— Робин, может быть, ты будешь моим братом? — осенила меня «гениальная» идея.
Упавшая челюсть Робина ударила меня по макушке.
— А почему не отцом? — недовольно спросил Робин.
— Для отца ты слишком молод, — как мне кажется, соблазнительно улыбнулась я ему. — Я хочу выдавать себя за вдову.
Оценив какие плюшки могут ждать его, если я буду вдовой, а не девушкой Робин пообещал объявить моим деверем Маленького Джона.
— Поверь, Эмма, это будет лучший выход, — убеждал он меня. — Джон - женатый человек и вызовет больше доверия.
Я не возражала. Мне даже лучше, что Джон будет моим «опекуном». Я всё же считала, что мужская защита в этой жизни лишней не будет.
— Тем более что у меня на тебя имеются совсем другие виды, «вдовушка», — голос Робина стал похож на довольное урчание кота, объевшегося сметаны.
Умеешь ты найти на свою голову приключения, Эмма. С другой стороны, от вдовы не требовали соблюдения целомудрия. Всё же она была замужем.
В голове крутится похабная поговорка: «И на х.. сесть, и рыбку не съесть». Под «съесть рыбку» подразумевается беременность.
— Робин, может, ты от меня отлипнешь, и мы придумаем историю моего «замужества»?
Подбивая Робина Гуда участвовать в создании моей легенды, я позабыла, что он думал, что я девушка. А мне не хочется быть здесь девушкой. Чревато это разными последствиями. Вдовы всегда имели больше прав, даже в самые бесправные периоды истории.
Не могу сказать, что плата за официальное «вдовство» будет слишком высока. Ночь с Робином Гудом не самое страшное, что может со мной приключиться. Мне нужно больше времени, чтобы смириться с этим.
Я не хочу зависеть ни от кого в этом мире.
— Эмма из Локсли или из Кента? — ехидничает Робин Гуд.
— Не одна малина? — спросила я его. Не была ни там, ни там.
Поострожнее нужно быть с географией. Ничего не конкретизировать. Обтекаемые места и события, чтобы не попасться на противоречиях.
Робин на моё заявление лишь скептически поднимает бровь.
— Ну, хорошо, — сдалась я. — Моего мужа звали Артур. Он погиб во время Крестового похода.
— Хорошая история. А сама-то ты кто? — Робин задаёт правильные вопросы, которые ставят меня в тупик.
— Так, Эмма, — приходит он на выручку. — Нужно придерживаться тех фактов, которые уже знают люди. О тебе в братстве вольных стрелков знают, что ты из Кента, правда, брат Тук уверяет, что из Локсли.
Да, я помню, что сболтнула лишнее монаху и девчонке Мери, здесь в Ноттингеме.
— Может, тогда скажем, что я родилась в Локсли, а потом с семьёй переехала в Кент, — предложила я выход из положения.
— Неплохо, — кивает Робин, поглаживая моё колено. Этим он меня сбивает с умных мыслей. В голову лезут только легкомысленные. — А кем был твой муж, что его занесло в Крестовый поход?
Вот да, кем? Рыцарем? Тогда, как допустила семья мужа, чтобы я так низко пала, чтобы содержать трактир?
— Пусть он будет купцом, — предложила я.
В Крестовые походы, кроме рыцарей ходили купцы, ремесленники и крестьяне. Крестьяне в надежде на получение земли и свободы. А купцы стремились установить новые торговые связи со странами Востока.
Забавно, что самый первый Крестовый поход составила беднота во главе с проповедником Петром Амьенским. В 1096 году они прибыли в Константинополь и, не дожидаясь рыцарей, переправились в Малую Азию. Последствия были печальны. Плохо вооружённое и необученное крестьянское ополчение турки разбили без труда.
Поэтому присутствие моего мужа-купца не должно было никого насторожить.
— Неплохая идея, Эмма, — согласился со мной Робин. — Только как Джон и твой муж-купец могут быть братьями?
— А, что здесь кто-то знает настоящее имя Джона? — парировала я и Робин был вынужден сдаться.
— Итак, ты родилась в Локвуде, в детстве переехала с родителя в Кент. Твой отец работал у богатого франка поваром, и ты научилась хорошо готовить. Вышла замуж за купца и жила там же в Кенте. Твой муж пропал во время первого Крестового похода с Петром Амьенским. Ты бережёшь память о муже, замуж не выходишь. Опекает тебя брат мужа, выделив тебе «вдовью долю».
Робин ни о чём не забыл, даже о «вдовьей доле».
В Англии вдова гарантированно получала треть имущества мужа. Завещанное же сверх было делом сугубо добровольным, но предполагалось, что дом в подавляющем большинстве случаев достававшийся старшему сыну, должен оставаться приютом и для вдовы до её смерти или повторного замужества и неважно является она матерью основного наследника или нет.
Часто завещание мужа предусматривало, что в таком случае его жена остаётся только с положенной ей по закону вдовьей долей и ни грошом более. И это не эгоизм и не замогильная ревность, а мера предосторожности, насильственные браки с богатыми вдовушками были ой как в ходу. Вплоть до похищения состоятельных наследниц!
Ещё бывало, что муж на протяжении супружества мог растранжирить всё имущество. И частенько случалось так, что право на наследство есть, а самого наследства уже нет.
— Договорились, Робин, только не забудь рассказать это всё Джону и Сесиль, — попросила его я.
Робин Гуд кивнул, а сам не сводил взгляда с моего декольте.
— А сам-то ты мне кем приходишься?
Баллада тридцать червёртая о том, как ушёл Робин, но пришли работники
Робину мой вопрос не понравился. Видно, по нахмуренным бровям и потемневшему взгляду, который медленно переместился с декольте на лицо. Видимо, так он тянул время.
— Может быть, муж? — наконец-то выдаёт Робин Гуд. В его голосе такая тоска и обречённость, что плакать хочется.
Я даже не попыталась скрыть ехидную улыбку.
— Покойный, что ли? — спрашиваю я.
— Почему сразу покойный? Очень даже живой! — взрывается Робин. — Ещё один такой вопрос и ты сама убедишься, насколько я жив.
— Я же вдова, — напоминаю я главе братства стрелков разработанную легенду.
— Может тогда будущий муж? — Вроде как безразлично спросил Робин.
— Жених – это прекрасно, — иронично ответила я, — но я не собираюсь отказываться от роли «респектабельной вдовы», ради сомнительной роли «весёлой вдовушки». Я хочу, чтобы у меня был приличный трактир без шлейфа дурной славы.
— Эмма, что ж ты такая занудная-то, — раздосадованный Робин отворачивается от меня, чтобы скрыть облегчение во взгляде.
Робин не готов к серьёзным отношениям. Он надеялся на роль любовника, но сказать прямо не смог. Сразу видно благородное
— Ты считаешь заботиться о репутации «доброй женщины», работающей вдовы занудство? — возмутилась я. — В конце концов, спроси разрешения моего деверя. Он мой опекун. Пусть он одобрит наше прелюбодеяние.
— Ты издеваешься? — схватил меня за локти Робин, притягивая к себе и склоняясь над губами.
Я резко отвернула голову, и губы Робина попали на щёку. Вспомнила любимую фразочку из фильма о Робине Гуде:
— Никаких цо-цо, пока не будет обручальное кольцо, — пропела я, показывая на безымянный палец левой руки.
Именно на ней католики носят обручальное кольцо, а православные христиане на правой руке.
— Я огнём играешь, — с угрозой в голосе произнёс Робин, — я тебе не мальчик, завлекать и отталкивать. Доиграешься, Эмма!
Он направился к выходу.
— Ты куда? — вопрос вырвался, прежде чем я успела подумать о его уместности.
— Спрашивать разрешения у твоего деверя, — ответил Робин, хлопнув дверью так, что я вздрогнула.
Я не расстроилась, если его действительно ко мне тянет — вернётся. Я же не собираюсь за им бегать.
В этой жизни пусть мужчины сами за мной бегают. Моим девизом будет: «свобода и независимость», благо статус вдовы даёт мне и то и другое.
После ухода Робина я ещё раз прошлась по дому. Заметив то, на что не обратила внимание при мужчинах.
На первом этаже была оборудована комната для мытья посуды — судомойня, с тремя каменными раковинами и деревянной кухонной мебелью. Там ещё мыли пищевые продукты, ощипывали, свежевали и потрошили битую дичь и птицу, иногда там готовили соленья или консервы.
Я исследовала запасы средств для мытья посуды.
Обнаружила ведро с песком. Первое средство для мытья котлов и другой недорогой посуды, которую не жалко поцарапать. Для серебра он уже не годился, да и у меня нет серебряной посуды.
Нашла я несколько засушенных корней мыльнянки или «мыльного корня». Так называли сапонарию, неприхотливое и довольно распространённое растение даже сейчас. Корень мыльнянки способен производить пену. Его-то и собирали для очистки. Причём мыльнянкой не только мыли посуду, но ещё и стирали. Корни высушили, но не перемололи в порошок, который разводят в воде по мере надобности.
Но вот чёрного мыла не было. Чёрное мыло - самое распространённое средство для мытья посуды Средние века. Его варили из песка, золы и льняного масла. Чёрное мыло отвратительное на вид успешно уничтожало жир.
Вспомнила, что в семнадцатом появилось «мыльное желе». Его делали из смеси измельчённого мыла, воды и соды. Надо вспомнить, была ли в то время сода, или ненавязчиво расспросить. Всё-таки «мыльное желе» пахнет лучше, поэтому стоит попытаться воспроизвести его в доступных мне условиях.
Так мало запасов «мыльного корня». Поставила себе зарубку в памяти, чтобы наварили чёрного мыла и насобирали «мыльного корня».
Почему бы не привлечь к этому делу детей? Платить им зарплату за мытьё посуды и сбор «мыльного корня». Отобрать самых смышлёных, скомпоновать в группы по три-пять человек, сделать им смены по четыре часа. Не такая уж и сложная работа для детей.
Ещё одна идея «на подумать».
Во дворе дома обнаружился колодец. Я аж подпрыгнула от радости. История с организацией трактира становится проще. Если под боком есть вода – это девяносто процентов удобства. Можно считать, что это своеобразный водопровод.
Иначе пришлось бы таскать воду из общественного колодца или покупать у водоносов. Цена невысока, но всё же неудобство, когда вода нужна постоянно и много.