Нет другой саги, которая подходила бы в такой мере к основе сказания де Борона, и уже это одно позволяет думать, что последний воспользовался легендой, вращавшейся в Святой земле, на связь с которой указывает весьма интересное сообщение де Борона, что Иосиф скончался в земле, в которой родился[282]. В Палестине действительно показывали в XII столетии гробницу Иосифа[283]. Замечательно, что, по роману Мапа, Грааль возвратился в конце концов в Сирию. Нет ли и в этом намека на Палестинское предание?
При оживленности сношений тогдашнего западноевропейского люда с Святою землей становятся весьма вероятными известность Палестинской легенды во Франции и восприятие ее из первых уст, то есть от лиц, посещавших Палестину. Сколько историй и легенд заносилось тогда на Запад! Рассказ о крови Христовой, составлявшей достояние Иерусалимской церкви, не мог быть исключен из числа их.
Помимо того были обстоятельства, долженствовавшие распространить известность Палестинской легенды в отечестве де Борона и возбудить интерес к сказаниям вообще о собрании крови Христовой. Мы разумеем появление реликвий этой крови на Западе незадолго до выхода в свет романов о св. Граале. В 1148 г. была принесена из Иерусалима во Фландрию часть крови Христовой, хранившейся в этом городе, и была помещена в Брюгге, в церкви Св. Василия, а в 1171 г. реликвия крови Христовой была выставлена в Фекампе (в Нормандии). Это были крупные факты в церковной жизни западноевропейского побережья, которые вызвали толки, по всей вероятности, не только в ближайших, но и в более или менее отдаленных местностях. О Фекампской реликвии могли узнавать между прочим через жонглеров, принадлежавших к Фекампской конфрерии, получившей начало в XII столетии. Сказание о Граале вышло, однако, не из легенды Фекампа, где в более древнее время не говорили об Иосифе и собрание крови приписывали Никодиму[284].
Иллюстрация к «Парцифалю» фон Эшенбаха, XV в. Собрание библиотеки Гейдельбергского университета
Мы думаем, что факты, которых мы только что коснулись, объясняют как нельзя лучше происхождение поэмы об Иосифе Аримафейском. Они раскрывают и причину, по которой благочестивый трувер остановился на легенде о собрании Крови Христовой, и источник, из которого он почерпнул основное содержание поэмы[285].
Нам могут указать на отсутствие в Палестинской легенде упоминания о перенесении Крови Христовой на Запад. Но если первая редакция поэмы говорила о таком перенесении (в чем мы не вполне уверены)[286], то трувер мог последовать в этом случае Фекампской легенде, как скоро древнейшее нормандское предание походило хоть в общих чертах на легенду, изложенную в «Poème sur le preciaux sang».
Не одна легенда о собрании Крови Христовой вошла в поэму де Борона; в произведении трувера можно различить еще другие традиции, существовавшие и обращавшиеся вне поэмы в отдельности от легенды о крови. Эти предания следующие: 1) повествование об Иосифе, заимствованное из Никодимова Евангелия; 2) рассказ о Веронике и отмщении за смерть Христову; 3) традиция о сосуде Тайной Вечери; 4) подробность о рассечении Кровью Христовой камня у подножия креста. Были пересказы на народных языках этих легенд[287].
Некоторые подробности романов де Борона и Мапа принадлежат, по-видимому, к общим легендарным мотивам. Явление Христа в сиянии в темнице встречается не только в Никодимовом Евангелии и апокрифе, надписанном именем Иосифа; некоторую аналогию ему находим в провансальской поэме о Боэции. Подробность о чудесном прибытии на Запад по морю встречается в нескольких легендах[288]. Грааль питательной своей силой напоминает, кpoмe евхаристии, чашу, о которой говорится в апокрифе о Богоматери[289].
Таким образом, сказание о Граале оказывается сложной легендой уже в первом литературном произведении о Граале; уже у де Борона оно является в соединении с несколькими другими.
Так как Палестинская легенда, в которой мы видим источник основной части сказания о св. Граале, известна только в пересказах, принадлежащих чужестранцам, не имевшим надобности передавать в точности все содержание ее, то мы не можем окончательно решить, кому приписать сплав отдельных легенд, соединенных в роман де Борона, поэтам ли или же иерусалимскому клиру. Допуская независимое пользование со стороны де Борона и Мапа одним и тем же источником, должно признать сплав делом не труверов. Мы, однако, склоняемся думать, что сплочение воедино всех отдельных сказаний, вошедших в поэму де Борона, принадлежит труверу, могшему иметь какое-нибудь из этих отдельных сказаний на латинском языке[290]. В таком смысле и можно говорить о латинском источнике романа о Граале. Не следует упускать из виду, что не сохранилось следов сводной латинской легенды, какая является у де Борона и вообще в наличной апокрифической литературе нет памятника, который приписывал бы собрание Крови Христовой Иосифу[291]. Не нашел латинской истории Грааля и Гелинанд, много путешествовавший по Франции. Наконец, де Борон положительно говорит, что до него никем не была изложена история Грааля. Могло случиться, что легенда о крови – главная в романе о Граале, была заимствована из письменных источников.
Одна из самых ранних дошедших до нас иллюстраций, воссоздающих собирание Крови Христовой во время Распятия. Утрехтская Псалтирь, 820–835 гг.
Во всяком случае можно сказать, что свод легенд, соединенных в романе о св. Граале, относится ко времени не ранее XI столетия, потому что самое сказание о собрании Крови Христовой Иосифом образовалось, кажется, не прежде этого столетия. Легенда о крови существовала очень долго без приурочения к Иосифу.
Собрание Крови Христовой занимало воображение христиан с ранней поры как на Востоке, так и на Западе.
Существовало верование, что кровь Спасителя была собрана ангелами в чаши[292], как думали, что и слеза Его была сокрыта ангелом в чаше[293]. Первая из легенд была образно воспроизведена на картинах и в диптихах, и, по словам Маури, нет ничего общее этого сюжета. Вместе с ангелами является на одном изображении олицетворение церкви[294]. В одном греческом Евангелии XI века собирает кровь Христову в круглую чашу сидящее под распятием олицетворение веры.
По восточной легенде, получившей начало не позже Х столетия[295], кровь Спасителя была сохранена благочестивым мужем Иаковом и от него перешла к анахоретам[296]. С течением времени это сокровище получил св. монах Варипсава, вручивший его в свою очередь ученику. Интересна в этой легенде постоянная передача крови от поколения к поколению.
К VIII столетию относили прибытие крови Христовой, хранившейся в Сартене, собрание которой приписывали Никодиму[297].
Такую же кровь показывали в Фекампе в начале XII столетия.
В первые века христианства распространилась известная легенда о сотнике Лонгине, о котором вообразили, что он был исцелен кровью Иисуса Христа от слепоты. Мало-помалу начали думать, что он не оставил божественной крови на поглощение земным стихиям, но собрал в сосуд, вместе с которым были погребены его бренные останки. Около 804 г. в Мантуе нашли в земле сначала свинцовый ящик и в нем небольшой сосуд с надписью «Jesu Christi sanguis», а потом и тело, которое сочли Лонгиновым.
Ясно, что легенда о собрании Крови Христовой Иосифом представляет одно из видоизменений сказания вообще о собрании крови, и хотя о Палестинской легенде говорили в XIII столетии как о существовавшей издревле, но эту древность должно ограничить XI столетием, когда на Востоке стали появляться известия о реликвии крови, истекшей из язв Спасителя, помимо реликвии, принадлежавшей Варипсаве[298].
Из перечня легенд о крови Христовой видно, что сказание о ней обращалось в течение долгого времени независимо от апокрифических повествований об Иосифе, и которая не нашла доступа и в позднейшее время.
Поэтому нельзя считать легенду о собрании крови Иосифом вышедшей из этих повествований, что утверждали уже в прошлом столетии: она образовалась в связи с реликвиями.
Соответственно тому, и центром притяжения в легенде о Граале, и узлом ее развития должно признать не отреченный рассказ об Иосифе, на который указывают (в Никодимовом Евангелии), а самостоятельно образовавшуюся легенду, хотя роман о Граале носил в XIII и XIV столетиях заглавие «Иосиф Аримафейский» и является, в сущности, апокрифом, только позже развившимся.
Когда вздумали письменно изложить легенду о собрании крови Христовой Иосифом, к ней присоединили и то, что знали об Иосифе из апокрифических памятников[299]. Связывание судьбы его с наказанием иудеев могло произойти под влиянием рассказа об Иосифе-историке, на который указали Сан-Марте и Хучер[300]. Кровь Христову могли вообразить собранной в чашу евхаристии в силу отношения последней к искуплению на кресте и к крови, при то