В те дни он много времени проводил с Куком. Знаменитый капитан Кук, уравновешенный, спокойный и осторожный, весьма благотворно влиял на состояние духа Банкса перед отплытием. Он чувствовал к суровому мореходу искреннюю симпатию и безоговорочно считался лишь с его мнением. Наконец они с Соландером отправились в Плимут, где на якоре стоял «Эндевур». Поездка заняла четыре дня, и значительную часть времени друзья провели в молчании, размышляя об опасностях, которые ждали их впереди. Только когда они поднялись на борт и корабль начал медленно выходить из гавани Плимута, Соландер поинтересовался, как Банкс провел время в Ревсби.
— Неплохо, — ответил тот и бросил взгляд на землю, которую, возможно, никогда больше не увидит. — Попрощался с домом, с близкими. — Слабая улыбка тронула углы его рта. — Узнал много интересного о «лихен пульмонариус» от одной девушки, знатока местной флоры.
— Неужели? — улыбнулся Соландер. — Я не знал, что в Ревсби есть колледж, где готовят натуралистов.
— Вы зря шутите насчет Ревсби, мой друг. Представьте, я встретил там художницу, чье мастерство в изображении растений не уступает, а, может, даже и выше мастерства тех, кто плывет с нами.
— Полагаю, вы преувеличиваете. У вас есть образцы ее творчества, чтобы подкрепить это заявление?
Банкс неожиданно помрачнел.
— Нет, мне нечего вам показать. И вероятно, вы правы. — Он снова бросил взгляд на удаляющуюся землю. — Настало время нам спуститься вниз, мой друг. Нас ждут.
В доме на самом краю деревни лето продолжало каждое утро стучаться к ней в дверь, а все вечера до наступления ночи она проводила у постели отца. Затем шла на цыпочках по голому коридору к своей кровати, сидела какое-то время у открытой ставни, глядя на колышущиеся на ветру темные деревья. Слух о помолвке Банкса долетел до нее уже после отплытия «Эндевура», и в медленные душные часы между закатом и рассветом девушка думала о том, как он путешествует с этой неизвестной женщиной в сердце. Представляла его стоящего на краю света, впитывающего в себя пейзажи и звуки — их он привезет в дар той, которая его ждет.
Она не могла примириться с тем, что без Банкса лес стал иным. И вообще весь Ревсби после его отъезда, казалось, сжался, и люди снова стали прежними — мелочными, злонамеренными или недоброжелательными, в зависимости от настроения. Она сознавала, что общение с Банксом этим летом изменило ее саму. А теперь вот приходится платить цену, хотя она и ожидала этого. После его отъезда ее одиночество показалось отороченным колючей проволокой, о существовании которой он даже никогда не догадается.
К своему удивлению, в первые недели путешествия он написал девушке два письма. Первое — когда «Эндевур» стоял на якоре.
Бесконечно жаль, — писал он, — что состояние здоровья вашего отца таково, что даже того, кто желал бы вам искренне помочь, оказалось невозможно впустить в дом. У меня был небольшой презент, который я желал бы передать вам перед моим путешествием. Не сомневаюсь, это было бы весьма полезно для вашего развития. К глубокому сожалению, эта книга теперь бесполезно лежит, вместо того чтобы приносить пользу, для чего и была предназначена.
Через несколько часов начнется мое путешествие, и мы все, задумавшие пуститься в это плавание, в полной мере сознаем риск, на который пошли. Вероятно, мы никогда больше не увидимся. Я бы желал поблагодарить вас за удовольствие, какое доставило мне ваше общество в последние несколько дней, проведенных в Ревсби, и пожелать вам благ в будущем.
Искренне ваш,
Дж. Банкс.
Через восемнадцать дней Банкс обнаружил, что письмо все еще лежит у него в каюте на столе. Она схватил его и разорвал пополам. Это случилось в тот вечер, когда он почувствовал, что путешествие действительно началось. Море темно-синее, но ветер уже не доносил запахов земли, вечер ясный. Банкс стоял на носу корабля, оглядывая обнимающий его огромный небесный свод. Ветерок приятно холодил кожу, в небе зажглись яркие звезды, и он вдруг осознал, какую колоссальную ношу взвалил на плечи. Но одновременно ощутил себя свободным и счастливым.
Затем начал медленно меркнуть свет, синее море постепенно становилось черным, плавно сливаясь с небом на горизонте. Банкс отправился в свою каюту, зажег лампу и начал писать второе письмо.
Сегодня море сделалось зеленым, на короткое время при утреннем свете. Темным, темно-зеленым, каким никогда не увидишь его с земли. И над ним, высоко в небе, парил стриж. Я был крайне удивлен, обнаружив его столь далеко от твердой земли. Казалось, он говорил нам последнее «прости» от имени всего, что связано с землей.
Плавание не располагает к тому, чтобы часто думать о Ревсби, однако я печалюсь об обстоятельствах, при которых мы расстались. Но более всего меня огорчает то, что вы не можете видеть этого неба. Цвета здесь меняются каждое мгновение. А какие тут облака, а какая луна! Думаю, вы бы пожелали это написать.
В этот момент Банкса отвлекли какие-то звуки за дверью каюты, и больше он в этот вечер не писал. Письмо так и осталось незаконченным.
7В музее
В понедельник мы с Катей встретились в кафе Музея естественной истории. Она в джинсах и кроссовках, волосы зачесаны назад. Я в старом пиджаке, слегка растрепан. Если кто-нибудь и думал, что мы странная пара, то вида не подавал. В первом зале слева от нас группа школьников окружила останки гигантского полевого ленивца, а на одном из верхних этажей, прячась в мрачной темноте на подстилке из камней, поджидал гостей первый обнаруженный в науке археоптерикс. Но мы склонились над чашками с пенистым кофе, и не было нам никакого дела до этих экспонатов.
Утром я столкнулся с Катей в холле, когда она собиралась на лекцию, и стал рассказывать о вдове Ханса Майклза. Даже и не думал об этом говорить, а увидел Катю — и заговорил. Я представлял, что поиски птицы с острова Улиета будут связаны с обзваниванием всех знакомых, проверкой слухов и прочим, но эскиз Ханса Майклза направил меня по другому пути. И мне была нужна помощь.
Оказывается, Катя уже начала кое-что раскапывать и предложила встретиться в музее. Мне эта идея понравилась. Музей естественной истории — одно из моих любимых мест. Уютное, просторное помещение, полное разных чудес. В общем, мы решили все обсудить там.
Приступили к обобщению фактического материала, если пользоваться терминологией детективов. Его было до обидного мало. Начали с ранней молодости Джозефа Банкса. Человек он был хороший: обаятельный, энергичный, внешне привлекательный, к тому же ведущий натуралист своего поколения. И богатый тоже. К двадцати восьми годам Банкс обогнул земной шар с экспедицией капитана Кука, стал любимцем общества, завидным женихом. Затем его портрет написал Джошуа Рейнолдс, и он стал одним из ведущих членов Королевского общества. Я хорошо поработал с материалом, да и Катя постаралась. Через двадцать минут мы составили следующий реестр:
1743 год. Родился Джозеф Банкс. Вырос в Ликольншире (имение Эбби рядом с деревней Ревсби).
1760 год. 17 лет, студент Оксфорда. Увлеченный натуралист.
1766–1767 годы. 23 года, экспедиция на Ньюфаундленд с Дэниелом Соландером.
1768 год. 25 лет, помолвка с Харриет Блоссет.
Вместе с Соландером отправился в путешествие на корабле «Эндевур» капитана Кука. Собрал много интересных материалов на острове Таити, наблюдал прохождение Венеры.
Участвовал в составлении карты побережья Австралии. Безупречное поведение, хороший товарищ.
1771 год. 28 лет, возвращение «Эндевура». У Банкса огромный успех в высшем обществе.
1772 год. 29 лет, второе путешествие капитана Кука. Перед самым отплытием Банкс отказывается от участия в экспедиции. Корабельным натуралистом становится Джоанн Форстер.
1774 год. 31 год, Форстер обследует остров Улиета (ныне Райатея).
1775 год. 32 года, возвращение экспедиции капитана Кука.
Форстер дарит Банксу уникальное чучело птицы с острова Улиета.
— Для начала пойдет? — спросил я.
Катя кивнула.
— Назовем это «Основные улики по делу».
Я посмотрел на список:
— Вообще-то мне здесь кое-что непонятно. Вот например, «1768 год. Помолвка с Харриет Блоссет». Но ведь он на ней не женился. Почему?
Катя пролистала свои записи.
— Не знаю. Они познакомились в Лондоне. Похоже, что помолвка так и не была официально объявлена, просто они предварительно договорились перед отплытием «Эндевура». Договор был расторгнут вскоре после его возвращения.
— Почему?
— За три года многое могло измениться.
Катя полагала, что столь долгая разлука сама по себе служила достаточной причиной.
— Остались какие-нибудь ее портреты? — поинтересовался я.
— В тех книгах, что я видела, нет. Но нам нужно найти хотя бы один, чтобы знать, как она выглядела, верно?
Я пожал плечами. После недолгого обсуждения мы решили добавить в список еще один пункт.
1771 год. 28 лет, возвращение «Эндевура». Больше о помолвке Банкса нигде не упоминается. (Почему?)
Мой другой вопрос касался второго путешествия капитана Кука год спустя. Банкс основательно подготовился к отплытию, было куплено все необходимое, собрана группа — и вдруг он накануне неожиданно ссорится с Куком из-за размеров своей каюты. Странный вздорный поступок, совершенно несвойственный человеку доброго нрава. К тому же известно, что Банкс глубоко уважал капитана Кука, чуть ли не преклонялся перед ним.
— Да, — согласилась Катя. — Это всех сильно удивило. А о мистере Бернетте вы читали?
— Бернетте? Нет.
Катя взяла из стопки книгу, пролистала до отмеченной страницы. Там было помещено письмо капитана Кука в адмиралтейство, отправленное в самом начале второго путешествия.
ОТ КАПИТАНА КОРАБЛЯ «РЕЗОЛЮЦИЯ» ДЖЕЙМСА КУКА СЕКРЕТАРЮ АДМИРАЛТЕЙСТВА. МАДЕЙРА, 1 АВГУСТА 1772 ГОДА