– Конечно же, Ульяна Андреевна, – улыбнулся седой охранник.
Вышел из будки попробовал использовать мою карту у другого турникета, но и там упорно высвечивался красный крест. Нахмурившись вернулся на свой пункт, начав что-то проверять в компьютере.
– Ульяна Андреевна, – позвал меня мужчина.
– Да? – заглянула к нему в окошко, стараясь не преграждать путь остальным людям.
– У меня сказано, что вы не являетесь сотрудником завода, – нахмурив резко-контрастирующие с волосами черные брови смотрел на монитор компьютера.
– Что? – не поняла, услышанного.
– Сказано, что уже больше месяца, вы уволены.
– Не может быть! Здесь должно быть какая-то ошибка. Вы же видели меня во время прошлого дежурства, верно?
– Сам не понимаю. Ерунда какая-то. Может сбой в системе. Подождите, сейчас перепроверю.
Мужчина взял мой пропуск и удалился по коридору, скрываясь в кабинете отдела безопасности завода. Все то время, что ожидала его возвращения, чувствовала, будто у меня под кожей завелись муравьи. Кожа зудела и я с большим трудом подавляла желание расчесать её в кровь. Нервно стучала балеткой по полу и кусала губы. Спустя несколько минут, мужчина вернулся еще более удрученный и озадаченный.
– Ну что, выяснили? – с надеждой смотрела на него. Все эти недоразумения пугали меня и нервировали.
– Нет никакой ошибки. Вы не числитесь среди сотрудников, – повторил мужчина, с жалостью посмотрев мне в глаза.
– Это бред какой-то, – выдохнула, чувствуя как краснею под вниманием других охранников и проходящих через пропускной пункт людей.
– Сходите в отдел кадров, может им удастся как-то прояснить ситуацию, – посоветовал мужчина.
– Хорошо, спасибо, – повернулась к выходу, когда вспомнив о пропуске, снова обратилась к мужчине. – А моя карточка? – протянула руку.
– Пропуск – собственность завода, – твердо ответил он.
Ошарашенная и сбитая с толку доплелась до здания заводоуправления, заглядывая в отдел кадров.
– Здравствуйте, девочки, – улыбнулась четырем женщинам, настраивающих своих рабочие места и наливающих утренний кофе.
Обычно наши кадровички всегда улыбались и с ними можно было перекинуться парочкой шуток.
– Рабочий день еще не начался, – не смотря на меня, перекладывала бумаги с места на место сказала Женя.
– Я понимаю. Но тут какая-то неразбериха. Пропуск мой не работает и охрана говорит, что я больше не числюсь среди сотрудников, – неловко топталась у входа в их кабинет.
– Нет никакой ошибки, Кострова. Уволена по статье 81 трудового кодекса Российской Федерации, за разглашение коммерческой тайны, – наконец-то скользнула по мне взглядом, где читалось явное отвращение.
– Что? Кто подписал приказ? – могла бы и не спрашивать. Сердце колотилось в районе горла, уже зная ответ на поставленный вопрос.
– Генеральный, конечно, – протянула она.
Остальные девушки усердно делали вид, будто не замечают меня.
– Когда? – во рту пересохло и в помещении стало невыносимо душно.
– Вчера вечером.
– Ясно, – ответила без эмоций, внутри проживая настоящий апокалипсис. – Когда расчет?
– Как касса заработает, – фыркнула Женя.
– А как мне забрать свои вещи?– стала вспоминать было ли в кабинете что-то действительно важное.
– Все что находится на территории завода, является собственностью завода. Нет, интересная она! – ухмыльнулась зло женя, обращаясь к девушке сидящей напротив. – Мало того, что завод так подставила, еще какие-то вещи требует.
– Ни стыда, ни совести, – поддержала ее коллега.
Не желая слушать напрасные обвинения, вышла из кабинета, собираясь выяснить вопрос с глазу на глаз с моим палачом, который самолично назначил приговор. Вышвырнул меня на улицу, как котенка. Не дав даже возможности объясниться. Направилась к Роберту.
Мной управляла злость. Красная, жгучая, неконтролируемая. Первоначальный настрой на мирную беседу быстро исчез. У меня в голове не укладывалось насколько нужно быть оскорбленным, чтобы вот так поступить с женщиной, которую пытался вернуть на протяжении последнего месяца. Он ведь даже не удосужился поговорить со мной, узнать, что черт возьми происходит. Пусть закатил бы скандал, из-з чего я бы жутко на него злилась, но не осталось бы недомолвок, неверных выводов и таких отвратительных последствий.
Шла напрямую к турникету, не желая верить в мелочность Роберта. Как можно вот так трусливо, исподтишка сделать подобную гадость, извалять в грязи репутацию и чувства человека. Подобной подставы я точно не ожидала. Все же он не поймал меня, как некогда бывшую жену, с поличным. Моя совесть чиста. Навыдумывал, дорисовал и поступил настолько мелко и отвратительно. В очередной раз поразилась, насколько разным может быть Гершвин и я совершенно не знала этого мужчину.
Хотела ли устроить скандал? Безумно. Если мою репутацию итак опорочили, то пусть хотя бы перемывают кости за дело. Хорошо, что о нашей связи с генеральным, до сих пор на заводе никто не прознал. Иначе полоскали бы на чем свет стоит. Хотя, очень жаль ,что не знают. Наверняка и в этом бы случае виновницей оказалась я, а не мужчина, расквитавшийся с оскорбившей его гордость любовницей, увольнением и испорченной трудовой книжкой. Все равно ранить меня сильнее чем сделал это он, да еще настолько вероломно, не сможет никто. Остановилась возле охранника.
– Здравствуйте, мне нужно пройти к Роберту Альбертовичу, – старалась не показывать эмоций, хотя внутри меня бушевал ураган.
– Ваши документы, – равнодушно проговорил парень.
– Секундочку, – достала из сумки паспорт, передавая охраннику.
– Кострова Ульяна Андреевна, – посмотрел на фотографию в паспорте, затем на меня, а потом куда-то к себе в журнал.
– Да, это я, -видела, происходит что-то неладное.
– Простите, вам запрещено проходить на территорию завода.
– Распоряжение генерального? – горько усмехнулась. Это ж надо, так сильно ненавидеть меня, чтобы в одночасье избавиться, как от ненужной вещи.
– Не вправе разглашать. Всего доброго, – не ответил охранник, указав мне на дверь.
– Спасибо, я сначала заберу расчёт, – проигнорировала его жест.
Подошла к кассе в момент когда открылось окошко.
– Я за расчётом, – сунула девушке паспорт.
Она сверила мои данные со своими ведомостями и свела брови.
– Вы уже получили свой расчет месяц назад. Больше вам ничего не начислено, – вернула мне паспорт.
– Вы точно проверили имя? Я что же, месяц бесплатно работала? – щеки пылали и кажется я начала задыхаться от возмущения.
– Точно. Кострова Ульяна Андреевна. Последний расчет. Последняя выплата тридцатого июля. За август задолженности по выплате вам нет.
Забрала документы. Ситуация казалась настолько нелепой, что у меня вырвался нервный смешок.
– Сюр какой-то, – помотала головой, направляясь к выходу и нервно посмеиваясь.
Казалось, что вся эта глупая и нелепая ситуация происходила не со мной, а с кем-то другим. Медленно шла к автобусной остановке, смеясь сама с собой и игнорируя косые взгляды прохожих. Разве подобное могло произойти с кем-то другим? Нет, только со мной. Зачем он только встретился на моем пути, этот самый Роберт Альбертович. На мгновение появилась мысль позвонить ему и высказать все что думаю, но эта мысль погасла так же быстро, как и вспыхнула. Пусть катится к черту! Правильно я сделала, что ушла. Нужно теперь лишь сказать спасибо, за то что разорвал последнюю ниточку между нами. Наполненная праведного гнева, перемешанного с чувством облегчения, вернулась домой, стараясь решить, как жить дальше.
Находится наедине со своими переживаниями оказалось не самой лучшей идеей. Меня лихорадило и корежило так, что казалось будто накачали какой-то наркотой и теперь началась ломка. Ходила из угла в угол, смеялась, а затем плакала, после чего швырялась предметами в стену. Когда вспышка гнева затихала, убирала устроенный собственноручно погром и чтобы не быть затянутой в порочную эмоциональную петлю, позвонила бывшей начальнице. Радуясь, что наконец-то смогу вернуться к любимой работе. Но в языковом центре, не оказалось вакантных мест, что повергло меня в шок.
Мне нужна работа. Нужно кормить детей и выплачивать тот чертов долг! Не хотела быть хоть чем-то обязанной Гершвину. Собиралась, перечислять на его счет ежемесячно определенную сумму. Оставалось всего-то найти источник дохода. На мгновение представила, что будет в случае, если я так и не смогу найти заработок. В мыслях сразу же образовались картины того, как мы с детьми идем жить под мост и у меня забирает детей опека. Напуганная собственным воображением начала обзванивать все языковые центры города и даже несколько компаний ищущих переводчиков, договорилась о нескольких собеседованиях. Теперь будущее перестало казаться таким беспросветным кошмаром. Именно в этот момент позвонила Танька, напомнив о дне рождении Киры.
– Не могу, Тань. Меня уволили. Теперь нужно затянуть пояса поуже.
– В смысле уволили? За что? – удивленно проговорила подруга.
– В прямом. За отказ спать с генеральным, – хмыкнула.
– Снова приставал?
– Нет. Увидел, как я выходила из ресторана с тем мужиком, кому на выходных переводила.
– Но у тебя же с ним ничего не было? Или было? – добавила после паузы подруга.
– Ты нормальная, такое говорить? Конечно нет! – теперь пылали не только щеки, но от стыда, горело все тело.
– Так чего не объяснила своему?
– Не мой он! – крикнула так, что заболела голова. – И он даже ничего не спросил, посмотрел, как на грязь и ушел. А утром я не смогла пройти на завод. И уволили меня задним числом.
– Это звездец, Сёма.
– Мягко сказано.
– Тебе нужны деньги? Одолжить?
– Пока еще есть.
– Слушай, тогда тебе тем более следует пойти к Кирке. Подарок от нас двоих вручим. Непременно нужно напиться, раз такая дребедень происходит.
– Мне как-то неловко, – не хотела принимать подачки, но отвлечься мне точно не помешало бы.