Пока я оглядывалась и вспоминала устройство жилица среднестатистического горожанина, Робин уже вытряс из нападавшего на нас мужика все нужные сведения.
— Эмма, позволь представить тебе Адама Сапожника, владельца, понравившегося тебе дома, — представил мне Робин мужичка.
Я сделала большие глаза, но разбойник никак не отреагировал на мою шикарную мимику.
— Робин, — прошептала я ему, — нельзя говорить хозяевам, что понравился дом. Иначе сложно будет торговаться.
Робин улыбнулся, с нежностью провёл ладонью по волосам.
— Не переживай, я всё решу, — прошептал он мне на ухо. От его дыхание трепетали не только волосы, выбившиеся из причёски, но и моё сердце. Лицо заалело, и я от смущения уткнулась ему в грудь. Он обнял меня.
Послышался кашель. Робин неохотно выпустил меня.
— Показывай дом, только ставни везде открой, чтобы мы видели в каком он состоянии.
Мы поднялись наверх. Комнаты ранее красиво обставленные носили следы запустения. По всей видимости, хозяину не хватало сил подняться на второй этаж и лечь спать в постели.
Только благодаря этому в комнаты вместо грязи были покрыты толстым слоем пыли. Я прошлась по второму этажу. Заглянула в шкафы, которые устраивались в нишах стен между домами-соседями. Обычно они были не больше трёх футов толщены и достигали конька крыши. Но вот сами шкафы были глубиной не больше фута.
Такие ниши устраивались для борьбы с пожарами.
Итак, подведём итог, дом имел три этажа – двенадцать, десять и семь футов соответственно. На всю площадь дома, сорок на двадцать четыре фута, под ним находился подвал высотой в двенадцать футов.
Из холла через заднюю дверь был выход в крытый внутренний двор. Там же находились кухня и кладовая.
— Эмма, — прокричал Робин и я вздрогнула.
— Незачем там кричать, — очнулась я. — Я испугалась.
— Так, я зову тебя, а ты стоишь с мечтательным видом и не реагируешь, — сказал Робин, подходя поближе. — Я так понимаю, что тебе всё понравилось?
Я киваю.
Я уже видела, как переделаю этот дом. В мастерской на первом этаже расположу кухонный блок: малую кухню, чулан для хранения хлеба и выпечки, и комнатку для хранения угля.
Там же будет обеденный зал со стойкой типа барменской, где можно будет заказать еду и снять комнату.
В подвале оборудую помещения для хранения эля и вина, кладовую с вентиляцией для хранения солонины, рыбы и овощей.
На втором этаже будут комнаты постояльцев, а на третьем буду жить я и работники.
Дом идеально подходил под мой запрос. Даже особенно и перепланировать не нужно будет.
Сейчас первым пунктом в плане стоит отмыть дом снизу доверху. Мне понадобятся помощницы, желательно на постоянную работу с проживанием.
— Скажи, Адам, а чем вы будете заниматься после продажи дома? — спросила я владельца.
Мужчина пожал плечами. Об этом он не думал.
— Я предлагаю остаться и помогать мне, — предложила я её. — Я не знаю никого в Ноттингеме и мне нужен помощник.
Адам и Робин с удивлением уставились на меня. Никто не ожидал от меня такого предложения.
Я смотрю, как у Робина Гуда опасно сужаются глаза. Он очень недоволен, я чувствую, как негодование вот-вот выплеснется на меня.
Баллада тридцать вторая о том, как я нанимала помощников
— Ты что, чёрт побери, творишь?
Робин Гуд схватил меня за локоть и оттащил в угол комнаты. Глаза его сверкали в темноте, как у хищного зверя. Он был в бешенстве.
— Ты соображаешь, что делаешь, Эмма? — Шипит он, словно дикий кот.
— Да, что такого-то? — удивилась я. — Мне нужен человек, который знает Ноттингем.
— Этот выбранный тобой человек, пил, не просыхая последние годы, — сурово сказал Робин. — Я не могу оставить его в твоём доме.
Мою душу приятно согрели слова, что это мой дом. А то, что Робин беспокоится обо мне, наполнило сердце ликованием. Мне внезапно захотелось обнять весь мир и расцеловать и даже пропойцу Адама.
— Робин, — кладу руку ему на плечо, — мне приятно, что ты заботишься обо мне.
— Эмма твоё безрассудство пугает даже меня, —мягко, почти нежно говорит он. — Ты, как магнит для неприятностей. Я опасаюсь оставлять тебя одну.
Сама Богородица заботится о своей заблудшей дочери. Идеальный момент для просьбы.
— Так дай мне в помощь Ника или Маленького Джона, — без особой надежды на исполнение просьбы сказала я. — Чтобы ты был спокоен за меня.
— Не наглей, Эмма, — голос Робина растерял половину былой мягкости. — Джон нужен мне самому.
— Понятное дело, — согласилась я и добавила тоном змия-искусителя. — Зато как бы славно он здесь провёл медовый месяц со своей Сесиль.
Робин нахмурил брови, пряча улыбку в уголках губ.
— Если только месяц, — дал «добро» Робин. — Ника поселю здесь. В Шервуде от него мало толку. А здесь он поможет тебе.
— Надеюсь, Ник не из Ноттингема? — запоздало спохватываюсь я.
— Нет, он из Йорка, — успокоил меня Робин.
— Робин, я Адама тоже оставлю. Сегодня же Ник придёт? Адам мне сейчас найдёт женщин для уборки дома и уже вечером от грязи не останется и следа.
Он кивнул. Я в порыве благодарности попыталась чмокнуть его в щёку, но Робин как раз в этот момент повернулся и накрыла его губы своими.
Мы замерли. Он притянул меня к себе, буквально впечатывая в себя. Я чувствую каждый шнурок на его кафтане. Правая рука Робина держит меня за затылок. Я не могу даже пошевелиться.
Случайный поцелуй превращается в жаркий, требовательный, страстный. Я вцепилась в его плечи и ответила на поцелуй. Закружилась голова, перехватывает дыхание. Мне не хватает воздуха. Хвала святым, что он меня держит, иначе я бы упала.
Сзади нас послышался кашель.
Как шальные мы отрываемся друг от друга. Это было феерично, божечки, вот это поцелуй. Хорошо, что у ручья не было половины той страсти, что сегодня. Иначе я боюсь бы, не устояла.
— Вы покупаете дом? — спросил Сапожник.
— Покупаем, — ответил Робин, не поворачиваясь к Адаму.
Я ехидно улыбнулась, скосив взгляд на стратегически важный орган. Да, Робин Гуд хорош во всём. Я не ошибалась в нём.
— Вы не можете посоветовать кого-нибудь из женщин для работы у меня? — переключаю я внимание Адама на себя. Пусть Робин придёт в себя. У мужчин возбуждение слушком очевидно.
— Зачем вам? — вопросом на вопрос отвечает Адам.
— Убирать в доме кто-то же должен, — сказала я. — Мне нужны две-три женщины, которые будут заниматься уборкой и жить у меня.
Адам задумался, почёсывая в давно не стриженной и нечёсанной бороде.
— Есть три сестры, они живут на окраине Ноттингема в семье брата. Его жена их не очень жалует. Они бы и рады пойти в услужение, да не берут никуда.
Я заинтересовалась кандидатками:
— Почему их никуда не берут? Пьют?
Знаю, что в то время женское пьянство было бичом средневекового общества. Вдруг и эти три кумушки пьянчуги. Мне не хватало только собирать возле себя клуб алкоголиков.
— Нет, ну, что вы, хозяйка, — божился Адам. — Работящие, тихие, смирные.
— Тогда почему они не работают, если в семье брата так плохо? — допытывалась я.
— У них физические изъяны, — наконец-то сдался Адам.
Мне стало не по себе. Час от часу не легче. Я с сочувствием отношусь к физическим недостаткам, но уродства я не смогу видеть каждый день.
— Какие у них изъяны? — спросила я с замиранием сердца.
— У младшей сестры одна нога с рождения немножко меньше другой, и она хромает. Её так и зовут Лиззи Хромоножка.
Мне становится легче. Не такой уж это и страшный недостаток.
— Средняя сестра лишилась глаза в детстве, — продолжил описывать недостатки сестёр Адам. — Её кличут Одноглазая Сью.
Да, это, конечно, неприятно, но смириться можно.
— А что со старшей сестрой? — с ужасом спросила я.
Если их недостатки идут по нарастающей, то страшно подумать, что со старшей сестрой.
— Ничего! Молли нормальная, — в голосе Адама проскользнула тоска. О, мне ещё романов на рабочем месте не хватает. — Она не хочет бросать сестёр.
— Давай, Адам шмелём за сёстрами. Плачу десять фунтов. Если согласны, то сегодня же пусть приступают к работе.
Адам, схватил головной убор, который не был мной опознан и рванул к выходу.
— Адам, — остановила его я. — Если ты согласен помогать мне, то тебе буду платить пятнадцать фунтов.
Он кивнул, улыбаясь на все оставшиеся зубы. Да, зубы не то, чем можно гордиться жителю Средневековья.
— Только смотри, я не потерплю пьянства, — строго сказала я, очерчивая границы дозволенного. — Унюхаю запах, сразу выгоню.
Адам исчез в дверном проёме.
Робин подошёл сзади, прижал меня к груди, поцеловал в чувствительное местечко за ушком.
— Святая Эмма, — жарко прошептал он.
— Сэр разбойник, пришлёшь мне Ника сегодня? — спросила я.
— Я сам к тебе приду сегодня, — целуя мою шейку, сказал Робин. — Жди.
Баллада тридцать третья о том, как создавали мне «легенду»
Допрыгалась, рыжуля! При всей моей нынешней симпатии к Робину Гуду и не буду кривить душой, любви к нему в течение прошлой жизни, к такому повороту событий я не готова.
Когда у меня появился постоянный дом, а вместе с ним и любопытные соседи появление Робина у меня по ночам не самый лучший вариант. Сплетни мне ни к чему.
Не потому, что я собираюсь замуж. Увольте! Судьба предоставила мне уникальный шанс прожить жизнь заново там, где я мечтала, и я не хочу тратить свой шанс на замужество.
Но и дурная слава мне ни к чему!
Доживём до вечера, а там либо эмир помрёт, либо ишак сдохнет.
Мне нужно было подумать над своим социальным статусом. Замужней женщиной я быть не могла, но мне это и не надо. Это была самая бесправная часть населения.
Незамужние девушки находились под опекой отцов или старших братьев, а вдовы – под покровительством семьи покойного мужа.
Мне нужно получить статус вольной горожанки, чтобы открыть своё дело.