бы предотвратить коронацию Игги Бурджини, я бы рекомендовал господину Одомару поскорее вылететь на Ыту для усмирения смутьянов.
Ыква оскалила зубы:
– Ты… Ты украл мое тело и занял трон. А теперь хочешь помочь? Это что, шутка?
– Наш умненький Ыммунитет в курсе моего плана. Он понял, что трон достанется кому-то другому, то есть мне, и решил быть полезным. Похвально! – подмигнула Ыммунитету Альфреда.
Тот смутился:
– Вовсе нет! Я волнуюсь за Одомара и хочу, чтобы он снова правил на Ыте!
Дама усмехнулась:
– Конечно-конечно, это ведь так на тебя похоже. Не волнуйся, я знаю про Игги. Но он ничего не сможет сделать. Одомар очень скоро отправится на Ыту и наведет там полный порядок, что, к сожалению, не удалось ни тебе, ни моему дражайшему папеньке. Но сперва мы покончим с этим нелепым карнавалом, который, я знаю, всех уже порядочно утомил. И тебя в первую очередь, не так ли, Ыммунитет?
– Ты, доченька, крайне неуважительно относишься к родителям, – заметил господин Ти. – Тебе это сойдет с рук лишь потому, что руки у меня связаны. И это, кстати, тоже невежливо.
– Ничего, потерпите, дорогой папаша. Это вам месть за то, что в детстве вы кормили меня на завтрак лапшой с грибами. И заплетали косу поперек головы.
– Что делать, милая моя, если у тебя волосы так растут. Вся в мать!
– Это у вас руки так растут, дорогой папаша. И это не наследственное.
– Скажи спасибо, что я тебе уши не отрезал. Когда ногти на ногах стриг.
– Вот уж благодарю, мой ловкий родитель. А теперь вернемся к делу. Нам принесли достаточно соленых огурцов, – она указала рукой на ведро, стоящее перед столиком. – Одомар, приступим? Стоп. Чуть не забыла! Никто из вас не ел соленые огурцы?
– Вот-вот, – поддакнул губернатор в теле ытянина. – Чтобы не повторить прошлую ошибку, твое тело, Альфи, я посадил на строгую диету. Только зерновые, никаких овощей, соленостей, квашеностей, продуктов брожения и так далее.
– М-да, – согласился Ыммунитет. – Та повариха нас здорово подставила со своим салатиком. Я, честно говоря, обалдел, когда Одомар, согласно плану перескочив в мое тело, учуял огурцы, тут же вылетел из него, как пробка из бутылки, и прыгнул в господина Ти.
– Я сперва ничего не понял, – признался губернатор. – Только потом догадался, что эта бестолковая женщина подложила соленых огурцов не только в тарелку Одомара, как ей велели, но и в миску с салатом, из которой мы все угостились! Вот уж не думал, что в своем почтенном возрасте вынужден буду скитаться по чужим оболочкам! Тем более таким… причудливым. – Он брезгливо дернул себя за удлиненную мочку уха.
– Мне повезло меньше всех, – вставила Альфреда. – Когда Одомар осознал, что и ты, папа, отведал огурчиков и переместился из твоего тела в мое, я превратилась в собственного отца. Можно ли вообразить себе что-то более мерзкое?
Собравшиеся помотали головами.
– Так вот как все вышло! – тихонько воскликнул Вилли.
– Мало того, из моего насыщенного огурцами тела он перескочил в свою драгоценную ыкву Адель, – продолжала дочь губернатора, – и мое тело захватила безмозглая лошадь! Вы только гляньте, как она проводит время! Все время грызет что-нибудь или нюхает! А как она спит, знаете? Я уж не говорю про личную гигиену.
Все посмотрели на тело Альфреды. Оно и правда обнюхивало холодильник.
– Так им и надо, – шепнула Элейна. – Нечего было устраивать подлянку Одомару!
– Но есть и плюсы, – заметил господин Ти. – С Одомаром в теле ыквы оказалось легко совладать. Окажись он в теле Ыммунитета, как изначально задумывалось, доставил бы нам гораздо больше хлопот. Хотя минусы, конечно, перевешивают.
– От него и так не было бы вреда, если бы мы дали ему таблетку, стирающую всю память, а не только воспоминания после Дня Преображения, – напомнила Альфреда. – А я, между прочим, предлагала.
– Я говорил, что он еще может нам понадобиться, и не ошибся, – ответил губернатор. – Хотя мне не приходило в голову, что использовать его станешь ты, Альфи. Поблагодарить не забудь.
– В итоге память к нему все равно вернулась, так что обойдешься, папочка. Изготовленная тобой таблетка оказалась совершенно бесполезна. Мне даже не удалось убедить его, что я не имею отношения к вашему с Ыммунитетом заговору.
– Я бы удивился, если бы Одомар поверил в это, учитывая твой вид, – парировал губернатор. – Он, конечно, наивный, но отнюдь не дурак.
– Воспоминания о былом – это, конечно, приятно, но давайте уже начинать, – попросил Ыммунитет. – Раньше сядем, раньше выйдем.
Господин Ти вымолвил лишь одно слово:
– Одомар?
Остальные замерли в ожидании.
Ыква встала и молча подошла к ведру с солеными огурцами.
– Фу, ну и гадость! – поморщился Добрый Жук.
– Поначалу я их тоже не любил, – сообщила ыква. – Пытался делать салаты, запекать, даже молоком запивал. Время показало, что огурцы в чистом виде есть быстрее и проще. Отключай огуречные лампы, Альфреда. И напомни порядок переходов, а то из-за вашей волшебной таблетки у меня все в голове перемешалось.
– Дай подумать, – ответила Альфреда. – Сперва прыгаешь в мое тело, где сейчас обретается ыква. Эй, отойди от окна! Не грызи занавески, мне этими зубами еще еду жевать!
Тело Альфреды с ыквой внутри оглянулось и выплюнуло краешек шторы.
– Папа, ты ее плохо воспитывал! – пожаловалась Альфреда.
– Я ее вообще не воспитывал, – без тени смущения признался губернатор. – У меня других дел полно.
– Никакой заботы о дочери. Так, ладно. Дух, на чем мы остановились? После меня ныряешь в папино тело, – она указала на себя, – вытесняя меня в мою собственную оболочку. Потом прыгаешь в тело Ыммунитета, – Альфреда кивнула на отца в облике ытянина, – и папа становится собой. И наконец возвращаешься в свое тело, отправляя Ыммунитета восвояси. Ненавижу эти объяснения, слово «тело» приходится повторять по сто раз. Тело, тело, тело. Отвратительно. Ыммунитет, ты слушал? Я все верно сказала?
– Вроде да. Если перепутаешь, Одомар, придется начинать заново. Так что сосредоточься, – посоветовал Ыммунитет в теле короля. – Готов?
Ыква кивнула. Тело Альфреды в джинсах и свитере как раз вовремя подошло к ней и стало с интересом обнюхивать, вытянув шею и зажмурившись.
– ПОЕХАЛИ! – скомандовала Альфреда.
Ыква проглотила огурец из ведра и повернулась к телу Альфреды.
Добрый Жук закрыл лапами морду.
Вилли и Элейна, наоборот, приготовились глядеть внимательно, ничего не упуская.
В одно мгновение тело Альфреды окружил вихрь, а ыква Адель, в которой пребывал Одомар, опять шлепнулась на пол. На сей раз перемещение прошло удачно.
Когда ыква вяло поднялась на ноги и отправилась дожевывать занавеску, ее никто не останавливал.
– Ням, ням, ням, ням, вкусно! – негромко транслировало переговорное устройство у нее на голове.
Все смотрели на Одомара в теле Альфреды, а тот увлеченно разглядывал себя. Привычным движением поправив волосы, он спросил:
– Как я выгляжу?
– Как парень в женском теле, – съязвила Элейна.
– Руками не трогать! Дальше, дух! – скомандовала Альфреда.
– Не суетись, а то еще перепутаем что-нибудь, – спокойно ответил Одомар и пристально поглядел на Альфреду в теле губернатора. Та испуганно сглотнула.
Одомар в теле Альфреды нагнулся, достал из ведра еще один огурец, откусил половину и прожевал. Тут же тело Альфреды мешком осело на пол, а вырвавшийся из него вихрь на миг скрыл от чужих глаз тело губернатора.
Мгновением позже господин Ти грузно поднялся с кресла и наклонился к ведру, чтобы перекусить огурцами.
Губернатор в обличье Ыммунитета следил за происходящим, не отрывая глаз.
Альфреда поднялась с пола, потирая ушибленный копчик, и торжествующе рассмеялась.
– Наконец-то! Мое любимое тело! Я страшно по нему соскучилась!
– Вот бы ты по мне так скучала, – мрачно сказал губернатор.
– Я обязательно буду скучать, папа. Как только ты оставишь меня в покое навсегда.
– Спасибо за прямоту, доченька.
– На здоровье, мой вислоухий.
Господин Ти нахмурился. Длина ушей Ыммунитета действительно впечатляла.
Одомар в теле губернатора дожевал огурец, обернулся и вдруг, обмякнув, распластался на полу. Вихрь молниеносно обернул собой скованное по рукам тело Ыммунитета. Настал черед губернатора радоваться воссоединению со своим телом. Радость он изобразил оскорбленно поджав жирные губы и прикрыв глаза.
Вихрь переместился в последний раз, и Ыммунитет Ыдинственный весело подпрыгнул в своем ушастом толстеньком теле, а Одомар Блистательный выпрямился во весь аристократический рост. Все вернулось на круги своя.
– Эй, снимите с меня наручники! Кто-нибудь! – недовольно вскричал Ыммунитет.
– Сейчас, сейчас, только не ори. – Альфреда подошла к нему и сняла браслеты.
Исполняющий обязанности короля Ыты радостно вскочил с места:
– Скорее летим на Ыту! Нельзя терять ни минуты! Надо остановить Игги Бурджини!
Губернатор утомленно проворчал:
– Как же я устал от этого: летим туда, летим сюда! И обязательно скорее! Наверное, я слишком стар. Останусь тут, на Гмурре, займусь делами. Ты, доченька, такого натворила в мое отсутствие, что мама не горюй. Век не расхлебаешь. А вы там на Ыте сами разбирайтесь. Игги передайте привет, пусть залетает в гости. Перекинемся с ним в картишки.
– А я устала от суеты, поэтому сперва мы кое-что проясним, – вдруг заявила Альфреда, шевельнула пальцами, и на двери опустились металлические щиты.
– Ты что это задумала? – спросил Ыммунитет, нежно ощупывая свое тело. – Господин Ти, что вы сделали с моими ушами? Мне кажется, они были длиннее.
– Я их завивал: мешались при еде и купании. И тебе советую.
Уши действительно немного закручивались во-внутрь. Ытянин стеснительно завязал их на затылке.
– Ничего, обработаю выпрямителем, будут как новенькие…
– Как все уже знают, а кто не знал, тот понял, теперь править на Ыте будем мы с Одомаром, – объявила Альфреда. – Всем остальным лететь с нами ни к чему. Вы останетесь здесь.