[198]. Наконец, в Гластонберийской легенде половины XII столетия не было и помину о сыне и потомства Иосифа Аримафейского, а равно и об Артуре.
Ясно, что Гластонбери совсем не выступает в романе Мапа, в котором сценой деятельности первопроповедников христианства является вся Великобритания. По мнению П. Париса, это произошло оттого, что Мап мало заботился об интересах Гластонбери. Нам кажется, что он умышленно игнорировал предание этого монастыря, которое было, без сомнения, известно ему, и не им воспользовался в своем вымысле.
Позволяем себе после этого думать, что далеко еще не доказано заимствование Мапом многого из Гластонберийской легенды. Он взял из нее разве идею апостольства Иосифа в Британии, да несколько идей другого своего произведения о Граале (La Quête da Saint Graal), если только уже в половине XII столетия с чаянием открытия мощей Иосифа Аримафейского, на которое надеялись впоследствии, были соединены те ожидания, какие связывались потом с этим открытием. Нечего, следовательно, и придавать такое значение Гластонберийской легенде, каким наделяет ее П. Парис, представляя ее как бы основой для композиции Мапа, которому принадлежали будто бы только прибавки к ней и расширение ее. П. Парис говорит: «В этой (т. е. Гластонберийской) легенде сообщалось, как Иосиф Аримафейский, вышедши из иудейской темницы, был чудесным образом перенесен со всем своим семейством на Британские острова, жителей которых он обратил в христианство: после более или менее пространного рассказа о его чудесах его представляли умершим в Гластонберийском аббатстве. Все, что более содержал роман о св. Граале, должно рассматривать как создание романиста, т. е. Вальтера – или Готье Мапа». Вот какие небывальщины о Гластонберийском предании измыслил П. Парис.
Сам Мап заявил, что роман La Quête da Saint Graal написан по латинскому оригиналу, найденному в Солсбери[199] и содержавшему запись рассказанного Артуру Бохором об «aventnres du Saint-Graal». И когда в заключении романа читаем об этой записи, что «майстер Готье придал ему те черты которые присущи книгам о святом Граале», то нельзя, очевидно, приписывать Мапу намерение утверждать, что в этой латинской истории содержалось и то, что вошло в первый из его романов о Граале. Большой роман о Граале выдан автором за перепись истории, начертанной рукой Самого Иисуса Христа и открытой свыше[200], хотя автор проговаривается иногда и как бы ссылается на современников»[201]. Где хранилась эта история, пока не была пущена в обращение под названием романа о Граале, Мап не пояснил этого в романе.
Понятно, насколько П. Парис прав, предполагая, что Мап пользовался списком Гластонберийской легенды, сообщенным в Солсбери.
Образ св. Грааля. Из иллюстраций XIX в. к роману В. фон Эшенбаха
Но если бы даже относить и к роману о Граале[202] ссылку на существовавшую во время Мапа в Солсбери латинскую историю о последних судьбах Грааля, записанную будто бы при дворе Артура, то и это немного значило бы. Нет оснований верить, подобно Полену Парису, в существование тогда в Солсбери такого рассказа на латинском языке. Эта ссылка[203] придумана романистом. Латинской книги Грааля и легенды о нем в том виде или в близком к тому, в каком мы встречаем ее у Мапа, не было до него на свете. Она не могла явиться до него, да и не встречается вовсе следов такой книги[204], между тем как если бы она существовала до романиста, то была бы известна кому-нибудь и проскользнула бы хоть сколько-нибудь в историю, так как представляла бы чрезвычайный местный интерес. В легенде Мапа нет и никаких признаков древности. К сказанному прежде о прологе романа о св. Граале добавим, что выведенный в прологе тип отшельника принадлежал современной Мапу жизни: анахореты были в Англии в XI и XII столетиях[205]. Равным образом оказывается бывшей в ходу во время Мапа и подробность о вручении Самим Иисуса Христом книги о св. Граале автору сказания о нем[206]. Что это сказание – не кельтская легенда, доказательством может служить между прочим недавно изданный валлийский роман о Граале[207], представляющий перевод французских романов[208] без существенных изменений, которые указывали бы на обращение у кельтов самостоятельно созданных легенд о том же предмете. Св. Грааль не назван даже pair (per)[209].
Хучер допускает пользование со стороны Мапа латинской книгой Грааля, но только ограничивает содержание ее, представляющееся ему не столь сложным, как Полену Парису. Ниже мы позволим себе высказать сомнение в том, чтобы Мап имел перед собой и такую латинскую книгу, а пока заметим, что, во всяком случае, схема и идея фабулы Грааля в том виде, в каком мы застаем ее в большом романе о Граале, принадлежали единичному вымыслу поэта.
Вникая в тенденции романа, можно усмотреть, что идея, проникающая этот памятник от начала до конца, могла возникнуть, если только это не случилось в период борьбы национальной бриттской церкви с римской, – в правление Генриха II.
Мы привели уже мнение П. Париса, по которому Генрих II пригласил Мапа взять сюжет для романа в латинской книге Грааля не столько для угождения гластонберийским монахам, сколько для приобретения новых аргументов против динария св. Петра и других претензий римской церкви.
Такой повод в написании романа, явившегося, несомненно, по желанию Генриха[210], в высшей степени вероятен.
Роман о Граале Мапа вовсе не благочестиво-поучительная поэма. Через оболочку исторического повествования, обставленного значительным количеством посторонних эпизодов, ясно сквозит тенденция показать особность происхождения всей британской церкви и провести мысль, что основатель ее, Иосиф Аримафейский, и его сын получили отличающееся от обыкновенного освящение и были возвышены над всеми христианами, и что следующая иерархия, ведшая от них начало по благодати[211], была выше других иерархий. Одним словом, романист желал утвердить самостоятельность британской церкви[212].
Сообразно с этим придумано и расположено и все содержание повествования.
Британская церковь выводится в романе не из Рима, а с Востока. Даже значительная часть простых членов этой церкви пришли оттуда. Обстоятельство весьма замечательное – что возле Иосифа сгруппировалось целое общество, в котором и мужчины, и женщины. Иногда это общество называется прямо народом. Картина странствования его запечатлена библейским колоритом. Несение Грааля и его обстановка напоминают несение Скинии Завета, странствование окружавших Грааль – странствование израильтян, Иосиф – Моисея[213], история с Moïse – историю Дафана и Авирона, питание спутников Иосифа в лесу – питание израильтян в пустыне перепелами и манной. В случае бедствий последовавшие за Иосифом обращались к нему так, как израильтяне обращались к Моисею, и Иосиф беседовал с Богом подобно Моисею. Иосиф говорит нередко по внушению Бога, который заправлял всем в судьбах общины, если не лично повелевая, то возвещая приказания через ангелов[214]. В некоторых случаях Иосиф уподобляется Аврааму: как последнему, так и Иосифу Господь обещал даровать землю, в которой должно было жить его потомство (lignée). В романе сообщается довольно подробно о выходе общины из восточных стран[215] и не говорится ничего о связи ее с какими-нибудь другими церквами; их как будто и не было, апостолы игнорируются, и община держится как-то одиноко. Как и де Борон, Мап ввел в свой роман Петра, но у английского романиста последний занимает второстепенное положение в сравнении с Иосифом. Божественный глас возвестил Иосифу-сыну: «Я испытал тебя и признал более чистым и более свободным от естественных грехов, чем возможно представить смертное существо. И так как я знаю, что ты лучше, чем ты сам думаешь – поелику я знаю тебя отрешенным от алчности, свободным от уныния и гордости, чистым от всякого коварства, непричастным страстям и исполненным целомудрия – вследствие этого я желаю, чтобы ты принял из моих рук самый высокий дар, какой только может смертный иметь; ты один получишь его из моих рук, и все, которые будут иметь его потом, получат из твоих». Потом Господь сказал Иосифу: «Я желаю теперь, чтобы ты получил обещанную тебе высшую милость: это – таинство моей плоти и крови, и его увидит открыто мой народ, ибо я желаю, чтобы все могли свидетельствовать пред королями и графами о виденном помазании, совершенном мной над тобой для поставления тебя верховным по порядку за мною пастырем моих новых овец, т. е. верховным епископом моих недавно обратившихся христиан. И подобно тому как мой верный раб Моисей водительствовал и управлял сынами Израиля в силу данной ему власти, так и ты будешь стражем этого моего народа. Ибо они узнают из твоих уст, как они должны будут служить мне, как им исполнять новый закон и хранить веру». Иосиф был торжественно посвящен в епископы Самим Спасителем в сослужении ангелов[216]. Мимоходом романист замечает, что тут впервые было употреблено епископское облачение и получила начало должность trésorier (казначея. –