Отсюда можно идти только в одном направлении: вверх вдоль реки. Второе ведет в сторону дороги с интенсивным движением. Елена заходит в кафе. Там за стойкой стоит женщина и делает сердечки на молочной пене в двух чашках с латте. Елена дожидается, пока обе посетительницы уходят со своими чашками.
— Что я могу вам предложить? — Барменша даже не поднимает глаз.
— Я хочу задать вам несколько странный вопрос… Э-э… Вы меня видели раньше?
Барменша наконец с удивлением поднимает взгляд и улыбается:
— Только на страницах газет.
— Это ваше кафе?
— Да.
— Как давно оно стало вашим?
— А в чем, собственно, дело?
— Я… это трудно объяснить, — теряется Елена, благодарит женщину за то время, что она ей уделила, и выходит.
Так ничего не получится. Наверняка так действуют полицейские. Ходят по квартирам, расспрашивают людей. Но их много, а Елена одна.
Она уже возвращается назад к своему автомобилю, как вдруг замечает двоих сотрудников в форме «Скандинавских авиалиний», проходящих мимо нее к гостинице, расположенной чуть в стороне. Перед гостиницей есть только два парковочных места, и оба они заняты темно-синими гостиничными минивэнами. Некоторое время она раздумывает, потом кивает сама себе. Да, в этом что-то есть. Возможно, тогда у нее было какое-то дело в гостинице, но автостоянка была занята. Поэтому она припарковалась немного дальше и заплатила за пятнадцать минут стоянки, чтобы встретиться с кем-то в гостинице. Стеклянные двери разъезжаются перед ней в стороны, и она заходит в холл.
— Фру Сёдерберг?
Елена оборачивается. Навстречу нерешительно идет какой-то мужчина в костюме и при этом пристально смотрит ей в лицо. Мужчина зрелых лет, выглядящий, возможно, несколько женственно, седой, с ухоженной короткой стрижкой. По-видимому, директор гостиницы.
— Вы даже не представляете, как я рад вас видеть… сегодня, — поспешно начинает он.
Елена догадывается, что он хотел добавить «живой».
— Очень мило с твоей… вашей стороны, — отвечает Елена.
— А чем я могу быть вам полезен? — спрашивает ее директор гостиницы, отмахиваясь от своего подчиненного, подошедшего с какими-то бумагами.
— Я проходила мимо, да… ты… Вы, вероятно, знаете, что со мной произошло?
Выражение лица директора гостиницы не меняется: участливое, открытое, озабоченное.
— Амнезия, — шепчет Елена, не понимая, почему ей так мучительно выговаривать это слово.
Директор поспешно оборачивается. Группа бизнесменов стоит чуть поодаль от них, а их багаж все еще в минивэне. Он, несомненно, занялся бы другим делом, но все-таки приглашает Елену пройти к себе в кабинет и усаживается напротив нее. Серьезный и участливый.
— Я просто хотела спросить, бывала ли я здесь ранее? — интересуется Елена напрямую и с напряжением ожидает, что он ответит.
— Мы предоставляли нашу гостиницу для многих конференций группы «Сёдерберг». Да. Разумеется, фру Сёдерберг. Ваши сотрудники всегда были нашими уважаемыми гостями, — говорит он, кивая головой и откашливаясь.
— Но… была ли я здесь? Сама? Незадолго до того, как я исчезла? Двадцать третьего марта три года тому назад. Вы тогда здесь работали?
— Тогда я был заместителем директора, фру Сёдерберг. Но я не помню, был ли я на работе именно в тот день. Все-таки это было несколько лет тому назад.
— У вас есть видеонаблюдение?
— Да, фру Сёдерберг. — Он смотрит на нее слегка испуганно.
— А пленки сохраняются?
— Это не пленки, а файлы. Да. Мы их сохраняем. Но вы же не собираетесь… — говорит он и резко замолкает.
Елена замечает, что он не сказал ей фру Сёдерберг.
Она откашливается, встает.
— Я бы хотела их посмотреть, — заявляет она и кладет маленькую помятую квитанцию из паркомата на стол, добавляя: — Это не отнимет много времени. Нам нужно будет посмотреть лишь пятнадцатиминутный фрагмент того дня.
Записи видеонаблюдения черно-белые, кадры не совсем четкие. Особенно когда сотрудник охраны ускоряет просмотр кадров того утра 23 марта. При такой скорости кажется, что люди запрыгивают и выпрыгивают из холла в совершенно неестественном темпе.
— Пятнадцать сорок три, — уточняет Елена для него.
Она видит цифры, показывающие время внизу экрана. Охранник останавливается на времени пятнадцать сорок одна и включает нормальную скорость воспроизведения. Директор стоит чуть позади Елены и тоже смотрит запись. Он видит, как заходит какая-то пожилая супружеская пара, берет свою карточку-ключ от номера, потом идет к лифту. Затем наступает пятнадцать сорок три. Горничная вывозит тележку с постельным бельем. Пятнадцать сорок четыре. Елена вздыхает. Директор откашливается. Вот уже пятнадцать сорок семь. По-прежнему ничего. Сколько нужно времени, чтобы дойти от парковки до гостиницы? Меньше минуты.
— Я сожалею, — говорит директор, когда наступает пятнадцать пятьдесят.
— Спасибо за то, что уделили мне время. — Елена поднимается.
— Позвольте проводить вас.
Они уже идут по коридору к выходу, как вдруг слышат слова сотрудника охраны:
— Подождите минутку!
Елена с директором быстро возвращаются к экрану и видят на записи, как она заходит в холл. Елена снова садится у компьютера. На записи видно, как она целенаправленно и решительно подходит к администратору. На ней тот самый синий жакет, в котором она нашла квитанцию, брюки в тон к нему и темные лакированные туфли. Ей непросто узнать саму себя в жесткой и бескомпромиссной женщине, вошедшей в холл. Дальше Елена видит, как она что-то достает из своей сумочки и протягивает администратору. Какую-то фотографию, карточку? Рассмотреть невозможно. Администратор качает головой, лица его не видно, так как камера видеозаписи расположена за его спиной. Елена настойчиво протягивает бумажку вперед, ближе к администратору, но он пожимает плечами и с сожалением разводит руками. Она еще некоторое время продолжает стоять на месте, потом прячет бумажку назад в сумочку и выходит. Вот и все. Больше на записи ничего нет.
— Можно мне просмотреть это еще раз? — спрашивает Елена.
Охранник перемещает запись назад. Она просматривает тот же самый короткий фрагмент еще три раза. Но от этого ясности не прибавляется. Наоборот. Понятно только, что в кадре именно она и что она пытается что-то выяснить.
— Нельзя ли поговорить с тем администратором?
— Давайте подойдем к стойке и посмотрим график смен за тот период.
Они возвращаются в холл. Директор просматривает графики смен в компьютере, выбирает дату двадцать третье марта.
— Это Мартин. Это вы с ним говорили тогда. Его можно пригласить. — И девушке за стойкой: — Где Мартин?
— Он больше у нас не работает.
Директор с сожалением смотрит на Елену.
— Он жив?
— Да… Надеюсь, что да, — улыбается директор.
Тут вмешивается администратор.
— Он работает в «Маленьких рыбках», — уточняет она на ужасном диалекте, сияя от радости.
— В «Маленьких рыбках»? — переспрашивает Елена.
Девушка не в силах скрыть удивление:
— Ну да, это возле одного из озер.
Она достает карту для туристов, кладет ее перед Еленой и отмечает на карте крестиком. Елена терпеть не может карты. Определением местоположения и маршрутом всегда занимался Йоахим. Где же он теперь, когда он ей так нужен? Сидит и пишет, снова счастливый, наверняка с одной из своих бывших обожательниц.
— «Маленькие рыбки» здесь, — говорит администратор. — Это школа дайвинга. Я больше чем уверена, что вы сможете его там найти. Мартин — инструктор по дайвингу.
Инструктор по дайвингу. Елена задумывается: помнит ли Мартин, инструктор по дайвингу, о ком или о чем она его спрашивала три года назад?
20
В поезде сидит пожилой мужчина в красивом бежевом пиджаке и демонстративно укоризненно смотрит на него. Йоахим знает, что у него жуткий вид с этими громадными синяками и раной на губе. Он еще сильнее вжимается в кресло и прислоняется лбом к холодному оконному стеклу. Нужно забрать автомобиль, который он оставил на Борнхольме по самым разным практическим и эмоциональным причинам. Все произошло так стремительно: они улетели оттуда, потому что этого хотела полиция, потому что все должно было пройти быстро. Или не стоит заниматься самообманом? Дело просто в том, что люди оставляют вещи в надежде вернуться за ними назад. Чем важнее вещь, тем больше надежда. Так, что ли?
Найти бордель оказалось действительно достаточно просто, как уверяла по телефону некая Фанни. Он спускается на три ступеньки вниз к дверям, ведущим в цокольный этаж. «Открыто» — написано большими буквами женским почерком. Гардины плотно сдвинуты на окнах, гирлянда из сердечек мигает с внешней стороны. Здесь ничего не перепутаешь. Он заходит в хорошо освещенное помещение. Молодая худощавая девушка сидит за чем-то вроде стойки из стекла, запачканного жиром и залитого стеарином.
— Добро пожаловать к нам.
Йоахим узнает этот хрипловатый голос. Это Фанни, та женщина, с которой он разговаривал по телефону. Он рассматривает все вокруг себя: побеленные стены, на потолке огоньки подсветки, маленькие, но яркие; вдоль стены стоят четыре плетеных стула. На одном из них сидит мужчина со стрижкой ежиком и читает журнал для автолюбителей. Это вышибала: майка без рукавов, позволяющая видеть его татуировку и крепкие мускулы, не оставляет никаких сомнений на этот счет.
— Как… как дела? — спрашивает Йоахим.
— Вы у нас впервые? — отвечает ему Фанни вопросом на вопрос и улыбается.
Ничто в ее взгляде не говорит о том, что она заметила его избитое лицо. Здесь привыкли не задавать лишних вопросов. Никто не хочет быть узнанным, никто не хочет, чтобы ему задавали ненужные вопросы и комментировали его внешность или действия.
Как ни странно, это срабатывает. Йоахим чувствует себя в надежных руках и немного расслабляется в этой неловкой ситуации.
— У меня для вас есть хорошенькая девочка с округлыми формами, отличной фигурой и обворожительной улыбкой. Или если вы предпочитаете ярко-рыжую, то у нас есть и такая. Вам какую? Есть у нас и шаловливая блондинка.