литературных памятников, подвергавшихся частой переписке. Несообразность свидетельства, на которое опирается Хучер, видна уже из того, что оно представляет Робера де Борона автором большого Грааля. Встречая в рукописях одного романа о Граале имя де Борона, а в манускриптах другого – имя Мапа, могли вообразить английского клерка сотрудником Робера де Борона, который прибрел[276] большую известность во Франции и считался автором не только «Грааля» и «Мерлина».
Таковы у Хучера доказательства положения, что Робер де Борон и Мап писали свои романы при взаимном содействии. Хучер обратился к помощи фантазии, заставляя Робера де Борона постоянно переноситься с места на место. Если верить Хучеру, де Борон подарил свои земли аббатству Барбё, познакомился с Мапос, когда тот был при дворе французского короля, переселился затем в Англию, трудился там с Готье над переводом латинской книги, доставившей ему материал для поэмы, самую поэму отправился писать в Монбельяр, где интерес к ней возбуждало, помимо других обстоятельств, почитание мощей Иосифа Аримафейского в Вогезах (sic), а потом опять отправился в Англию и помогал Мапу писать большой роман о Граале. Хучер не пришел, по-видимому, к прочным выводам, и не раз у него встречаются предположения, отличные от высказанных перед тем.
Де Борону не было надобности в содействии Мапа: поэма об Иосифе Аримафейском исполнена простоты и не лишена ошибок, указывающих на недостаточность образования автора, даже в пересказе событий священной истории. Не было необходимости де Борону знакомиться с Мапом и для написания «Мерлина».
Не нуждался в помощи де Борона и Мап, обладавший обширными знаниями и богатой фантазией. Не понимаем, что могло заставить его делиться с кем-нибудь своим поэтическим замыслом и материалами для выполнения его.
Сказание, легшее в основу поэтических созданий о Граале де Борона и Мапа, является в простейшем виде у первого; у Мапа же оно получило тенденциозный оттенок, которого не имело до той поры, и открыло собой длинный ряд измышлений.
С простотою содержания, благодаря которой поэма об Иосифе Аримафейском может быть названа наименее сложным из литературных произведений о Граале, она соединяет несомненное хронологическое первенство в ряду их.
Поэтому, кому бы ни приписывать – де Борону ли или Мапу – честь почина в перенесении легенды о Граале в область литературы в тесном смысле этого слова, занимающийся выводом этой легенды должен обратить преимущественное внимание на поэму де Борона, совсем оставив в стороне Гийо и немецкий перевод или переделку его романа (у Вольфрама фон Эшенбаха).
II. Решение вопроса
Поэма Робера де Борона составляет как бы переходное звено от легенды о Граале, какой она была до обработки ее в романах, в легенде романической. Она дает возможность подойти к источнику романической фабулы и наглядно показывает, в чем состояли прибавки к древнейшей канве и что было внесено в сагу после того, как она обратилась в достояние труверов.
Каким же является сказание о Граале в древнейшем литературном произведении об этой святыне?
В ответ на это предлагаем очерк содержания поэмы де Борона.
Она открывается рассказом об искуплении, которое автор рассматривает как освобождение от власти диавола. Затем роман повествует о предательстве Иуды и о Тайной Вечере.
Иисуса увели. В доме Симона, где Он в последний раз беседовал со своими учениками, остался сосуд, в котором Христос священнодействовал. Один из евреев унес сосуд и отдал потом Пилату.
Гластонбери. Священный источник
У правителя Иудеи состоял на службе шевалье по имени Иосиф. Он видел много раз Иисуса и полюбил Его. Присутствуя на совещании иудеев, замышлявших погубить Богочеловека, Иосиф[277] не осмелился противоречить им. Но, узнавши о смерти Иисуса, он решился, в глубокой скорби, спасти от поругания хотя бездыханное тело Его. Явившись к Пилату, Он напомнил о своей службе и попросил в награду тело распятого. Удивленный правитель тотчас же согласился удовлетворить его просьбе. Иудеи не дозволяли, однако, снять тело Иисусово и ушли от креста только после того, как Иосиф явился вторично – уже в сопровождении Никодима, посланного Пилатом.
Иосиф принял в свои руки святое тело и тихо положил его на землю. Омывая его, он заметил кровь, струившуюся из ран, и ужаснулся, вспомнив, что ею был рассечен камень, находившийся у подножия креста. Иосифу пришел на мысль сосуд Тайной Вечери, который перед тем был отдан ему Пилатом, и благочестивый муж нашел, что каплям божественной крови наиприличнее было поместиться в этом сосуде. Иосиф взял сосуд и собрал в него кровь из язв на ногах, руках и боку. После того, обвивши тело Иисуса богатой тканью, положил Его в приготовленную для себя гробницу.
Весть о воскресении Христовом смутила иудеев, и они решили предать смерти Иосифа и Никодима, которых считали виновниками потери Иисуса. Предупрежденный Никодим успел скрыться, Иосиф же был схвачен в постели, жестоко избит и потом ввергнут в принадлежавшую Каиафе темницу, которую так закрыли, что башня казалась снаружи каменным столбом. Никто не знал, что́ случилось с Иосифом. Что касается Пилата, то он был сильно раздражен и огорчен исчезновением его, потому что не имел вокруг себя ни лучшего друга, ни столь праводушного и храброго шевалье.
Казалось, что все было кончено для Иосифа. Но истинные друзья познаются в несчастии, и Иосиф не был забыт Тем, за кого потерпел. Иисус явился ему в темнице и принес сосуд, содержавший божественную кровь. Увидевши свет, Иосиф возрадовался сердцем, исполнился благодати Св. Духа и воскликнул: «Всемогущий Боже! откуда может происходить эгот свет, если не от тебя»?
– Иосиф! Иосиф! – сказал Иисус, – не смущайся, тебя спасет сила Моего Отца.
– Кто ты, говорящий со мною? Мой ослепленный взор не может узнать тебя.
Тогда Иисус рассказал все сделанное Им для человеческого рода.
– Как, Господи, – спросил Иосиф, – так ты – Иисус Назарянин, сын Марии, тот, которого Иуда предал за 30 сребреников, которого распяли Иудеи и которого я положил в своей гробнице?
– Я тот самый, отвечал Иисус.
– О благий Господи, сжалься надо мною, я заключен сюда ради тебя и всегда много любил тебя, хотя не осмеливался сказать тебе, боясь, что ты не поверишь, так как я пребывал в обществе искавших твоей смерти.
– Мой друг остается добрым и с моими врагами, – отвечал Иисус, – и ты можешь видеть это на себе. Ты был мой друг, и я хорошо звал тебя и оставил тебя среди них потому, что предвидел, что ты поможешь мне там, где не осмелятся помочь мои ученики, и ты это сделал из любви к моему Отцу, который даровал тебе волю и силу для такого служения и оставил тебя служить Пилату, столь любившему тебя, что я был отдан тебе и остаюсь твоим.
– О Господи, не говори мне, что ты мой!
– Так, Иосиф, – возразил Иисус, – я принадлежу всем добрым, и все добрые – мне. И знаешь ли ты, что ты приобрел тем, что я был тебе дарован? Ты возымеешь непрестанную радость о том, когда окончишь жизнь на земле. Я не привел сюда ни одного из своих учеников, потому что никто из них не ведает о нашей любви. Знай, что она будет явственна для всех и опасна для неверящих. Ты будешь обладать памятником моей смерти, а после тебя – те, которым ты его вверишь. Вот он.
И Иисус вручил Иосифу драгоценный сосуд с кровью, собранной Иосифом, который скрыл было этот сосуд в тайном, ему одному известном месте своего дома.
Иосиф пал на колена, возблагодарил, но указывал на свое недостоинство. Спаситель повелел, однако, взять Грааль и хранить его. Грааль должен был иметь трех хранителей. Потом Иисус возвестил, что никогда таинство не будет совершаться без того, чтобы не воспоминался подвиг Иосифа. Дело Иосифа будет представляться взорам христиан, пока будет стоять вселенная. Иисус сообщил затем какие-то таинственные слова, которых поэт не передает. В конце Спаситель сказал: «Всякий раз, как ты будешь нуждаться, проси совета у трех сил, составляющих одно, и у Девы, носившей сына, и ты будешь иметь совет в своем сердце, потому что в тебе будет говорить Святой Дух. Я не вывожу тебя теперь отсюда, потому что не наступило еще время, и ты останешься в этой темнице, в которой будет пребывать такой же мрак, какой был в ней, когда ты был в нее ввергнут. Не смущайся, твое освобождение будет принято за великое чудо неверующими, и ты расположишь в любви ко мне своего освободителя»[278].
Спаситель скрылся, и Иосиф остался в темнице. Мало-помалу о нем позабыли.
Прошло много лет, хотя Иосиф не замечал того, так как годы казались ему часами.
Римский император, сын которого, Веспасиан, был болен проказой, узнал от одного путешественника о чудесах, какие творил некогда Иисус, умерщвленный иудеями при Пилате. Рассказ пилигрима был выслушан потом императорскими советниками, и в Иудею была отправлена комиссия для исследования обстоятельств смерти пророка и для открытия чего-нибудь, принадлежавшего ему.
Посланные императора успели разведать истину о смерти Иисуса. Им удалось также узнать, что у одной старухи хранился Его образ. Она сначала запиралась в том, но потом созналась и так объяснила происхождение образа: «Я несла для продажи сделанный мной покров. Случилось, что мне встретились ведшие пророка. Руки у него были связаны: за ним шли все иудеи. Увидев меня, пророк подозвал и просил отереть ему лицо ради великого Бога. Я сделала это и отошла. Его увели, нанося ему побои. Пришедши домой и взглянувши на полотно, я увидела там отпечаток этого образа».
Вероника (так звали женщину, которой принадлежал образ) отправилась с императорскими посланными в Рим, и Веспасиан был мгновенно исцелен, как только увидел изображение, хранившееся с тех пор в Риме и пребывавшее там и во время, когда писал поэт.
Веспасиан задумал отомстить виновникам смерти исцелившего его пророка и прибыл в Иудею во главе огромного войска.