"…я в Америке нашла начальника гестапо, который является ветвью Старицкого губернатора, который в 1941 г. был на своей родине…"
Озадаченный нежданно свалившейся на него информацией, Алексей Васильевич по воле случая обратился за помощью именно к нашей поисковой группе. Ему очень хотелось отыскать спрятанные церковные предметы, но он не знал, с чего следует начать. Он мечтал передать найденное имущество единственной в округе церкви. Но трезво понимал, что стоящие перед ним трудности были очень велики. Холм был огромен. К тому же этот проклятый склад боеприпасов… Вывезен он или так и лежит под руинами? Вопросов была масса, и мы подвернулись ему весьма кстати. У нас здесь тоже были определенные интересы. Незадолго до этого в нашем распоряжении оказался уникальный прибор "Грот-1". Этот удивительный прибор давал возможность рассмотреть все, что было спрятано под землей, четко отделяя коренную породу от насыпной, пустоты от фундаментов, а подземный ход от канализационного слива. Короче, мы были очень заинтересованы во всестороннем испытании такой техники. Поэтому лучшего объекта, чем холм в "Р" найти было просто невозможно.
"…Которые лежали во Франции при Сен-Жермене, два адъютанта при Дутове, и лежали в одной могиле, а склепа купца Дроздова в Торжке не нашла, документы есть, а кладбища нет, дома стоят, поплакала я на исповеди в Торжке в церкви, попросила благословения, в машину села да и поехала, только столбы на дороге версту за верстой напоминали…"
Как мы не храбрились, но к исследованиям полигона все же приступили с известной долей скепсиса в душе. Откуда в такой глухомани могли взяться подземные ходы и громадные ценности? Да разве могла здесь быть сколько-нибудь крупная церковь? Кругом пустота и разруха. Лишь свежепостроенная бывшим председателем часовенка радовала глаз яркой краской. Оставалось включить прибор и прозондировать все подземное пространство, дабы установить истину.
И вот поиски начались. Начали мы их с понятной осторожностью. Поскольку вероятность натолкнуться на сотни неразорвавшихся снарядов была вполне реальна, мы вначале проверили обширную территорию холма с помощью протонного магнитометра. Убедившись, что крупных залежей металлов под нашими ногами нет, мы приступили ко второй части изысканий. Понимая, что именно вторая часть программы может дать ответы на самые острые вопросы нашего расследования, все участники похода пребывали во вполне понятном нетерпении. Развернули комплект георадара и потихоньку принялись резать радарными лучами "Р"-й холм на "ломтики" словно буханку украинского хлеба.
Чем же так хорош для любого поисковика "Грот-1"? В первую очередь тем, что быстро и наглядно дает оператору четкое графическое изображение того, что находится у того под ногами. С его помощью мы довольно быстро убедились, что фундаменты 1 м толщиной повсеместно располагаются на глубине от 1,5 до 2 м. Это сразу же подтвердило первичную информацию о том, что после войны развалины храма были полностью засыпаны. Вскоре "Грот" высветил и первый подвальный ярус. Он начинался примерно на двухметровой глубине и уходил вниз на глубину до 5 м. Но это был один подвал, один ярус. А где же второй? Нетерпение наше возрастало, но как-либо ускорить работу было невозможно, ибо георадар — машина неторопливая. К тому же размеры и первого подвала оказались нереально большими — примерно 70x90 м! Но вскоре, едва мы приблизились к восточной стене разрушенного храма, скачок показаний на жидкокристаллическом экране показал нам, что глубина ранее перекопанной породы опустилась ниже 7 м. Мы озадаченно переглянулись.
Выходит, старуха иммигрантка не обманула! Под первым подвалом и на самом деле располагался второй! И высота его, с учетом внешней засыпки и глубины первого подвала, составляла примерно 3 м. Вполне подходящее помещение для укрытия чего угодно. Оставалось теперь обнаружить подземный ход, и можно было считать, что дело сделано. Мы долгое время бродили внутри циклонического фундамента, пока наконец-то не догадались, что ход следует искать снаружи, а не внутри него.
"…стали мы вскрывать хранилища двух церквей в Бабино, да Боронкино, наткнулись на останки 48 наших бойцов, пришлось с ними заниматься, да помог офицер, фронтовик восстановили всех, оказывается, бойцы выходили из окружения из-под Москвы, да замешан был наш заслуженный ныне покойный партизан Павел…"
Не прошло и полчаса после озвучивания столь плодотворной идеи, как нам и в самом деле удалось напасть на след этого хода. Мы едва не падали с ног от голода и усталости, но любопытство двигало нас вперед, не давая остановиться ни на минуту. Вокруг нас собрались все участники нашего похода, и мы, будто ведомые волшебным лучом радара, все шли и шли вперед. Ход имел сводчатый потолок высотой 2 м и шириной 1,5 м. То есть по нему вполне мог пройти высокий человек, даже не сгибаясь и не стукаясь локтями о стены. Разумеется, по столь широкому проходу можно было протащить и весьма объемные предметы, такие как иконы, ящики, подсвечники и прочее имущество. И самое главное, было однозначно установлено, что подземный ход подходил именно к нижнему ярусу подвала, а не к верхнему!
Это была сильная заявка на победу. Знать такие подробности про уже 40 лет тому назад засыпанный объект мог только тот человек, кто побывал в нем сам до момента разрушения церкви, то есть до войны. И значит, переданные бывшему председателю колхоза сведения о спрятанных на глубине 7 м предметах церковного культа получали весомое подтверждение. Заинтригованные сверх всякой меры, мы продолжали двигаться по трассе подземного хода. На протяжении примерно 200 м он, плавно загибаясь к югу, привел нас к старой, но все еще прочно стоящей бревенчатой постройке. Мы обошли сруб вокруг, однако продолжения хода не обнаружили.
— Стало быть, именно тут стоял дом привратника, — решили мы, — и именно отсюда приславшая указания корреспондентка из Финляндии начинала свои походы к тайнику.
"…а теперь мне все равно где жить, раз так получилось, один человек есть один человек, с него и взятки гладки, посвятила я Проскурину стихи, а он их подвел под черту, нарек "Дневником легкомысленной женщины", а брали моей сокурсницы Татьяны Бродской, Иосиф Бродский на весь мир меня прославил, выпустил за границей 1000 экз."
Программа работ была к вечеру выполнена полностью, и все мы собрались в тени громадной сосны, росшей неподалеку от остатков колокольни. Слово взял наш спонсор и организатор.
— Что ж, друзья, — подвел он итог наших "подвигов", — кажется, сегодня мы поработали просто великолепно. Особые поздравления Павлу Анатольевичу, как оператору и разработчику "Грота". Великолепный прибор, поздравляю. Давайте по этому поводу закусим и все вместе подумаем над тем, что дальше делать будем? Да, и, кстати, Александр Григорьевич, — обратился он ко мне, — вы ведь вели всю документацию подземной съемки?
— Угу, — закивал я, торопливо прожевывая огурец. — а что?
— Не могли бы Вы прикинуть, сколько нужно вынуть земли, чтобы полностью вычистить нижний подвал?
Включив карманный калькулятор, я быстро подсчитал, что предстоит выбрать примерно 8000 м.
— Сколько, сколько? — тут же переполошились мои соратники.
— 8000 м3, — пожал я плечами. — А что вы хотите? Глубина 7 м, длина почти 65, да ширина под 18. Если считать на стандартные КамАЗы, то получается больше 1000 рейсов. Да экскаватор надо подтащить, да месяц работы потратить… А ведь там, — указал я пальцем в землю, — может быть и совершенно пусто. Вдруг немцам кто-нибудь шепнул о тайнике? Ведь и такое могло быть.
После недолгого, но яростного обсуждения сошлись на том, что устраивать раскопки посреди населенного пункта нам вряд ли кто позволит. А если и позволит, то только после длительного обивания порогов местных и районных начальников. Но тратить время на такое бестолковое занятие никто из нас не мог себе позволить, поскольку новые загадки и тайны неудержимо тянули нас вперед.
"…Пришлось найти без вести пропавших во время войны, только вот беда, некому было похоронки вручать, отошли родственники на погост в мир иной, а заменила я в Луковниковском райвоенкомате 35 человек, но сама в свою землю не лягу, чужая земля меня примет, со своим родом лягу, с родам Дроздовых. — Я всем и наказала так, с двумя офицерами царской армии…"
Броня и бриллианты
Трагическая история, о которой я хочу вам поведать в данной плаве, во многом похожа на историю предыдущую. Она также связана с событиями начала Великой Отечественной войны.
К началу августа 1941 г. разрозненные части и соединения 6-й и 12-й армий, пограничных комендатур, а также 10-й дивизии НКВД, короче говоря, сборные войска, объединенные под общим началом генерала Понеделина, были стиснуты в районе так называемого междуречья Ятрани и Синюхи. Окрестности райцентра Подвысокое и прилегающие к нему рощи и урочища стали последним бастионом сопротивления и без того уже измотанных полуторамесячными боями войск. Первоначально наши войска занимали площади примерно в 50 км. Но после нескольких решительных атак непрерывно наступающих немцев контролируемая ими территория сжалась до 20 км. Положение было отчаянное. Достаточно сказать, что из 65 000 окруженных едва ли 1/4 смогла выбраться из смертельной ловушки и с боями выйти на соединение с основными частями Южного фронта. Такова небольшая предыстория, которую я вынужден дать, чтобы ввести читателей в курс дела и историческую обстановку того времени.
А теперь о главном. Дело в том, что вместе с отступающими войсками отходили и многочисленные гражданские лица, перевозившие, в частности, ценности Стрыйского, Разлучского, Перемышльского и Станиславского отделений Госбанка. Все эти ценности так и не добрались до Большой земли и были захоронены в районе обороны понеделинцев.
Итак, последние дни обороны междуречья. 5 августа практически прекратилось централизованное управление остатками двух армий, и офицеры штаба, бросив все еще сопротивляющиеся войска на произвол судьбы, сделали попытку выйти из окружения самостоятельно. Лишенные управления войска начали стремительно превращаться в разрозненные группы вооруженных людей, которые тоже начали действовать на свой страх и риск, спасая себя и то, что им представлялось важным.