Это, легко сказать, ориентировать трактир на богатых людей. Но как? Каким образом? Как их привлечь ко мне?
Кухня, это прекрасно, но тогда, когда уже пришли. Но, чтобы попробовать наши так тщательно подобранные блюда, к нам нужно прийти.
Может всё же попробовать фишку двадцать первого века? Сделать вход в заведение очень, прям очень элитарным. Предположим, пригласить шерифа, а потом пускать только того, кто может заплатить за вход. Сделать карточки постоянных посетителей и тоже продать.
Хорошая идея. Клуб для избранных. Вот только такой клуб нужно делать не на рыночной площади. А, где-нибудь подальше от любопытных глаз.
А, значит, возвращаемся к нашей первоначальной идее. Постоялый двор для богатых купцов и дворян. Упор на слове – богатых. Мне рыцарская спесь здесь не нужна. Мне нужно, чтобы платили за стол и чистые постели.
А значит, мне нужен Адам, а не Сесиль.
— Сесиль, пожалуй, обойдёмся без подруг, — она удивлённо посмотрела на меня и кивнула.
— Как скажешь, — обрадованно ответила «невестки». — Я могу поделиться своими рецептами красоты, хочешь?
— Хочу, — согласилась я. — Как ты остаёшься такой красивой даже утром.
Сесиль покраснела от похвалы. Я же всегда стремлюсь говорить людям приятные слова. Мне несложно отметить, лучшее, что есть и сказать об этом. Я человеку приятно. И я не лгу, при этом.
— Не обижайся, Эмма, но при твоём цвете волос нужно опасаться веснушек, — огорошила мне Сесиль.
— Но у меня нет веснушек, — запротестовала я.
— Значит, хорошо скрываешь, — стояла на своём «невестка». — Ты же сама знаешь, что все рыжие женщины жестокие и лживые.
Я просто дара речи лишилась от такой наглости или бестактности, даже не знаю, чего больше.
— Вот от этих твоих «меток Иуды» нужно избавляться.
Сесиль имела в виду веснушки. Их в Средневековье называли «метками Иуды» или «знаками дьявола».
Я стою и хлопаю глазами, что за чёрт! Нет, у меня веснушек и она прекрасно это видит. Так зачем это выступление? Показать, что она может быть полезной? Тогда можно было поделиться маской для отбеливания кожи.
— Я расскажу тебе один рецепт, он может пригодиться, — увлечённо продолжает Сесиль. — Берёшь молотые корни спаржи и дикого аниса, а также сушёные белые лилии. Смешиваешь и вымачиваешь в смеси ослиного и козьего молока. Полученную массу нужно упаковать и выдерживать несколько дней в тёплом конском навозе! Лишь после этого смесь процедить и нанести на кожу.
Да, она просто издевалась надо мной. Выдержать в конском навозе. Я начала заводиться.
— Адам, — кричу я с яростью. — Адам, куда ты провалился, чёрт тебя побери!
В зал вбегает ошарашенный Адам:
— Я здесь, хозяйка!
— Тащи конский навоз, будем баронессу вымачивать в нём для белизны кожи, — шиплю я, как змея.
Баллада сорок седьмая о том, как я наконец-то нашла чем занять Адама
Сесиль не ожидала от меня такой подлости. Она, по-видимому, думала, что я молча проглочу оскорбление. Либо что я настолько глупа, что не пойму его.
Да, я знаю, что подобная дичь существовала в Средневековье. Но, чёрт меня побери, это не значит, что меня можно в глаза называть дьявольским отродьем.
Слёзы выступили на глазах Сесиль. Прелестные губки задрожали. Виртуоз манипуляций. Прям, так и хочется сказать, садись пять. Ни один мужчина не устоял бы перед ней.
Но я не мужчина. Я оскорблённая, злобная женщина.
— Эмма, я пошутила, — её голосок дрожит, руки молитвенно сложены. Ни дать ни взять святая женщина. — У тебя, правда, красивая внешность. А рецепт такой действительно есть.
Когда говорят «правда», стопроцентно лгут. Так, я и поверила, что эта феечка говорит от души. Я тоже могу быть вредной феей Дзинь, или и того хуже фейри.
— Так, что делать, хозяйка, — подыгрывает мне Адам. Не мужчина, а просто находка. Всё понимает с полуслова. — Бечь мне за навозом?
Я спрятала улыбку и сделала суровое выражение лица. Если воспитывать, то до конца. Чтобы «невестка» запомнила урок навечно.
— А, ты что думала, я так просто снесу оскорбление? Нет, дорогая, — я попыталась опасно оскалиться. Не знаю, насколько достоверно получилось, но Сесиль заплакала настоящими слезами.
Как же мне надоело уже ставить каждого приходящего в мой на место. Что со мной не так? Почему каждый пытается проломить лбом границы дозволенного?
Я оставила плачущую Сесиль наедине с её совестью. Пускай пострадает от неизвестности. Помощница! Вот так доверь ей важное дело, а она из гонора своего дворянского провалит всё.
Я поманила за собой Адама, и мы вышли на задний дворик. Присесть там было некуда, ещё и руки намазаны творожной массой. Уселись на край колодца.
— Адам, а скажи-ка мне мил человек, знаешь ли ты начальника стражи?
Адам отчаянно замотал головой. Словно я попыталась его заманить в подпольную организацию по свержению монархии. А он своим мотанием головой показывает верность короне.
— Да, не бойся, — успокоила его я. — Мне для дела нужно.
Он недоверчиво посмотрел на меня, прикидывая, насколько я искренна. Действительно, с чего это ему доверять молоденькой девушке, которую он знает без году неделя. То, что Адам недоверчив, повысило его авторитет в моих глазах.
— Пожалуйста, достать воды, — попросила я. — Нужно руки вымыть.
Я решилась сначала рассказать, что я задумала, а потом уже просить его помощи. Адам с самого начала со мной, а я как-то обошла его вниманием. Всё откладывала до лучших времён. Похоже, что эти времена наступили.
— Адам, ты же знаешь, что мы купили этот дом, чтобы сделать постоялый двор, — начала я издалека, чтобы Адам почувствовал свою сопричастность к общему делу. Осознал себя важной частью моего плана. — Ты был со мной с самого начала.
Он кивнул с довольным выражением лица, крутя ручку ворота колодца. На губах появилась едва заметная улыбка. Он вытащил ведро воды и поставил передо мной. Выпрямился и даже, как будто стал выше ростом.
Вот что с человеком делает уважительное отношение. Доброе слово и кошке приятно.
— Более того, это был твой дом, и ты долгое время живёшь в Ноттингеме. А я пришлая, никого не знаю, — с грустью сказала я.
Адам понимающе смотрел на меня, и это придало мне сил. Значит, как минимум, понимает меня.
Хотя чему удивляться он же тоже бизнесмен. Был. Но, что-то мне подсказывает, если есть предпринимательская жилка, то её не пропьёшь.
— У меня появилась идея не просто трактира, а постоялого двора…
— Как это? — наконец-то прервал свой обет молчания Адам.
— Это значит, что люди будут не только приходить выпить, но и покушать. И, даже переночевать, — я говорила и наблюдала за реакцией Адама.
Он живо заинтересовался новым делом.
— Но ведь такое простому люду не по карману, — сказал он и лукаво посмотрел на меня.
Я улыбнулась ему и заговорщицки подмигнула, как бы вводя его в круг доверенных людей.
— Да, ты прав, конечно, — ответила ему я, отмывая от творожной маски руки. — Наш постоялый двор для богатых людей.
Ох, уж эта Сесиль, поганка! Вывела меня из себя. Теперь руки мою холодной водой, вместо тёпленькой, заботливо подогретой на огне.
— Это вы хорошо придумали, хозяйка. Нужно зарабатывать. Питейных заведений в Ноттингеме много. А вот такого, как у нас нет, — с гордостью произносит Адам.
Я отметила его выражение «такого, как у нас». Проникся, значит. Хочет быть частью большого дела. Мне толковые помощники, ох, как нужны.
Вот только бы оправдал мои надежды. Пока я никого на должность помощника не приметила.
Джим умница, вот только слишком молод. Ему ещё учиться и учиться. Его я приставлю к помощнику, пускай помогает и набирается ума-разума.
— Хозяйка, не обижайтесь только, — осторожно начал Адам. — Уж больно долго вы тянете с открытием. Дом отмыт, столы в нижнем зале есть. Комнаты, второго этажа, насколько я понял, для приезжих гостей.
Я кивнула, боясь спугнуть удачу. Адам, миленький, не подведи меня, мысленно взмолилась я.
— Пора открываться. Для кухни продукты будут поставляться каждый день, я договорюсь, есть у меня знакомые. Сделают нам скидку за большой объём покупок, — увлёкся Адам, а я молчала, чтобы не спугнуть удачу.
— Я догадался теперь, зачем вам нужна стража, чтобы на всех воротах Ноттингема направляли купчишек к нам.
Я от избытка чувств обняла его. Господи, благодарю тебя за то, что вместе с домом мне ещё досталось такое чудо, как Адам.
— У меня нет знакомых в страже, — деловито произносит он, — но я знаю одного человека, который может меня познакомить с начальником стражи. Вот только не в обиду вам хозяйка будет сказано. Но вы и сами могли бы договориться, стоило только попросить шерифа.
Я скрипнула зубами. Ещё не хватало, чтобы мне давали советы насчёт шерифа.
— Не в обиду будет тебе сказано, Адам, но лезь не в своё дело, — вскипела я, как вода в котелке.
Адам только усмехнулся и склонил голову, показывая, что понял упрёк. Мне стало даже немного стыдно, что я так резко ему ответила.
— Тогда хозяйка, давайте открываться, — распоряжается Адам.
— А давай, — весело соглашаюсь я. — Через неделю.
Адам качает головой:
— Нет, через три дня. Как раз всё успеем.
— Тогда будешь моим помощником. В моё отсутствие ты главный.
Адам довольно улыбнулся. Наверняка шельмец подготовился к этому разговору. И мне понравился его деловой настрой.
Через три дня, значит, через три дня. Действительно, чего тянуть.
Баллада сорок восьмая о том, как таверна «Дырявый котёл» наконец-то открылась
Все три дня до начала работы трактира Адам так нас загонял, что мы света белого не видели. Досталось даже мне.
Сам Адам мало улыбался, нервничал.
Под его бдительным надзором девочки Сью, Лиззи и Молли десятый раз вымыли дом от главного зала до чердака. Зачем мыть чердак, я так и не поняла, но отменять приказ Адама не стала.