательно, путь из Леаля в Дерпт для тевтонской армии занял примерно 6–8 суток. Логично предположить, что вторую дневку тевтонцы сделали в Дерпте, где отдыхать было удобнее. Итого, примерно через 8–9 дней, т. е. между 31 марта – 3 апреля ливонская армия вошла в Дерпт.
Именно в это время были разбиты русские передовые отряды.
Каковы были планы руководства Тевтонского ордена, мы можем только предполагать.
Тот факт, что грабежу подвергаются в первую очередь земли епископа Дерптского, давал тевтонцам возможность оказать ему услугу и, вероятно, улучшить отношения с ним.
Существовала возможность разбить русские отряды по частям, пока те грабят земли епископа или идут домой. Трудно представить себе, чтобы ливонцы планировали серьезный поход на Новгород или даже Псков в это время года.
Также следует учитывать, что о русских силах тевтонцы, скорее всего, судили по взятию Копорья, в котором участвовали именно новгородцы, дружина Александра и местные отряды.
О серьезной разведке говорить не приходится – это ясно из того, что ливонцы перепутали даже имя предводителя, ведь, согласно СРХ, на немцев выступил не новгородский князь Андрей, а суздальский князь Александр.
Следовательно, после разгрома отряда Домаша и, надо думать, допроса пленных немцы решили, что на их владения напал некий суздальский князь. Могла появиться надежда разгромить относительно небольшую армию русских в поле. С другой стороны, отсидеться в крепости на глазах союзника означало подорвать свое реноме. В итоге ливонцы двинули свои войска вдогонку Александру.
Состав и численность противоборствующих армий
Для начала обратимся к источникам.
СРХ сообщает: «Тогда братья, быстро вооружившись, оказали им сопротивление. Их, однако, было очень немного. В Дорпате стало известно, что пришел король Александр с войском в землю братьев. Мужам рыцарства он срочно велел поспешить к войску братьев. Долго не медля, они присоединились к силам братьев. Они слишком мало людей привели»427.
Таким образом, мы можем уверенно говорить о наличии в немецкой армии отрядов ордена и дерптского епископа. Отметим и упоминание нехватки воинов у немцев. Впрочем, это, конечно, может быть обычным объяснением последовавшего поражения.
Хроника Ренера повторяет СРХ, добавляя лишь, что войско, как и в случае с походом на Изборск, возглавлял магистр: «…вооружился магистр»428.
В НПЛ просто говорится о немцах и их прибалтийских вассалах. В Лаврентьевской летописи (отражающей владимирскую, а скорее даже ростовскую традицию) немецкая армия описана как «мастер со всеми бискупы, со множеством языка ихъ и власти ихъ, что есть на сеи сторонеъ, и с помочью королевою»429.
То есть здесь мы видим перечисление сил всех членов («властей») Ливонской конфедерации, включавшей армию ордена во главе с ландмейстером, отрядами всех епископов и датских отрядах.
Важно отметить и размеры потерь, поскольку они косвенно говорят о численности армии, а также о масштабах сражения в целом.
Рифмованная хроника сообщает, что «там двадцать братьев осталось убитыми и шестеро попали в плен»430.
Это дало повод некоторым исследователям утверждать, что тем все потери немецкой армии и ограничились.
При этом игнорируется, что СРХ прямо говорит о братьях-рыцарях, т. е. полноправных рыцарях ордена, игнорируя потери как рядовых членов ордена (что вполне логично для средневековых источников, соблюдавших сословные традиции времени), так и потери союзников, в том числе дерптцев, упомянутых в том же источнике. Это вполне понятно для произведения с определенными целями и задачами.
НПЛ сообщает: «…паде Чуди бес числа а Немцы 400, а 50 руками яша»431. Т. е., согласно летописи, немецкие потери составили 400 воинов убитыми и 50 пленными плюс какое-то количество воинов-прибалтов, которых не считали. Точный подсчет немцев был, вероятно, связан с тем, что немецкие воины были лучше вооружены, поэтому их оружие стало частью общей добычи, которую посчитали. Или же пленные немцы (с разрешения русских) похоронили своих.
Следует отметить, что в литературе иногда говорят о 400 и 50 плененных рыцарях432, что означает потери немецкой армии (считая простолюдинов) несколько тысяч человек. Но НПЛ, как мы видим, говорит о немецких воинах вообще, не выделяя рыцарей. Только Житие упоминает последних среди пленных, но не указывает их численность.
Интересно сравнить приведенные цифры с цифрами потерь при Карусене, где, как говорилось выше, в состав армии вошли отряды всей Ливонской конфедерации, причем там пал ландмейстер Ливонского отделения. Согласно СРХ, в битве погибло 600 христиан (т. е. немцев)433.
Относительно состава русских войск НПЛ сообщает: «Поиде князь Александр с Новгородцы и с братом Андреем и с низовцы»434. Следовательно, русские войска включали дружины двух князей, отряды новгородцев и псковичей, а также полки из Владимирского княжества.
Житие и Владимирская летопись также сообщают о присутствии новгородских войск и владимирских дружин, приведенных князем Андреем.
Очень важно, что Житие дважды обращает внимание, что русские войска были весьма многочисленны. Это позволяет сделать предположение что они превосходили немецкую армию по численности.
Также СРХ говорит о многочисленности русских: «…что, пожалуй, шестьдесят человек одного немца атаковало»435.
Трудно спорить с тем, что соотношение 60 русских на одного ливонца просто невозможно. При минимальной численности ливонской армии 3–4 сотни человек мы получаем численность русских в 18 000—24 000, а если примем ее равной 1000–2000 человек, то 60 000–120 000. Даже если допустить, что ливонское командование коллективно сошло с ума и атаковало противника при таком соотношении сил, следует признать, что армия в нескольких издесятков тысяч воинов была просто невозможна для тогдашней Северо-Западной Руси, тем более вскоре после нашествия татаро-монголов.
Разные исследователи по-разному оценивают состав и численность обеих армий.
В советское время обе армии оценивались примерно в 10 000—15 000 человек. Так, А.А. Строков оценил численность армий обеих сторон в 15 000 воинов каждую436, не приведя обоснований этому, а Е.А. Разин сообщил, что в бою участвовало 10 000—12 000 немцев и 15 000—17 000 русских, с опорой на собственные выводы из «различных данных летописи»437, но, к сожалению, не уточнил, что конкретно он имеет в виду.
Надо сказать, ни одна русская летопись никак не оценивает численность армии Александра.
Д.Г. Хрусталев тоже считает, что русская армия насчитывала не менее 10 000 воинов, поскольку каждый из трех полков (псковский, суздальский и новгородский) он оценивает примерно в 3000 воинов плюс княжеские дружины, и отмечает, что цифры советских исследователей о русской армии 15 000—17 000, «вероятно, преувеличены»438.
Как мы уже говорили, Псков явно не мог выставить столько воинов, да и Суздаль после татаро-монгольского нашествия понес большие потери.
Общую численность рыцарей Ливонского отделения Хрусталев оценивает в сотню рыцарей, не уточняя, сколько их участвовало в битве.
Зато Дерптское епископство, по его мнению, потеряло около 400 рыцарей439. Трудно представить, что в Дерптском епископстве было в четыре раза больше рыцарей, чем во всем Ливонском отделении ордена, которое имело минимум в два раза больше владений и, соответственно, доходов. НПЛ, напомним, говорит о немецких воинах вообще, а не о рыцарях.