Женщина чуть моложе, чем он ожидал. Когда она заходит в номер, в ее карих глазах не видно никаких эмоций. По всему понятно, что он для нее всего лишь очередной клиент. Она пришла быстро потрахаться, чтобы потом поспешить к следующему. На голове у нее черный гладкий парик. Светлый пиджак, пошитый по ее худощавой фигуре, сидит просто идеально. На ногах светло-коричневые сапоги на высоких каблуках, из сумки торчит верхняя часть велосипедного насоса. Такое бывает только в Дании, думает Йоахим: даже проститутки приезжают к своим клиентам на велосипедах. Под легким макияжем видна ровная тонкая кожа. Неужели это и есть Луиза Андерсен?
— Вы не возражаете, если мы сначала решим вопрос с деньгами? — спрашивает она совершенно невинным голосом.
— Да, разумеется, — соглашается Йоахим.
Он достает кошелек, раскрывает его, роется и пересчитывает банкноты, которых там не так-то уж и много. Почему он не додумался снять деньги с карточки?
— А сколько я должен?
— Восемь тысяч.
У него опускаются руки. Он в жизни не мог себе представить, что такое удовольствие может стоить так умопомрачительно дорого. Вчера это стоило гораздо дешевле. При виде того, что он так и стоит, не достав деньги, она разворачивается и направляется к двери.
— Подождите, я сниму деньги с карточки. Мне нужно с вами только поговорить.
— Забудьте об этом.
— Вы — Луиза? — спрашивает он.
Но она уже открыла дверь. У Йоахима нет времени на размышления, он стремглав хватает ее и захлопывает дверь. Одной рукой обхватывает ее за плечи, а другой затыкает рот, чтобы не было слышно криков. Она извивается, как ящерица, пытаясь ударить его острым каблуком. Он уворачивается, но не выпускает ее из объятий. Видел бы он себя сейчас со стороны! Нет, это вовсе не он, он не такой. Он стиснул зубы: у него нет другого выхода.
— Луиза… Мне очень жаль, что так все получилось, — говорит он низким грубым голосом, который и сам не узнает. — Я вам ничего плохого не сделаю. Мне нужно, чтобы вы меня просто выслушали. Вы должны понять, насколько для меня важно, чтобы вы рассказали мне все, что знаете. Договорились, Луиза? Я не сделаю вам ничего плохого. Я отпускаю вас.
Она перестает дергаться и успокаивается. Он чувствует, как у него под рукой бешено колотится ее сердце. Он убирает руку с ее рта. Наконец она начинает говорить еле слышным голосом.
— Луиза? А почему вы меня так называете?
Йоахим не отвечает. Он еще не осознает, насколько разочарован.
— Вы меня с кем-то путаете. Отпустите меня, черт возьми.
— Докажите это.
Эти слова вылетают автоматически, но тут же приобретают для него смысл. А с чего вдруг она станет говорить ему правду? Женщина, которая три года скрывалась. Зачем ей раскрывать свое истинное лицо перед каким-то случайным клиентом? Клиентом-насильником?
Медленным нервозным движением она засовывает руку в карман и достает оттуда кошелек из такой же светлой кожи, что и ее сапоги.
— Смотрите сами.
Йоахим берет ее согнутую карточку медицинской страховки. Там написано ее имя: Рикке Соммер, тысяча девятьсот восемьдесят пятого года рождения. Разочарование приходит к нему только теперь. Чувство, что он был близок к цели, а теперь снова вернулся к нулевой отметке. Опять неудача. Он не продвинулся ни на шаг.
— Три года назад на остров Борнхольм приехала женщина с документами Луизы Андерсен, — говорит Йоахим и при этом следит, чтобы женщина, сидящая перед ним, не выбежала из номера.
Он рассказывает так, как может, со всеми эмоциями по этому поводу. О Елене, о Луизе Андерсен, которая пропала.
— Я нашел вот эту подставку для бокалов с телефонным номером среди ее вещей, и она привела меня в фотомагазин, — заканчивает он свой рассказ. — А теперь я пытаюсь разгадать, что это все значит.
Рикке-Стелла выпрямляется. Отходит от него на шаг, но по ней не видно, что она хочет сбежать.
— Вы действительно должны простить меня за то, что я вас тут удерживаю, но…
Она кивает и выглядит задумчивой. Йоахим продолжает:
— Я отправился к Мисс Дейзи, тоже в бордель. Встретил там женщину по имени… Минди? Да, Минди. Когда я произнес при ней имя Луизы, она назвала ваше имя, Стелла. Потом я поехал за Минди в ночной клуб и спросил вас.
— И вы решили, что я Луиза Андерсен…
Это не вопрос, а лишь простая констатация факта. Женщина чуть качает головой, оставаясь по-прежнему начеку.
— А вы что-нибудь знаете? — с надеждой спрашивает Йоахим.
— Я ничего не слышала об этой вашей… Луизе, — отвечает она.
Но Йоахим понимает, что это не все. Он ждет. Наконец она продолжает тихим голосом, словно боится, что кто-нибудь услышит их, хотя они и находятся за запертой дверью в гостиничном номере.
— Но если вы нашли у нее подставку с телефонным номером, значит, она была одной из нас.
— Из кого?
— Из тех, с кем обращаются таким образом.
— Разве это у вас не добровольно?
Стелла задумывается. Пожимает плечами.
— Многие из нас должны крупные суммы. Знаете… — Она стыдливо смотрит на Йоахима. — Многие из нас в «Рокси» должны деньги, — замолкает, задумывается. — А вы знаете Deep Web?
Йоахим качает головой. Эти слова ему ни о чем не говорят.
— Тайный интернет. Там есть все, чего нельзя найти в обычной сети. То, что не оставляет следов. Человек находит то, что он ищет. Они используют его, он где-то вне обычной сети. Я ничего об этом не знаю.
Голос Стеллы становится грубее. Она пристально смотрит на него. Похоже, для нее по-настоящему важно, чтобы он ей верил.
— Что вы имеете в виду?
— Всякое дерьмо, не только садо-мазо, но и другие извращения. Выходящие за рамки нормального: типа полиэтиленовые мешки на голову — почти до удушья. Избиение. Некоторым мужчинам нравится так сильно мучить или избивать, что после этого девочки еле выживают. Есть мужчины, страстно желающие душить женщину в то время, когда они находятся на ней. Бывает, все печально заканчивается. Некоторым нравится просто бить. Одни муки.
Она смотрит на Йоахима.
— Но здесь бывают большие деньги. Некоторые девочки из «Рокси» принимали в этом участие. Во всяком случае, раньше. Это опасные психи. Я боюсь даже приближаться к таким. — Стелла возмущенно фыркает.
— И поэтому это должно держаться в тайне, — перебивает ее Йоахим. — Номера телефонов на подставках для бокалов…
Стелла поддакивает:
— Точно. Никаких эсэмэсок, имейлов, ничего того, что может оставить следы. Там бывают политики, богатые бизнесмены. Не должно быть и тени улики.
Йоахим и раньше слышал о вещах такого рода. О том, что есть люди, готовые платить за это деньги. Неужели пропавшая Луиза Андерсен — одна из их жертв?
— Как установить контакт с этими людьми?
— Вы не можете этого сделать.
— Я хотел бы знать больше, — настойчиво выпытывает Йоахим.
— Это люди, к которым и подходить не захочешь ни за что на свете.
— Мне нужно это знать… Понять, как у Елены оказались документы Луизы. Это то, что не дает мне покоя… — Йоахим замолкает и глубоко вздыхает. — Может быть, в этой среде есть кто-нибудь, кто знает, кто мог бы объяснить, что, собственно, произошло.
Стелла молчит.
— Нужно, чтобы вас пригласили, — все-таки сообщает она.
— Каким образом? — спрашивает Йоахим с горячностью.
Теперь ее глаза стали совершенно другими. Не такими расширенными от ужаса, как тогда, когда он ее схватил. В них снова появилась уверенность. Теперь она смотрит на Йоахима с жалостью, с явным сочувствием.
— Может быть, мне удастся раздобыть один номер, — медленно произносит она.
29
Для Елены настоящее облегчение — пойти в туалет, запереть за собой дверь и побыть там в полном одиночестве. Она должна встретиться с правлением, с совершенно незнакомыми людьми. Эдмунд уже заходил за ней. Елена сказала ему, что ей просто необходимо привести себя в порядок. Ее тошнит, и она чувствует, как ее переполняет чувство неприязни. Она не хочет здесь находиться, считает, что ей здесь нечего делать, но назад дороги нет. Она поднимается и уже притрагивается к дверной ручке, но как раз в этот момент в помещение с рукомойниками заходят две оживленно беседующие женщины.
— Ты обратила внимание? — спрашивает одна из них, устало вздыхая.
Елена сидит беззвучно.
— Обратила ли я внимание? У меня живот схватило. Я только привыкла к жизни без нее, — отвечает вторая.
Угрюмый женский голос; должно быть, из Копенгагена, судя по акценту. Вторая говорит на диалекте:
— Я надеялась, что она слишком плохо себя чувствует, чтобы вернуться на работу.
— И так скоро, — поддакивает ей собеседница, но уже более тихим и спокойным голосом. — Кое-кто говорит, что она ударилась головой.
— Хочется надеяться, что это вправило ей мозги, — подсмеивается жительница столицы.
— Она такая же, как и была, — сожалеет провинциалка. — Добро пожаловать обратно в ад.
В ад. Елена пытается стряхнуть с себя услышанное при входе в зал заседания правления. Люди ненавидят ее. Для подчиненных она была стервой. Может ли она вообще узнать себя в той начальнице, о которой болтали женщины перед уборной?
Она смотрит на этот бесконечно длинный стол, слышит шум стульев, елозящих по паркетному полу, когда все встают. Невозможно пересчитать все лица, которые сейчас внимательно смотрят на нее. Одни мужчины — всех мастей и типов. Елена в замешательстве поворачивается к Эдмунду. Он пододвигает ей стул. Она садится, и тогда рассаживаются остальные. Эдмунд успокаивающе кладет ладонь ей на плечо.
— Ну что же, я счастлив сказать, что мы рады возвращению Елены к нам, — начинает он. — Как вы знаете, все это было большим потрясением для нас, и нам понадобится какое-то время, чтобы мы снова вошли в привычную колею. Вначале Елена будет лишь слушателем, а затем постепенно вернется к своим обязанностям.
После заседания Эдмунд организовал так называемый неформальный прием. У Елены гудит голова: заседание длилось несколько часов, и большая часть того, о чем говорилось, пролетела мимо ее ушей. Она не смо