кой части могилы находился тот или иной предмет. За решение этой трудной задачи взялись Г. Пинза и в последнее время Л. Парети. Благодаря их усилиям удалось достаточно достоверно определить местоположение отдельных находок, так что сегодня можно сказать, что мы знаем, как первоначально выглядела «Могила Реголини-Галасси».
В Цере были открыты и другие захоронения, значение которых, однако, не столь велико. Для истории культуры немалый интерес представляют небольшие камерные склепы, простые по конструкции, но построенные каждый на свой манер.
Архитектура камерных склепов также напоминала дома этрусков. Склепы обычно делились на три комнаты — они должны были заменить умершему жилище, из которого его вырвала смерть. Их внутреннее убранство свидетельствовало о том, что мы находимся в мире мертвых, где не существует понятия времени и перемен. Все здесь — ложа, кресла, подушки и т. п.— сделано из камня. Из камня же сложены стены и потолки.
Все могилы, представляющие собой какую-либо ценность, названы по характерным находкам, обнаруженным в них. К наиболее известным склепам Цере относится «Могила с цветными рельефами», датируемая V веком до н. э. Ее стены и два столба, поддерживающие потолок, украшены лепными изображениями предметов домашнего обихода. Здесь можно увидеть щиты, мечи, шлемы, топоры, различную утварь. В нишах, выбитых в скале, покоились останки умерших. В этой гробнице была похоронена сравнительно большая группа людей. Самое почетное место — центральная ниша предназначалась, вероятно, главе семейства и его супруге и отличалась от других ниш более богатой лепкой фронтальной стены. На одном из ее фрагментов изображены Тифон и трехглавый пес Кербер, который, согласно мифу, охраняет вход в подземное царство. Дно ниши спереди сделано в виде ложа с подушками. Члены богатой этрусской семьи, которая построила склеп, не боялись смерти, ибо верили, что и в загробной жизни будут неразлучны.
Мысль о том, что смерть переносит усопших в мир, который является лишь иной формой жизни земной, вызывают и два других склепа из Цере — «Могила с нишей» и «Могила со щитами». В первой привлекает внимание открытая и несколько приподнятая ниша, сооруженная посередине центральной комнаты. В ней помещалось широкое супружеское ложе, вероятно символизировавшее прочность брачного союза, который не смогла разрушить даже смерть.
Другой склеп примечателен своим оформлением, которое состоит из щитов, выбитых в стенах, и простого, но величественного кресла, вероятно указывавшего на высокое положение умершего.
Одинокое кресло как бы ожидает в тиши могилы прихода своего владельца. А большое пустое помещение создает впечатление, что умершего ждут тени его друзей, которые хотят перекинуться с ним несколькими словами.
Значение этрусских склепов для изучения культуры не исчерпывается техническим совершенством и своеобразием построек и уникальностью обнаруженных в них находок. Многие могилы стали богатым источником сведений о живописи этрусков, одной из наиболее интересных сторон искусства этого народа.
К самым древним этрусским гробницам, украшенным фресками, относится «Грот Кампана», находящийся в окрестностях древних Вей. Эту могилу VI века до н. э. нашли в 1842 году, исследования велись и весь следующий год. Фрески «Грота Кампана», бесспорно, свидетельствуют о зарождении этрусской стенной живописи. По ним видно, что художнику еще было трудно изобразить движение и равномерно распределить детали картины по всей площади, соблюдая между ними пропорцию. Фрески создают впечатление скованности. Не исключено, что этому немало способствовало и влияние восточного искусства, образы и сюжеты которого фигурируют на фресках. Сказочные чудовища — сфинксы и хищные звери — изображены рядом со сценой охоты, которая вдохновила художников, оформлявших другие склепы. Охота, вероятно, играла важную роль в жизни этрусской аристократии. Более тщательный анализ выявляет не только восточное, но и критское влияние, Даже этот ранний памятник привлекает яркими красками, типичными для всех этрусских фресок.
Поистине уникальна стенная живопись склепов в окрестностях Тарквиний.
Первые ’ значительные открытия были сделаны здесь в XV веке, и с тех пор интерес к этому городу постоянно растет Раскопанные могилы неизменно вызывают восторг и восхищение. Перед теми, кто видел картины на их стенах, открылся мир этрусков во всем его многообразии и красочности. Здешние находки относятся к разным периодам. Самые ранние могилы датируются второй половиной VI века до н. э., самые поздние — II веком до н. э., следовательно они являются свидетелями почти всей истории взлета и падения этрусского народа.
Из того богатства, которое мы находим в могилах Тарквиний, нелегко отобрать наиболее интересные II типичные фрески. Ведь каждая могила — это своеобразный документ своей эпохи, каждая представляет собой частицу материальной и духовной жизни этрусков, являясь единственным и неповторимым воспроизведением быта и религиозных представлений обитателей этрусских городов. Стенная роспись, о которой мы будем говорить ниже, позволяет бросить лишь беглый взгляд на мир, изображенный па фресках, но и этого достаточно, чтобы убедиться в необычайном даровании художников, чьи произведения воздействуют на современного человека, быть может, несколько иначе, но с не меньшей силой, чем на людей, для которых они предназначались.
Треножник из Вульчи. Середина VI в. до н. э.
Как и в склепах, находящихся в других частях Этрурии, стенная живопись в Тарквиниях должна была создавать иллюзию, что место вечного отдыха этрусских вельмож — их дом, полный жизни, и что смерть не лишила его обитателей связи с миром.
К самым ранним склепам, украшенным фресками, относится «Могила с быками» (вторая половина века до н. э.), названная так потому, что на ее стенах дважды изображены быки. Их стилизованные контуры нанесены простыми, даже грубоватыми штрихами.
Это упрощение не режет глаз, несмотря на то что художник не сохранил пропорций тела животных, удлинив и сузив его. Смысл этого изображения до сих пор неясен. Возможно, этрусский художник находился под влиянием распространенного в Средиземноморье представления о быке как о символе плодородия. Если это действительно так, то, видимо, художник хотел противопоставить бренности бытия, о которой не может не думать каждый, кто входит в склеп, идею постоянно обновляющейся жизни.
Из фресок, сохранившихся в «Могиле с быками», особенно интересна сцена, изображающая последнее мгновение перед смертью троянского героя Троила, сына царя Приама. Троил скачет к водоему, чтобы напоить своего коня, но из засады выглядывает греческий герой Ахилл. Через секунду Ахилл выскочит — и Троил падет на землю мертвым.
Весь комплекс фресок вызывает мысли о роковой неотвратимости судьбы и внезапности смерти. Она настигает человека в тот момент, когда он ее меньше всего ждет. Однако герои не умирают. Они гибнут в бою, покрывая себя славой, благодаря которой продолжают жить и после смерти в мыслях и сердцах будущих поколений. Источником, вдохновившим художника на создание этих росписей, был хорошо известный этрускам цикл легенд о Троянской войне. До сих пор, однако, неясно, почему именно эти сюжеты были использованы во фресках «Могилы с быками».
Их рисунок еще не отточен, замысел и исполнение довольно примитивны. Могучий конь, например, слишком велик по сравнению с фигурами Троила и Ахилла. Стремление заполнить пустое место ведет к перенасыщению росписей второстепенными деталями.
Сюжетом фресок в тарквинийских склепах часто служит культовое чествование мертвого. Одним из наиболее распространенных способов выказать уважение к нему был оргиастический танец под аккомпанемент музыки, сопровождавшийся обильными трапезами. Пиршества в честь мертвых, судя по всему, не отличались от радостных празднеств — излюбленного времяпрепровождения этрусской аристократии. Фрески с изображением поминального пиршества больше всего поражают тем, что на них радость жизни преобладает над страхом смерти. Музыка, танцы, вкусная еда помогают забыть о ней, отвлекают от мыслей о том, что такая же участь ждет всех. На картинах участники празднеств, среди которых, как правило, изображен и умерший, живут только данным мгновением.
Подобной тематике посвящена и живопись «Склепа со львицами», относящегося к концу VI в. до н. э., и других знаменитых могил Тарквиний, например, «Склепа с леопардами» (середина V века до н. э.), «Склепа с триклинием[62]» (вторая половина V века).
На фресках последних двух могил передана атмосфера этрусских пиршеств, явное стремление этрусской аристократии к беззаботному времяпрепровождению. Ничего не меняется от того, что эти сцены всего лишь декорации в царстве смерти. По сравнению с грубоватыми росписями из «Могилы с быками» в склепах «С леопардами» и «С триклинием» более утонченные и отшлифованные изображения. Все же и они еще сохраняют известную простоту, придающую им одновременно жизненность и утонченность. Греческая живопись того времени, бесспорно, оказала влияние и на художественную выразительность этрусских фресок.
Сюжеты стенной росписи в тарквинийских склепах не ограничиваются, однако, поминальными трапезами. Мы уже говорили о «Могиле авгуров» и «Могиле охоты и рыбной ловли». Их фрески воспроизводят две различные стороны жизни этрусков. Над идиллической сценой рыбной ловли художник изобразил поминки. Супружескую чету окружает прислуга. Музыканты услаждают слух пирующих, раб черпает для них вино из большой амфоры. Картины «Могилы охоты и рыбной ловли» озарены заходящим солнцем.
В то же время на стенах гробниц встречаются изображения другого рода, особенно в период упадка могущества этрусков. Идиллическое видение загробного мира уступает место мрачным представлениям о демонических силах, господствующих над судьбой человека, который после смерти становится беспомощной игрушкой в их руках. Изменяется характер традиционного сюжета поминальной трапезы — меланхоличен образ пирующих, как бы замкнувшихся в себе. Всей картине недостает жизнерадостности, которая раньше роднила мертвых с живыми.