Это говорит о том, что русское искусство пустило глубочайшие корни на острове Готланд и оказало огромнейшее влияние на местных мастеров.
К середине тринадцатого века шведско-русское соперничество значительно усилилось. Князь Александр Невский, действуя с благословения архиепископа Новгородского Спиридона, не допустил продвижения викингов в глубь русских земель. Вооруженные стычки часто вспыхивали то тут, то там, но в 1323 году наши народы смогли, наконец, преодолеть многовековые разногласия и заключить Ореховецкий мирный договор. Именно на его основе базировались все аналогичные соглашения вплоть до конца шестнадцатого века.
Однако уже в 1348 году шведский король Магнус Эриксон, который правил с 1319 по 1363 год, а самостоятельно — с 1332 года, отправился на Русь с очередным походом, накануне которого предложил новгородцам богословские прения с тем, чтобы, в конечном итоге, обе стороны приняли одну — «правильную» — веру.
При этом он настаивал на том, чтобы православные прислали своих «книжных людей» участвовать в диспуте с шведскими богословами. Но архиепископ Новгородский Василий после совета с посадником, тысяцким и всеми новгородцами (для этого было собрано городское вече) ответил тогда Магнусу: «Ежели хочешь увидать, которая вера лучше — наша или ваша, пошли в Царьград к патриарху, потому что мы приняли православную веру от грек, а с тобою о вере не спорим; а ежели есть какая обида между нами, то о том пошлем к тебе на съезд».
Получив отказ, Эриксон собрал огромное, по тем временам, войско и привел его к истокам Невы. Здесь он осадил крепость Орешек и взял ее, а шведские миссионеры начали обращать православных жителей в свою веру. Но вскоре новгородцы собрались с силами и выгнали варягов с родной земли. В 1351 году в Дерпте (сейчас это Тарту) был заключен очередной русско-шведский мир…
Ну а как развивались наши отношения (политические и экономические) в начале семнадцатого века, лучше расскажет мой сын — Дмитрий Юрьевич. Он тоже работает на стыке двух прекрасных наук: истории и философии, но, в отличие от меня, с небольшим уклоном на последнюю. Да вы знаете его по статьям в европейских и американских научных журналах… Встречайте. Прошу любить и жаловать!
«Светоч мировой альтернативной мысли» поменялся местами со своим отцом и, сложив руки на высокой для него трибуне, начал с места в карьер:
— В 1605 году шведский король Карл Девятый впервые обратился напрямую к жителям Новгорода. Начал он с обвинений в адрес папы римского: мол, тот умышленно «учинил в России великую смуту с целью искоренения греческой веры». Мы же, напротив, готовы оказывать соседям всяческое содействие. Всегда и во всем.
К тому времени в Швеции прочно укоренилось лютеранское вероучение, и руководство страны открыто призывало новгородцев к заключению религиозно-политического союза, но те в который раз ответили отказом.
И вот уже 16 июля 1611 года шведские войска под командованием Якова Делагарди берут Новгород штурмом. Чтобы избежать излишнего кровопролития, русские идут на позорный мир; однако основными принципами поступаться не хотят и отдельной строкой прописывают в договоре терпимость к православию, которой должна придерживаться оккупационная администрация. Цитирую:
«Божии церкви и монастыри древней греческой веры не должны быть разоряемы; не следует допускать осмеяния икон, священного служения, а также церковных сосудов, никого не отклонять силой от нашей христианской веры, чтобы мы, люди Российского государства, могли жить в нашей греческой вере по-прежнему. Ни в чем не притеснять митрополита, архиепископов, епископов, архимандритов, игуменов и весь святейший собор… Они должны жить и служить по-прежнему, относиться к ним должно согласно их сану, а земли, принадлежащие монастырям и церквам, от них не отнимать и не передавать никому другому во владение».
Дмитрий Юрьевич шумно вздохнул и исподлобья бросил взгляд на притихший зал. Он слыл серьезным ученым с мировым именем и не собирался, как некоторые (в том числе менее авторитетный в научных кругах отец), завоевывать симпатии образованной публики приемами из репертуара второсортных конферансье, типа «Готовы?», «Вам нравится?», «Согласны?», «Встречайте», «Прошу любить и жаловать», подчас донельзя коробящими высокообразованных гостей.
У него иные методы.
Другие цели и задачи.
Да и место жительства обязывает.
В СССР за такие вольности запросто можно звания лишиться…
— В 1611 году Карл IX умер, — продолжил академик с прежним энтузиазмом. — Его сын и преемник Густав Адольф вначале хотел сам занять русский престол, а позже решил оставить его для своего брата Карла Филиппа. В те годы положение новгородцев казалось крайне тяжелым. В январе 1612 года им даже пришлось отправить в Стокгольм посольство во главе с архимандритом Юрьевского монастыря Никандром, главной целью которого было предложение шведскому принцу примерить русскую корону.
Однако что-то пошло не так…
А тут еще и Москва освободилась от незваных гостей — шведов и поляков. Это произошло 26 октября 1612 года. Русские с тех самых пор чтут гражданина Минина и князя Пожарского…
Вопрос о претензиях чужестранцев на русский престол не то чтобы окончательно отпал, однако воспрявшие духом русичи могли уже диктовать некоторые свои условия. И первым из них, естественно, стало требование об обращении Карла Филиппа в православие.
В середине 1613 года принц прибыл в Выборг и оттуда стал вести переговоры с Москвой и Новгородом.
Однако о смене вероисповедания в них уже не говорилось — только об обязательстве «охранять русскую веру».
11 июня 1613 года «венчался на царство» избранный на московский престол Михаил Федорович Романов, первый представитель будущей великой династии. И это упразднило все притязания Карла Филиппа, поэтому в начале 1614 года он отбыл на родину. Что, конечно же, вдохновило новгородцев на очередной этап борьбы за восстановление политической независимости.
Тем не менее попытки Швеции удержать Новгород в сфере своего влияния с переменным успехом продолжались вплоть до середины 1615 года.
Вот и все, что я хотел вам сегодня рассказать, мои дорогие… Надеюсь, у нас впереди еще много интересных встреч, во время которых я представлю вам своего ближайшего сподвижника, можно сказать, — продолжателя нашего с отцом общего дела — Ярослава Ивановича Плечова — молодого философа из Москвы…
Разведчик поднялся со своего места и отвесил поклон собравшимся, смотревшим на него с явным интересом.
А Мыльников-младший завершал свое выступление:
— Товарищ Плечов собрал массу сенсационного, не побоюсь этого слова, материала, с которым ему не терпится поделиться с жителями вашей прекрасной страны. Спасибо за внимание!
Глава 10
В одну машину все не уместились.
Чак пригласил к себе обеих представителей славной историко-философской династии и Ярослава, а появившегося после лекции Свенсона оставил на растерзание белокурой красотке Линде.
Каких-то минут десять — пятнадцать, и мини-кортеж оказался в нужном месте — возле особняка Мыльникова-старшего, окруженного со всех сторон нетронутым, заповедным лесом.
— Заходите, гости дорогие, — пригласил всех хозяин загородной резиденции. — Будьте как дома!
Постоянной прислуги в его хоромах никогда не бывало, но, когда надо, Юрий Николаевич приглашал жившую неподалеку весьма резвую бабульку, которая по паспорту была ровно на десять лет младше его самого, ну а с виду и вовсе — никак не старше шестидесяти. Шустрая и заботливая Хельга очаровала всех собравшихся не только способностью создавать уют, но и умением слушать до конца. Не перебивая.
А что?
Среди ученой публики в то — да и в наше — время такая черта характера явно в дефиците. Каждый из них привык уважать свое (и только свое!) собственное мнение и яростно отстаивать его от нападок оппонентов…
К их приезду стол оказался уже накрыт.
Осталось только водрузить на него несколько бутылок «Хенесси» от «американского журналиста».
— Господа… Надеюсь, вы не будете возражать, если первые два тоста останутся за мной? — спросил Чак, собственноручно разливая напиток по широким фужерам, и, не дожидаясь ответа, провозгласил: — За Мыльниковых! Истинно русских патриотов, настоящих демократов, предпочетших западную свободу советскому тоталитаризму!
— Эк куда вас понесло, молодой человек… — укоризненно протянул старший представитель династии. — Давайте без политики. За Русь!
— И Швецию! — добавил его сын, дабы не обидеть хозяев. — За дружбу наших народов в грядущих веках!
— Ура! — воскликнули Линда с Олафом.
Выпили.
И дружно налегли на бутерброды, коих госпожа Хельга наготовила огромное множество — целых три подноса. С икрой, колбасой, беконом, сардинами…
— Между первой и второй — промежуток небольшой… — разошелся Де Бии, видимо вспомнив о русском периоде своей забубенной жизни. — Как вы знаете, у меня в машине есть радиоприемник. Так вот… Когда все ушли, я еще недолго оставался в машине и услышал потрясающую весть! — Он ненадолго замолчал, победно оглядел каждого из собравшихся и громко выпалил: — «Голос Америки» сообщает об окончательной деблокаде северной столицы России. Враг отброшен на несколько десятков километров от города Ленина. И сегодня вечером там будет дан грандиозный салют в честь этого события — первый за пределами столицы СССР Москвы!
— Ура! — закричал Дмитрий Юрьевич.
«Вот же сволочь… — зло подумал секретный агент, искоса поглядывая на “тезку”. — Жаль, что нельзя прямо здесь свернуть тебе шею…»
— По такому случаю у меня кое-что есть! — заговорщически сообщил старший Мыльников, после чего, как в лучшие годы, резво взобрался по деревянной лестнице наверх, чтобы спустя мгновение снова появиться на ней, но уже с бутылкой шампанского в руках.
Юрий Николаевич сорвал с бутылочного горлышка фольгу, раскрутил придерживающую пробку металлическую «уздечку» и «выстрелил» пробкой в потолок.