— Свое Марго не успела, — негромко произнесла Берди. — Я просто пошла и забрала.
— Ты что?.. — Эдвина уставилась на нее, раскрыв рот. Карандаш соскользнул с отмеченного места, но она этого даже не заметила.
Берди шагнула вперед и протянула записку.
— Тебе этот запах ничего не напоминает?
Эдвина в ужасе отдернула было голову, но Берди подошла еще ближе, поэтому ей пришлось наклониться и осторожно принюхаться. Берди внимательно наблюдала, как выражение отвращения на ее лице постепенно переходит в узнавание.
— Это же эвкалипт, верно? — медленно произнесла Эдвина и снова принюхалась. — Я не ошиблась?
— Мне тоже так показалось, — кивнула Берди.
Они посмотрели друг на друга.
— Джози, — прошептала Эдвина. — Ты хочешь сказать, что эти письма написала Джози?
— Я лишь хочу сказать, что это письмо, которое, на мой взгляд, очень похоже на то, что видела я, хотя и обращено непосредственно к Марго Белл, провело по меньшей время какое-то время в сумочке Джози. Как иначе оно могло пропитаться запахом эвкалипта? Больше никто не поливает свои носовые платки этой штукой. Джози вышла из дамской комнаты с письмом в руке, помнишь? Сказала, будто только что его нашла, и отдала Марго. Если бы она и в самом деле его нашла, то оно не пропахло бы эвкалиптом. Спорю на что угодно: оно пролежало у нее в сумочке весь ленч, а может и все утро. И да, я готова держать пари, что именно она написала те угрожающие письма. Думаю, ей надоело пускать свою тактику запугивания на самотек. Если она уже подбросила одно письмо, но не увидела никакой реакции со стороны Марго, то поняла, что оно к ней не попало. Вот и решила сделать так, чтобы второе со стопроцентной гарантией достигло адресата без вмешательства кого-либо.
— Джози! — Пытаясь уложить это в голове, Эдвина прижала ладонь к губам.
— Разве не она говорила всякие гадости о Марго? Темные намеки, как ты выразилась, — напомнила ей Берди. — И уж она не упустила возможность распустить побольше сплетен и об этом месте, как только приехала сюда.
— Я просто думала, что она… ну, прирожденная сплетница или что-то в этом роде, таких немало. Ей вроде бы нравилось…
— Мутить воду — да. И несмотря на все оплошности, она вела себя весьма самоуверенно, разве нет? Как будто знает что-то такое, что больше никому не известно. Как будто у нее есть на Марго что-то, за что та должна заплатить, а она явилась, чтобы заставить ее это сделать. Помнишь скандал, который подслушала Белинда?
— Но Марго разговаривала с кем-то из персонала!
— Разве? Она говорила только что-то насчет двух недель, после которых кому-то следует убираться вон. И еще, что не заплатит больше ни пенни. Подумай об этом. Да, она могла говорить с кем-нибудь из персонала, но с таким же успехом и с шантажистом, приехавшим сюда как гостья. Джози могла решить, что пора встретиться с ней лицом к лицу. Марго, должно быть, пыталась держаться, но все равно испугалась.
— Этим можно объяснить ее ужасное настроение вчера утром, — рассудительно заметила Эдвина. — И то, что она не стала терять время, а сразу же заговорила со мной о деньгах. А потом, после ленча, Джози сунула ей в руку письмо. Это мог увидеть кто угодно. Джози должна была…
Она осеклась на середине фразы, глаза едва не вылезли из орбит, уставившись в пространство поверх ее плеча. Берди резко повернулась. Дверь открывалась бесшумно на хорошо смазанных петлях.
— Если вы собрались посплетничать, — послышался резкий голос, — то могли бы, паршивые трусихи, сказать мне все в лицо, черт бы вас побрал! — Джози была ужасно сердита; ярко освещенные опухшие глаза казались огромными. — Ну? Языки проглотили? Умеете говорить пакости только за спиной?
Что она успела услышать? На долю секунды все мысли Берди смешались, но она быстро сообразила, что нужно сделать, и, показав розовое письмо, напрямик сказала:
— Это написали вы. — Джози издала какое-то сдавленное восклицание и, протянув руку, потребовала:
— Отдай это мне!
Краем глаза Берди уловила резкое движение: Эдвина вскочила со стула. Но ей ни за что не успеть обогнуть стол и остановить Джози. Берди тут же спрятала письмо и заставила себя оставаться на месте и без страха смотреть в искаженное гневом лицо Джози.
— Вы его не получите, — произнесла Берди твердо, не отступив ни на дюйм. — Это доказательство для полиции. У вас большие неприятности, Джози, и вы знаете это. Очень большие неприятности.
— Кто сказал? — прошипела Джози сквозь стиснутые зубы. — Вы ничего не сможете доказать. Это у вас будут неприятности; ишь, клеветать на невинных людей! Вы…
— Мы изучили счета Марго, Джози, — громко перебила ее Берди, глядя ей прямо в глаза.
Джози заколебалась — и проиграла. Сегодня вечером Берди уже видела, как пылающая ярость покидала ее лицо, когда Тоби дал ей отпор в гостиной, и надеялась, что получится и сейчас. И оказалась права: Джози сдулась, как воздушный шарик, сглотнула и тупо спросила, дергая себя за рукав:
— Вы из полиции?
— В настоящий момент — да, я помогаю полиции, — твердо сказала Берди и, отметив, что на лице Джози промелькнул страх, решила, что настал момент проявить себя "добрым копом". — Поверьте мне, Джози, я не хочу, чтобы ситуация еще больше усугубилась. Думаю, самое лучшее для вас — просто рассказать обо всем, что произошло между вами и Марго Белл, то есть свою версию…
Берди добавила это торопливо, когда поняла свою ошибку, заметив в глазах Джози удивление и облегчение.
— У вас же должна быть серьезная причина так поступить.
Окончательно сраженная, Джози окинула комнату затравленным взглядом, словно искала возможность сбежать, пухлые пальцы теребили застежку объемистой сумки, наконец открыли ее, вытащили мокрый носовой платок. Тут же комнату наполнил знакомый острый запах эвкалипта.
— Просто расскажите нам, Джози, — проговорила Берди мягким искушающим голосом. — Облегчите душу, ведь вы давно этого хотите.
Она подвинула Джози кресло, и та плюхнулась в него, сжимая в руке носовой платок. Эдвина, не сводя с нее глаз, тоже села.
Берди с Эдвиной переглянулись, не зная, с чего начать. Нужно как-то похитрее и поделикатнее. Если Джози догадается, как мало им известно, то просто фыркнет и выйдет из комнаты, а они окажутся в еще худшем положении, чем раньше. Одну ошибку Берди уже совершила и едва успела ее исправить, так что вторую позволить себе не может.
— Лучше рассказать обо всем с самого начала, — наконец произнесла Берди твердо и затаила дыхание, облокотившись на каминную полку и постаравшись выглядеть как можно увереннее и непринужденнее. Похоже, это самый надежный ключик к Джози.
Джози чихнула, вытерла нос и, затолкав платок глубоко в рукав, прерывисто вздохнула и провела языком по ровным белым зубам. Берди поняла, что Джози решила говорить, поэтому изо всех сил старалась не выдать своего нетерпения.
— Восемь с половиной лет назад у меня были сломаны передние зубы, — начала Джози, но тут же замолчала и окинула их вызывающим взглядом.
Что? Берди с огромным трудом смогла сохранить непринужденную позу и серьезное выражение лица. Взглянуть на Эдвину она не осмеливалась. Какое отношение ко всем этому имеют зубы? Она что, сумасшедшая?
— Один из мальчиков ударил меня крикетной битой — конечно, случайно, — но у меня раздулась губа и сломались два передних зуба: один почти целиком, второй наполовину. И, должна вам сказать, это чертовски больно.
— Могу себе представить, — осторожно заметила Берди.
— Да, но это все ерунда по сравнению с тем, как оно выглядело. Я и до того не была писаной красавицей, но со сломанными зубами выглядела и вовсе отвратительно.
Джози аж передернулась. Некоторое время она сидела молча, а когда подняла на них повлажневшие глаза, в них читалась отчаянная боль, губы дрожали.
Вымученно улыбнувшись, Джози продолжила:
— Вроде бы не такая уж великая трагедия, правда? Вообще-то да. Для всех, кроме меня. Дети быстро привыкли. Глен… ну, думаю, он тоже привык. Он в любом случае толком меня и не видел. — Улыбка ее сделалась какой-то жалкой, уголки рта опустились. — Понимаете, у нас не было денег, чтобы привести в порядок мои зубы. Глен работал как проклятый, только начинал свой бизнес. У нас имелась пара тысяч: были отложены на черный день. И сначала я думала, что смогу взять из них, но когда сказала об этом Глену — так, между прочим, потому что просить не хотела, ждала, что он сам предложит, — оказалось, что все уже потрачено, денег не осталось. Мы едва наскребали на еду и одежду, что уж там говорить о зубах. Вот я и притворялась, что мне наплевать. Я и раньше никогда особенно не заморачивалась по поводу своей внешности, так что муж решил, что мне и правда все равно. А может, думал так, как ему было удобно думать. Не знаю.
Джози задумчиво провела языком по зубам, лицо ее оставалось серьезным, и в комнате опять повисла оглушительная тишина.
— Как бы там ни было, — продолжила она через некоторое время, — полтора года я ходила как бомжиха, стараясь не забывать, что меня это не волнует. Время шло, бизнес Глена начал набирать обороты, денег стало больше, и когда поняла, что мы выкарабкались, я сказала ему, что намерена восстановить зубы. Взяла кредит и потихоньку выплатила.
Она поморщилась и продолжила:
— Никогда не забуду то чувство: снова иметь возможность улыбаться, не выставляя себя на посмешище; снова чувствовать себя женщиной. Как я и говорила, ни Глен, ни дети особенно из-за этого не переживали, но то, как я стала себя чувствовать после… в общем, они не могли не понять, по крайней мере Глен, как много это для меня значило. Он был уничтожен. И это еще мягко сказано. Его мучило осознание, что не понимал моих страданий, терзали угрызения совести, что не смог дать мне денег раньше. Я сказала, что не виню его, и это чистая правда, но он все равно переживал.
Джози вытащила платок, снова высморкалась и, решительно посмотрев на Берди, сказала:
— Думаю, вы поняли, почему он считал себя виноватым. А теперь должны понять, что я чувствовала к Марго Белл, когда узнала. Любая женщина на моем месте чувствовала бы то же самое, поэтому я не жалею о том, что сделала. Она это заслужила, потому что была сукой, расчетливой мерзкой сукой.