— Не откажемся, — возразил дяденька, жуя колбасу. — Нормальный вообще-то сервелат, не протухлый. Доставайте тарелки, парни.
— Раньше ты себе такого не позволяла, — сказал Влад. — А тут мы на минуточку отвлеклись на написание контрольной по алгебре — и ты сразу же замуж собралась.
— Это неприлично, — замуж в твоем возрасте, — сказал Данил. — И ты сама сто раз говорила, что ты такая некрасивая и толстая, что никто в тебя не влюбится.
— Что?! — удивился гость и весело оглядел растерявшуюся маму. — А мне кажется, она просто красавица! И худая, как… как водопроводный шланг!
— У вас плохое зрение, — объяснил Данил. — Маму со шлангом спутать — это уметь надо.
— Ох, — вздохнула мама. — У меня в родне было два психа, а теперь третий туда же собирается. Я, конечно, не шланг…
— Приятно слышать, — меланхолически заметил гость.
— Зря вы это затеяли, — сказал ему Влад. — Мы очень плохие родственники. Мы вам будем жизнь портить.
— Ну, если будет совсем безнадежно, то мы еще кого-нибудь родим, — сказал жених. — Вы будете портить, а новый ребенок — украшать. Разделение труда.
— Мама умеет рожать только близнецов, — предупредил Данил. — Двое, трое, пятеро… вас это не пугает?
— Оптом дешевле, — сказал жених. — Давайте уж праздновать в конце концов, а то на работе некогда было поесть. У меня уже внутри все слиплось от голода.
Поскольку у мальчишек тоже слиплось там же и от того же, все сели за стол. А после обеда сытые и ублаготворенные братья решили, что не так уж страшен этот мамин жених и вполне можно попробовать взять его в семью.
— Если уж совсем не понравитесь — прогоним, — предупредил Данил, дожевывая пятую конфету. — Есть много способов.
— Не прогоните, возразил дядя Сережа. — Я жутко обаятельный.
И они стали жить вчетвером. Получилось вполне ничего. Лучшим качеством дяди Сережи оказалось то, что он работал с утра до ночи и братьям вообще не мешал. Еще мальчишки одобрили его зарплату — в несколько раз больше маминой. Жить стало вкуснее и просторнее — они обменяли их крохотную «хрущевку» и дядисережину двухкомнатную на хорошую квартиру, каждому брату досталось по отдельной комнате — несбыточная мечта. А потом дядя Сережа объявил, что в конце мая они едут в свадебное путешествие.
— Ура! — закричал Данил. — Мы останемся одни! Без взрослых!
— Дудки, — возразила мама. — Мне не нужен Рагнарёк в отдельно взятой квартире. Вы едете с нами.
— В свадебное путешествие едут жених и невеста, а вовсе не невестины дети, — сказал Влад. — Я читал.
— Одних я вас не оставлю, — сказала мама. — И чем плохо? Поедем в жаркую Испанию, погреемся на солнышке, загорим… А то у нас то дождь, то снег. И воду горячую отключили.
— Сходим на корриду, — включился дядя Сережа. — Посмотрим рыцарский турнир в замке…
Так братья оказались в «жаркой Испании» — с ледяным морем, бесконечным дождем, размокшим пляжем, отмененной корридой…
— Собирайтесь, — в номер заглянула мама. — Через пятнадцать минут выходим на турнир.
На самом деле было так:
В эпоху неолита, 25 тысяч лет назад какие-то племена охотников и собирателей перебрались с неизвестными целями из Северной Африки на Пиренейский полуостров. Под ясным небом Иберии они обустроились, занялись охотой на мамонтов и бизонов и даже живописью — расписали 15 тысяч лет назад пещеру Альтамира в Кантабрии. И постепенно стали испанцами.
Но если бы Испания была дождливой, ее история сложилась бы по-другому.
— А! — сказал вождь. — А-ха!
— У! — согласился Второй Охотник. — Ух-ху!
Их племя только обсохло после переправы через пролив, как пошел жуткий дождь. В поисках убежища племя залезло в подходящую пещеру. Из темного проема высунулся изможденный пещерный лев. Он хрюкнул и зашелся в тяжелом приступе кашля. Бедняга маялся застарелым бронхитом. Вождь замахнулся на зверя копьем. Лев обкашлял вождя всеми имевшимися в наличии микробами и, спотыкаясь, скрылся в пелене дождя. Вождь неуверенно кашлянул ему вдогонку.
— Ай! — воскликнула Вторая жена Третьего Охотника.
Из-под камня выползла гадюка. Тяжелая одышка после пневмонии у гадюки еще оставалась, а жар уже начал спадать. Гадюка с отвращением посмотрела на мышку, жевавшую ромашку. Мышь пыталась вылечить ромашкой артрит, возникший от постоянного бегания по лужам. Но ромашка размокла и не помогала.
— Ум-му! — обрадованно возвестил Третий Охотник, указывая на восток. — Ум-му!
— Сколько ум-му? — спросил вождь.
— Много ум-му, — быстро сосчитал в уме Третий Охотник. Он был математически одаренной личностью.
Мужчины, оставив женщин и детей в пещере, пошли взглянуть на ум-му — мамонтов. Это хорошая добыча, ею стоило заняться.
«Много ум-му» оказалось двумя мамонтами, уныло торчащими в луже за каменной грядой. Один маялся зубной болью — у него простыл левый бивень. Кариес прогрыз в бивне двухметровые ходы, в которых свистел сквозняк. У другого мамонта был насморк. Насморк мощным потоком выходил из хобота и заливал окрестности.
— Все, — сказал вождь. — Капут.
Это означало: «Разворачивайте челны, грузитесь и айда домой, в теплую и сухую Африку! На что нам сдалась эта размокшая простуженная Испания!»
Так из-за дождей Испания навсегда осталась незаселенной.
Глава 2РЫЦАРИ БЕЗ ЗОНТИКОВ
Древний замок сиял новехонькой облицовкой. Дождевые потоки стекали по свеженарисованным средневековым трещинам стен. Из бойницы торчала спутниковая антенна, стыдливо притворяясь алебардой.
— В программе произошли изменения, — бодро сказал гид. — Из-за дождя турнир будет укороченный. Зато пир удлиненный. Потому что турнир происходит во дворе, где мокро. А пир — в зале, где сухо.
— Очень правильно, — одобрила мама. — Обидно простудиться на рыцарском турнире в знойной Испании.
Братья скривились почти синхронно — они вообще-то на турнир ехали, а поесть и в гостинице можно. Но делать нечего, и туристы, прячась под зонтиками, отправились во внутренний двор. Там было сделано подобие амфитеатра. Мама постелила на мокрые скамеечки полиэтиленовые кулечки, которые на всякий случай жили у нее в сумке. Дяде Сереже кулечка не хватило, и он героически сел прямо в лужу на скамейке.
Над ареной висели слипшиеся от воды флаги.
— Смотри, — толкнул Данька Влада. — Вон на том, левом флажке — ощипанный цыпленок.
— Он слишком толстый, — возразил Влад.
— Он бройлер, — пояснил Данил. — Гормонами откормленный.
— А почему двухголовый?
— Мутант, наверное.
— Жареный мутант, — поправил Влад. — Видишь, какой красный.
— Недожаренный, — включился в обсуждение дядя Сережа. — Потому что красный. Если бы дожарили — был бы коричневый. И с луком зеленым — вон зеленая полоска сбоку на полотнище.
— А желтая полоска рядом что обозначает? — спросил Влад. — Может, лук увял и пожелтел?
— Разлуку, — сказала мама. — Желтый цвет обозначает разлуку.
— Итак, — подытожил Данил. — Флаг изображает горестную разлуку с недожаренным бройлерным мутантом в зеленом луке. Начало турнира мне нравится.
— Тише, — одернула мама. — Что-то начинается…
Действительно, устроители турнира решили не тянуть и поскорее покончить с этим мокрым делом. На арену вышел очень разноцветный человек, подудел в металлическую трубу вроде горна и прокричал что-то жизнеутверждающее. Братья, еще не забывшие «Айвенго», сразу поняли, что это герольд. Потом из-за занавесочки выехали на конях два рыцаря в сверкающих доспехах. То есть доспехи безусловно сверкали бы на солнце, если бы оно было. А так они были просто мокрые. Рыцари отражались в блестящих нагрудниках противника гораздо более толстыми и кривоногими, чем были на самом деле. А отражения коней в попонах напоминали безрогих коров, накрытых старыми половиками.
Рыцари постояли немного друг перед другом, будто не зная, чем заняться. Затем один тронул копьем щит другого. Раздался глухой звук.
— Дотронулся острым концом копья, значит, вызывает на смертный бой, — пояснил дядя Сережа, хотя и так все было понятно.
— Звук какой стукательный, — заметил Данил. — Доспехи явно пластмассовые. Вранье все.
— Ну и хорошо, — похвалила пластмассовые доспехи мама. — Таскать железные доспехи вредно для позвоночника, они тяжелые. У древних рыцарей у всех был остеохондроз.
Тем временем рыцари разъехались на разные края арены, будто раздумали сражаться в такую погоду. Кони грустно булькали по щиколотку в воде.
— Теперь обед, — радостно сказал толстяк, сидевший перед братьями. Но рыцари не спеша повернулись и — трюх-трюх-трюх — затрусили навстречу друг другу, наставив копье на противника. Они съехались и старательно сломали копья друг о друга.
— Теперь я понимаю происхождение выражения «наломать дров», — сказал дядя Сережа.
Рыцари тяжело сползли с коней в лужу и слегка постучали мечами друг о друга. Потом остановились, один взглянул на наручные часы и, решив, что стучали мало, методично продолжил стучать. Тук-тук-тук — будто гвоздь забивал. Но противник никак не забивался. Брызги от топтавшихся рыцарей летели на трибуны. Мама заслонялась зонтиком, но сквозь зонтик было не видно, «вбили» рыцаря-гвоздя в землю или еще нет.
Наконец, опять взглянув на часы, рыцарь-молоток стукнул рыцаря-гвоздя посильнее. Тот упал, не дожидаясь, пока меч до него дотронется… и вскочил с воплем, потому что лужа была холодная. Он перелег в место посуше. Рыцарь-молоток занес над ним меч…
— Теперь обед! — радостно сказал впередисидящий толстяк.
Какой-то дяденька в смешной шляпе кинул с трибуны мокрую тряпку.
— Это женский чепец, — пояснил дядя Сережа. — Называется «дамская милость». Его бросал специальный «судья чести», чтобы упавшего рыцаря не добивали.
— Лучше бы он им зонтик бросил, — заметила мама.
Рыцарь-молоток помог подняться рыцарю-гвоздю, они поклонились и ушли.