Не зашла ли она слишком далеко в своих рассуждениях? Может быть. Но именно в тот момент, когда они начинали выстраиваться в ее затуманенном мозгу, они уже имели для нее смысл. И поэтому она немедленно приступила к осуществлению первой части плана: узнать пароль врача, чтобы получить доступ к карточкам больных и начать поиски Хирша.
Санитарка стояла, наклонившись над доктором, и они вместе были полностью заняты компьютером. Прошло много времени. Казалось, что техника их дразнит. Елена медленно отодвинулась в сторону. Имя пользователя она увидела сразу: это были первые две буквы имени и фамилии доктора. Йохан Иверсен, ЙОИВ — это она легко запомнила. А вот с пятизначным цифровым кодом пришлось сложнее: лишь когда она сильно наклонилась вперед, невероятно при этом рискуя, ей удалось увидеть пароль: пять, пять, ноль, три, девять.
Наступила ночь. На улице темнота, а в клинике тишина. Елена лежит и ждет, когда же дежурная пойдет на ночной обход. И вот она слышит шаги в коридоре — это шаркают белые туфли санитарки. Дверь открывается, и показывается ее голова. Елена закрывает глаза, дышит глубоко и размеренно. Дверь снова закрывается, шаги удаляются. Она мгновенно поднимается и направляется к двери, осторожно ее открывает и крадется по коридору, освещенному бледным лунным светом. Она делает несколько шагов к кабинету, дверь в который приоткрыта. Здесь такой же приглушенный свет. Компьютер стоит посреди стола.
Она нажимает одну из кнопок, и моментально открывается окно для логина и пароля. У нее слегка трясутся руки, но это проходит. Имя пользователя: ЙОИВ, пароль: пять, пять, ноль, три, девять. Это она помнит. Разумеется, она это помнит, она же целый день только об этом и думала. А получится ли? Появляется маленький голубой кружочек на окошке для логина и пароля. Он все крутится и крутится. Совершенно неосознанно Елена поднимает руку и туго накручивает на палец прядь волос, натягивает ее и понимает, что делает, лишь когда становится больно. Наконец-то кружок останавливается. Она почти перестает дышать, и тут появляется новое изображение на экране: на белом фоне множество линий, входы, карточки. Система поиска.
На мгновение Елена обращает внимание на коридор. Какие-то звуки? Шаги, голоса? Пальцы у нее сейчас дрожат так, что она с трудом может найти буквы, которые стали для нее такими важными: Хирш. Она впервые пишет это имя. Потом нажимает кнопку поиска, и снова на экране появляется голубой кружочек. Опять он вращается, пока в конце концов не останавливается. Время тоже останавливается, погружая ее в вакуум, отчего становится совсем невыносимо.
Она по-прежнему сидит перед компьютером, сосредоточившись на экране в ожидании ответа, который, возможно, даст ей внятную информацию. Наконец-то что-то появляется. Это ответ компьютера: «Нет результатов, соответствующих вашему запросу». Ее охватывает страшное разочарование. Может быть, она написала неправильное имя? Снова у нее перед глазами дайверская маска Мартина, слово, которое тот пальцем написал на запотевшем стекле, — и она опять смотрит на экран. Трудно поверить, что это был всего лишь плод ее воображения.
Снова слышатся шаги в коридоре. Это идет санитарка: обход закончился. Елена должна поторопиться назад, в свою палату. Она поднимается и направляется к двери. Но вдруг останавливается. Что там стояло в самом конце запроса? Что-то связанное с карточками больных за 1980 год? Елена должна к этому вернуться. Она слышит шаги, но все-таки садится, опять нажимает на кнопку, и появляется окошко для логина и пароля. Она молниеносно вводит логин с паролем и кусает себе губы, пока в очередной раз крутится голубой кружочек. В это время открывается дверь.
— Что вы здесь делаете? — слышит она рассерженный голос.
Появляется поле поиска. Елена не сводит глаз с экрана — ей нужно еще раз это увидеть.
— Это просто неслыханно, я сейчас вызову охрану! — возмущенно визжит санитарка и нажимает красную тревожную кнопку на стене.
Елена обнаруживает то, что ей нужно, читая последнюю фразу в ответе на свой запрос: «Карточки до 1980 года не введены в эту поисковую систему. Найти их можно в архиве документов на бумажных носителях».
Она делает глубокий вдох и быстро поворачивается к санитарке, которая продолжает еще что-то говорить. Но Елена этого не слышит. Она прислушивается только к своим собственным мыслям. Это еще не конец. Необходимо найти архив — у нее все еще есть шанс.
34
Йоахим пристально смотрит в зеркало, отчаянно пытаясь узнать себя в опустошенном мужчине, отразившемся в нем. Неужели именно таким становится человек, если у него забрать все хорошее? Или он, Йоахим, всегда был таким, как сейчас?
Он снова думает о Луизе, о своей Луизе. Обо всем том светлом и живом, что является ее сущностью. Что бы было, если бы она его сейчас увидела? Она бы его испугалась? Как эта молодая девушка? Бедняжка стоит и шатается, ей едва удается держаться прямо. На предплечьях у нее отчетливо видны рубцы шрамов, наверняка оставшиеся после хлыста, висящего на стене. Если, конечно, это у нее не порезы. У него есть только этот единственный шанс, и он это знает. Каким бы безнадежным это ни казалось, но он должен попытаться. Йоахим берет ее за руку и шепчет ей на ухо:
— Ты что-нибудь слышала о девушке по имени Луиза? Она исчезла. Ты не знаешь, что с ней случилось?
Выражение крайнего удивления в глазах девушки говорит ему о том, что она ничегошеньки не поняла из его вопроса. Она смотрит куда-то ему за спину. Йоахим оборачивается. На что это она смотрит? Он видит то же самое, что заметил там раньше: цементная стена, ширма и костюмы за ней, стол, покрытый красной скатертью, делающей его похожим на алтарь, зеркало. Он поворачивается обратно к девушке.
— Луиза Андерсен? — опять задает он этот же вопрос, но теперь чуть громче. — Ты знаешь ее? Ты знаешь, где она?
Глаза девушки снова начинают блуждать.
И у него появляется ощущение, что за ним кто-то наблюдает. Через зеркало. Он медленно поворачивается и смотрит на зеркало. Там, по ту сторону, кто-то есть. И они это видели. Видели, что он не делал того, что должен был. И что теперь? Схватить хлыст и начинать хлестать эту несчастную девочку? Крепко связать ее и резать до крови?
Он тащит ее к торцевой стене и срывает с нее трусики. Потом хватает тонкую черную веревку и крепко связывает одно запястье. Связывает жестко, но она не сопротивляется. Тогда Йоахим берется за толстый крюк — нечто среднее между теми, какие встречаются на морских причалах и в загонах для скота, рассчитанные для швартовки кораблей или для привязи крупных животных, а не для тщедушных девочек. На металле выгравировано наименование фирмы-производителя: «Фабрика металлических изделий Амагера». Он протягивает веревку через металлическое кольцо и крепко ее привязывает. То же самое он проделывает со второй рукой. И вот она стоит, словно Христос на распятии, готовая принести себя в жертву греховным желаниям Йоахима. Он смотрит на ее выбритый пах. Ни единого волоска, только мягкая прорезь. Еще один быстрый взгляд на зеркало. Они там, за ним, он это знает. Вероятно, сидят и мастурбируют? Рассчитывают увидеть, как девчонку будут избивать до полусмерти или вообще, пока концы не отдаст?
— Луиза Андерсен, — снова шепчет Йоахим, снимая хлыст со стены.
Может, ему хлестнуть ее? Хотя бы один раз для видимости, для того, чтобы его требование «без ограничений» выглядело правдоподобно. За это он заплатил двести пятьдесят тысяч крон.
— У меня есть имя, — опять шепчет он, отводя руку назад.
Он не понимает, как это происходит, но, как раз когда он рассекает влажный воздух подвала хлыстом, перед его глазами возникает лицо Эллен. Хлыст ударяет девушку, и она вскрикивает. Именно Эллен говорила ему, что нужно быть бескомпромиссным, если хочешь достичь поставленной цели.
Он снова хлестнул ее — еще жестче. В ее криках он наконец-то слышит эхо своего собственного желания. Это сделал он. И он это делает, потому что ему так хочется.
Йоахим тянет к себе хлыст, но он впился в кожу девушки на внутренней стороне бедра. Тянет сильнее — и она кричит еще громче. И тут он замечает, что к самому концу хлыста привязан крючок, да еще и тройной. Такими крючками люди ловят щук и других больших рыб. Йоахим видит кровь, стекающую по ее бедру. Он останавливается и отчаянно пытается вытащить крючок из уродливой дырки в ее коже. У него не получается.
— Проклятье, — шепчет он.
Вытаскивает крюк и приходит в шок от самого себя. Он словно парализован, настолько расстроен из-за судьбы девушки. Из-за того, что ее избивают до полусмерти раз в неделю.
В этот самый момент дверь открывается и заходят те двое мужчин, что привезли его. У обоих лица закрыты черными капюшонами так, что видны только глаза.
— Это была не я, — громко говорит девушка.
— Не обращай внимания, это притворство, — успокаивает один из пришедших, развязывая на ней веревку.
Йоахим стоит на месте и делает глубокий вдох. Может быть, это с ними нужно поговорить?
— Послушайте. Я ищу одну женщину, — выдавливает он из себя.
Заходит третий мужчина и ведет девушку к двери. Он берет ее своей крупной рукой и скрывается в коридоре. Он кажется огромным, у него здоровенные ноги, бычий затылок и тяжелые шаги. Двое оставшихся быстро идут к Йоахиму.
— Какого черта тебе надо? — спрашивают они угрожающим тоном.
От них не улизнуть. Они стоят перед ним с такими суровыми глазами, что ему становится не по себе.
— Я просто ищу Луизу, — жалобно мямлит он, пытаясь держать их обоих в поле зрения, пока один из них становится сзади. — Для меня это важно, — продолжает Йоахим, пытаясь подыскать слова о любви, которые смогли бы их разжалобить. — Речь идет вовсе не о вас, это касается другой женщины, — бормочет он, пытаясь рассказать им свою историю.
Если бы только ему удалось уговорить их выслушать его, ведь именно поэтому он стал писателем… Он объяснил бы, рассказал бы всему миру, почему он стал тем, кто он есть.