— Спасибо, — прохрипела я и по глоточку стала пить воду. Держать кружку было тяжело. Каждый глоток сопровождался ещё одним приступом кашля.
— Я жизнь тебе спасла, — пропела довольная собой Сесиль. — А ты «спасибом» хочешь отделаться.
Вот ведьма! Что ей нужно за спасение? Я, вообще-то, далека от сантиментов. Если цена покажется слишком высокой, то я просто откажусь платить.
Спасти меня это было её добровольное решение и теперь не нужно взваливать на меня груз вины.
— Что ты хочешь? — продолжаю сипеть я.
Горло саднит от кашля так, что говорить больно. Но эта чертовка заставляет меня выдавливать из себя слова.
— Ты выйдешь замуж за шерифа, и он оставит нас в покое, — выдвинула она мне возмутительное требование.
Я даже не удостоила ответом наглую девицу. Просто покачала головой. Сколько можно выносить мне мозг своим шерифом? Я же сказала один раз, так нет, теперь каждый посчитает своим долгом, убедить меня изменить решение.
Тем более «оставит нас в покое». Кого это «нас»? ты-то как раз шерифу и не интересна.
— Почему? Я же тебя спасла, — напирала на меня Сесиль.
Как же они мне уже надоели. Подняла глаза к потолку и зацепилась взглядом за лестницу. Там за косяком скрывалась Мэрион. Вот оно, что! Они сговорились, видимо.
Девчонки не сдаются. Качество достойное восхищения. Но и я не просто так упрямлюсь.
— Я не просила, — сиплю я, поглаживая горло.
Все в комнате замерли теперь уже от моей наглости. Говорить больно, а Сесиль упорно втягивала меня в обсуждение.
Всё, я решила пойти отдохнуть. Устала до чёртиков сегодня. Был весьма беспокойный день. Для меня ещё и эмоционально тяжёлый.
— Робин, можешь оставаться со своей бандой, — не выгонять же «братцев» на ночь глядя, — но с одним условием: ваши женщины оставляют меня в покое.
Я пошла к лестнице на второй этаж. Серьёзно закралась мысль, что нужно перебраться на второй этаж, а то в собственном доме живу, как бедная родственница.
Завтра. Я подумаю обо всём завтра. А сегодня спать.
— Да, мы к тебе и не навязываемся, — вздёрнула повыше носик Сесиль, — нужна ты нам.
После её фразы мне захотелось завыть на луну. Вот чем они занимались весь день, если не считать того, что мыли мне кости.
Я смертельно устала. Нет желания даже смотреть на неё. Почему я раньше не чувствовала её раздражающий запах? Она, что специально надушилась?
— Была бы не нужна, не обхаживали бы меня тут целый день, — устало усмехаюсь я, проходя мимо.
— Ты моя должница, — стояла на своём Сесиль. А я лишь кивнула в ответ.
— Так и быть, живи и ты пока не надоешь мне. Всё, я спать. Устала до смерти.
Обернулась, как раз в тот момент, когда Робин подавал какие-то знаки Джону. Не думаю, что это что-то серьёзное. Спрошу завтра.
Что там можно выпить или съесть, чтобы так не саднило горло? Может кусочек сливочного масла? Это единственное, что меня волновало.
Баллада пятьдесят девятая о том, как я провела ночь
Добравшись до своей комнаты, я нашла в себе силы раздеться и только после этого рухнула на кровать и провалилась в беспокойный сон. Даже во сне мой мозг продолжал работать, обдумывать информацию.
Чего мне не хватает здесь? Многого, конечно, но вот душ не мешало бы придумать. С другой стороны, есть ванны из дерева. Тем более что частое мытьё вызывало подозрение у служителей церкви.
А прибавить к этому мои рыжие волосы и независимое поведение, и я стану первой ведьмой, которую сожгут на костре.
— Да не тряси ты так, — услышала я сквозь сон знакомый голос. Улыбнулась. Надо же, какой интересный сон. Самого шерифа не видела, а голос его слышала.
— Эмма, открой окно, — уже громче говорил голос сэра Гая. Я улыбнулась во сне. Какой он всё-таки настойчивый мужчина. Это черта характера мне определённо в нём нравилась.
— Просто попробуйте толкнуть его, — слышала я глухой голос, который вроде бы раздавался снизу. Я возмутилась и застонала. Разговоры прекратились.
Я спала, а мозг усиленно анализировал информацию. Ставни, я не закрыла и, кажется, сейчас какой-то наглец выламывает дорогущее слюдяное окно.
В Средневековье окна в домах были слюдяные. Они представляли собой очень интересную конструкцию - малые листы сшивались вместе, а дыры в больших листах зашивались малыми. Слюдяные листы на открытом воздухе становились мутными, но так как каждый лист состоял из большего числа листков, то ощипывание их позволяло верхние листы по нескольку раз обновлять. Такие окна пропускали не слишком много света и почти не защищали от холода.
От холода защищали ставни, оббитые мехом или сукном.
Мои ставни были с сукном, и я их благополучно забыла закрыть, чем и воспользовались воры. Воры? Сон, сразу как рукой сняло.
Но почему они тогда так странно ведут себя? Шумят, разговаривают и кажется, что ничего не боятся.
Затем окно дрогнуло и раскрылось, на пол кто-то спрыгнул. Я уже не спала и затаив дыхание ждала продолжения.
Неужели это опять выходки моих «братцев»? С появлением Робина, моя жизнь в Ноттингеме значительно усложнилась. Маленький Джон не доставлял больших хлопот. Жил и жил себе со своей Сесиль, никому не мешал.
Но, стоило появиться Робину, как события завертелись, как снежный вихрь, того и гляди похоронит меня под этой махиной.
— Эмма, ты не спишь? — Услышала я голос шерифа.
Да, что же это такое-то? Сколько можно? Всё! Зря я разрешила Робину остаться, завтра же вылетит из моего трактира.
Из окна пробивался слабый свет луны, и шериф казался олицетворением ночного кошмара.
— Сплю, и вам того же желаю, сэр Гай, — отозвалась я. — Дверь найдёте сами.
Он подошёл к кровати и сел рядом со мной.
— Эмма, я болван, — на полном серьёзе сказал он. — Я вёл себя сегодня, как осёл.
Мне, конечно, приятно было слышать такие слова от шерифа. Но слова, всего лишь слова. Мне нужны поступки. Много слов и мало действий – это не мой любимый формат отношений.
— Весьма самокритично, сэр Гай, — повернулась к нему я.
Он наклонился и нежно поцеловал. Необычные ощущения. Запустил руку под одеяло и дотронулся до бедра. Я вздрогнула.
— Руки убери, шериф, — строго сказала я. — Не люблю баловства. Меня братья заругают, что много тебе позволяю.
— Раньше любила, — игриво произнёс он и провёл рукой вверх до груди.
Я вздрогнула. Ласки шерифа до сих пор действуют на меня и он, это знает и пользуется запрещёнными приёмами.
— Раньше меня не меняли на другую девку, — я отодвинулась от него подальше, чтобы он не распускал руки. — Иди домой, шериф.
Внутри у меня всё дрожало от возмущения. Какая наглость! Кто его вообще сюда пустил?
Внутри меня бушевал вулкан, который разбудил утром шериф, своим отказом от меня. Не думала, что меня это так заденет.
Я, же трезвомыслящая, рациональная женщина. Мне не нужны проблемы, особенно с мужчинами.
Я вполне справляюсь сама. Мне не нужны костыли в виде мужиков. А шериф, видимо, решил испортить мне ещё и ночь.
— Я никуда не уйду, пока ты меня не простишь.
Похоже, он не намерен сдаваться. Улёгшись рядом со мной, он вытянул ноги на кровати. Меня взбесило, когда я увидела, как его ноги в сапогах укладываются на мою чистую постель. Потемнело в глазах. Всё-таки я мещанка, чистота и порядок для меня значат больше, чем обаятельный мужчина рядом. Я попыталась его столкнуть с кровати, то разве такую махину возможно сдвинуть слабой женщине.
Я пошла на обман, и совесть меня не мучила, раз он не понимает по-другому.
— Хорошо, я тебя прощаю, уходи, — сказала я и показала на дверь.
Но шериф и не думал уходить. Он поудобнее устроился рядом, притянув меня к себе.
— Зачем? — Нагло улыбнулся он. — Если ты простила, давай продолжим наше общение.
Я замотала головой. Ещё чего не хватало. А через несколько минут ворвутся возмущённые до глубины души «братья» и потребуют смыть мой позор женитьбой. Мы так не договаривались.
— Уходи, сэр Гай или уйду я, — я решительно стала перебираться через него. Шериф прижал меня к себе и поцеловал, не забывая исследовать моё тело, скрытое лишь тонкой сорочкой.
Моё лицо залила краска смущения, хорошо ещё, что он этого не видит.
— Расслабься, Эмма, — сказал он, доставая фляжку с виной и протягивая её мне. — Глотни и тебя отпустит напряжение.
Я скептически посмотрела на него. Вряд ли он мог видеть мой взгляд в темноте, но замешательство почувствовал. Он насильно приложил фляжку к губам и слегка запрокинул мою голову. Пришлось сделать глоток, чтобы снова не поперхнуться. В голове у меня закружилось, и я провалилась в темноту.
Баллада шестидесятая о том, где я оказалась
Я проснулась оттого, что не могла дышать. Неприятные запахи провоцировали приступы тошноты.
Открыв глаза, я ужаснулась. Увиденное мне не понравилось. Где это я?
Каменная комната, выкрашенная в яркий малиновый цвет. На стенах висели гобелены, с изображениями охоты. Из узких оконцев едва протискивалась тоненькая полоска света, которая не могла полноценно осветить комнату.
Средневековый замок вообще не имел окон как таковых – они чаще всего заменялись многочисленными оконными «прорезями» небольшого размера, которые проделывались в замковых стенах. Такие узкие оконные проёмы носили не только оборонительную функцию, но и были призваны защитить приватность жителей замка.
Комнаты замка освещались факелами, зафиксированными на стене при помощи специальных зажимов. Скорее всего, вонь исходила именно от освещения. В Средневековье горящую часть факелов изготовляли из пропитанной пакли, пеньковой верёвки или же какой ветоши. Пропитывали маслом, например, льняным, древесной смолой или же просто жиром. Обмотка опускалась в смолу и зажигалась. Вот отсюда и вонь, и чад.
Я затравленно осмотрелась. Какая сволочь притащила меня в этот ад? На грязном полу стояла моя обувь. На сундуке валялось мятое платье.