Какое же растение дает нам настоящий, с точки зрения науки, орех? Оказывается, счастливым его обладателем является неказистый на вид, но хорошо всем известный кустарник: лещина, или орешник обыкновенный. (Обыкновенный… Словно лучшего имени придумать трудно.)
Где-нибудь на Орловщине, в Воронеже или на Украине, когда еще лежит снег и большинство деревьев и кустарников только-только собираются пробуждаться от зимней спячки, лещина обыкновенная уже «объявила весну» и цветет отяжелевшими сережками, рассыпает холодному еще (хотя и весеннему) ветру на утешение тучки золотистой пыльцы. Эта пыльца предназначена для разместившихся здесь же на веточках малоприметных женских цветков лещины. Она-то и опыляет их, лишь только начинает вступать в свои права весна. Недаром ведь у древних германцев лещина была символом весны, жизни и бессмертия. В конце лета можно уже и лакомиться первыми «настоящими», с точки зрения ботаников, орехами.
Куда уж тягаться лещине, невзрачной и малоприметной, со своей блистательной сибирской, карпатской и грецкой родней? Однако дерзает тягаться! Видимо, как говорится, твердый орешек.
Еще на рубеже XVIII–XIX веков один из пионеров отечественной агрономии и лесоводства, А. Т. Болотов, в своей работе «Некоторые замечания об орешнике и о том, чем плодородию орехов поспешествовать можно» рекомендовал создавать и сам создавал ореховые плантации, вырубая в лесу все деревья, кроме лещины.
«Все оставленные орешины цвели и завязались так сильно, — писал о своем опыте А. Т. Болотов, — орехов родилось так много, и они так крупны и так хороши, что с маленького сего места собрано и получено несравненно множайшее количество лучших и крупнейших орехов, нежели с такого же или еще величайшего пространства, но не прорубленного леса».
Этот ценный опыт почти без всякого изменения успешно используется и теперь в наших лесничествах. Ведь на лещиновые орехи спрос очень большой, а занимают у нас они огромную территорию в 1 миллион гектаров.
Оказывается, примененный А. Т. Болотовым способ имеет древнюю историю. В сочинениях Теофраста, Софокла, Вергилия и Колумеллы мы находили упоминание о культуре орешника в Средиземноморье.
Исследования указывают, что исходный материал древние народы Средиземноморья заимствовали из горных районов Кавказа и Крыма.
Считается, что от римлян заимствовано и видовое название лещины — «авеллана», происходящее от города Авеллино, который был у них центром культуры орешника.
Не меньше лещины обыкновенной богаты маслом, белками и другими очень полезными веществами ближайшие ее родственники: лещина маньчжурская (на Дальнем Востоке), лещина разнолистая (в Сибири) и многочисленные культурные сорта лещин-орешников: фундуки. И, наконец, крупное, стройное, красивое дерево, похожее на кипарис или пирамидальный тополь, — орех медвежий.
Можно и дальше вести разговор о различных видах ореховых деревьев, чьи плоды уже теперь широко используются человеком. Можно спорить, какие орехи «настоящие», а каким лишь «ошибочно» присвоено это имя, какие из них больше, а какие меньше отвечают прогнозу Мичурина. Во многом споры эти сугубо «академические». Орехи остаются орехами, все они вкусны и питательны, к какому бы виду ни относились. А что вкус у них разный, так ведь и хлебом настоящего бывают и рожь, и пшеница, и ячмень, и кукуруза, и рис. Кому что нравится. Так и орехи: все верно служат человеку, все приносят ему огромную пользу, и можно смело утверждать, что всем им, вместе взятым, предстоит будущее, которое пророчил Иван Владимирович Мичурин.
Бархат амурский
Вы помните рассказы неутомимого путешественника Владимира Клавдиевича Арсеньева о величавых суровых чащах Уссурийского края. Сказочно богатые, они и теперь поражают исследователей.
Здесь сошлось множество редкостных пород деревьев, кустарников, лиан, которых не увидишь в естественных лесах какого-либо иного географического района мира. Одним из коренных дальневосточников является и бархат амурский — пробковое, или бархатное, дерево.
В солнечный летний день пепельно-серая бархатистая кора его ствола и раскидистые ветви с изумрудно-зеленой кроной хорошо вырисовываются на темно-зеленом фоне строгой дальневосточной тайги. Еще более красив бархат амурский осенью, когда первые заморозки разукрашивают его листья, одевая все дерево в золотистый убор, так гармонирующий с гроздьями мелких матово-черных ягод. Даже зимой, уже потеряв свои листья, бархат амурский обращает внимание оригинальным ветвлением и эластичной светлосерой пробковой корой.
Бархатистую поверхность стволов этого дерева можно безошибочно узнать даже на ощупь. Отсюда и удачное название, которое было дано дереву первыми русскими переселенцами, — бархатное дерево или бархат. Это одно из древнейших растений дальневосточной флоры, которая ведет свою родословную из доледникового третичного периода, своеобразный живой памятник буйных субтропических лесов, покрывавших в те далекие времена всю Европу, Сибирь и Восточную Азию. Не случайно ведь бархат — близкий родственник цитрусовых культур: апельсина, лимона, мандарина — и принадлежит к одному с ними семейству рутовых.
Более 10 других видов бархата растут в Японии, на Сахалине, Тайване и в Центральном Китае. Однако все они уступают своему амурскому собрату качеством пробкового слоя коры. Некоторые виды вовсе не имеют пробковой прослойки, или она у них значительно тоньше и худшего качества.
Бархат амурский расселился в дальневосточных лесах преимущественно по долинам рек и на достаточно освещенных местах. Иногда он достигает высоты 32 метров при диаметре ствола до метра. Живет это дерево обычно 150–200 лет, а иногда и более трехсот.
Весной, когда вся тайга уже зазеленела, бархат «выжидает»: его листья появляются на целый месяц позже, чем у других деревьев. Ботаники считают это своеобразным защитным приспособлением против поздних весенних заморозков. Зато цветение, начинающееся вскоре после появления листьев, продолжается всего лишь 8-10 дней.
Этого только и ждут миллионы пчел: своей медоносностью бархат амурский из дальневосточных пород уступает только липе маньчжурской. А зацветает он на две недели раньше. Во время цветения из-под крон бархата доносится глухое гудение пчел, активно собирающих не только нектар, но и пыльцу. До 8–12 килограммов меда заготавливает на небольших и невзрачных цветках бархата амурского каждая пчелиная семья, а в особенно благоприятные дни их взяток достигает 2 килограммов. Мед, собранный на бархате амурском, имеет характерный зеленоватый оттенок и исключительно тонкий вкус и аромат. Установлено, что даже после 23-летнего хранения этого меда в нем не обнаруживается никаких признаков кристаллизации. Полностью сохраняет он и свой удивительный вкус и лечебные свойства.
В начале осени созревают плоды бархата и висят тяжелыми черными гроздьями до начала зимы.
С древних времен обитатели тайги знали, что в лубе и плодах этого удивительного дерева спрятано лекарство против туберкулеза, болезней желудка и печени, цинги. Позже, да и теперь человек охотится за неповторимым рисунком темно-коричневой древесины — крепкой, легкой, малогигроскопичной. Но главный «налог», который люди взимают с серого великана, — пробка. Недаром его второе имя — «пробковое дерево».
Ствол и крупные ветви бархата обрастают толстым слоем эластичной пробки, не знающей себе равных среди других материалов. Это настоящее чудо природы: пробка не пропускает самые капризные жидкости и газы и не влияет на запах или вкус продуктов, которые соприкасаются с ней. Она обладает высокими тепло-, звуко- и электроизоляционными свойствами, не изменяется под влиянием химических реактивов (кислот, щелочей, спиртов), стойка к лекарственным жидким препаратам.
Из пробки изготовляют около 90 самых разнообразных изделий. Даже крошка и пробковая пыль тщательно собираются и используются в производстве линолеума, линкруста и других строительных и отделочных материалов.
Знаменательно, что эксплуатация этого единственного отечественного пробконоса началась только в годы советской власти. Царское правительство и не подозревало о таком богатстве лесов Дальнего Востока.
Наши ученые много сделали для изучения биологии бархата амурского. Летом 1933 года в дальневосточных лесах была заготовлена первая пробная партия (90 тонн) пробковой коры. С этого времени заготовки из года в год непрерывно росли, а параллельно проводилось широкое испытание и размножение бархата амурского в Европейской части СССР. Сначала это растение размножалось лишь в ботанических садах и дендропарках, затем постепенно перешло в опытные и производственные посадки лесничеств.
Планомерная, широко задуманная его акклиматизация продолжается около 30 лет. Она дала уже свои плоды: пробковое дерево теперь можно встретить на больших площадях новых лесных насаждений Европейской части СССР и Кавказа. Только на Украине бархат амурский растет более чем на 5000 гектаров. На севере же он доходит до широты Москвы и даже Ленинграда. Новые насаждения с каждым годом дают все больше и больше промышленной пробки.
Опыты показали, что пробковый слой можно снимать с 18-летнего дерева, а здоровое 25-летнее дерево дает до килограмма высококачественной пробки. Дереву предоставляется обычно «передышка» на 10–12 лет. За это время снятый слой полностью успевает возобновиться.
Миллионы лет амурский бархат занимал новые места или оставлял прежние, подчиняясь только стихийной игре природы. Ныне его настоящее и будущее во многом определяет мысль и рука советского человека.
«Калинка моя…»
Всякой душистой и вкусной ягодой изобилует осенний лес, пока щедро греет солнце и дни стоят ясные. А повеет первый предвестник зимы — холодный северный ветер, посеребрит поникшие травы утренний заморозок, и не везде встретишь желанное лесное лакомство. Лишь где-нибудь на опушке леса румянится отяжелевшими кистями яркая калина. И что ей до первой непогоды: красуется, влечет к себе нежной чистотой, нетронутой свежестью.