– С ним будешь?
– Не знаю, – пожала плечами.
– Все ты знаешь! – махнул на меня Павел, направляясь к выходу. – Ты даже рада, что случилась та перестрелка и он снова приполз к тебе.
– Ты в своем уме? Как я могу быть рада такому? – меня переполнило возмущение. Захотелось накричать на бывшего.
– Можно, Ульяна. Ведь душевная боль гораздо сильнее физической, – горько проговорил он, покидая квартиру, крикнув детям «пока».
В тот вечер я задумалась над Пашиными словами. Была ли я рада оказаться в заложниках и быть подстреленной? Конечно нет. Рада ли, что Роберт наплевал на гордость и не только пришел за мной, но и признал свои ошибки? Разумеется, да. Он и открылся для меня совершенно с другой стороны. Так почему я не верю, что он сможет защитить меня? А вдруг у нас снова ничего не выйдет и в следующий раз он даже пальцем не пошевелит ради моего спасения. И снова мной овладели думы. Но затем я вспомнила то, как Гершвин целовал мои руки и сколько вызвало эмоций каждое его прикосновение, каждый поцелуй. И сравнивая с механическим шевелением губ с Пашей, поняла, что ни с кем больше не испытаю такого, как с Робертом.
Не заметила, как взяла смартфон в руки и набрала сообщение.
«Почему ты уверен, что мы с тобой – это навсегда?», – нажала на значок самолетика, дожидаясь ответа.
«Потому что я никогда и ни к кому не испытывал таких чувств. Не представляю свою жизнь без тебя», – практически сразу же пришел ответ.
«А если это всего лишь страсть и через какое-то время ты устанешь от меня?»
«Все мы живые люди и вправе уставать друг от друга. Но если я просто захочу посидеть в тишине, не будет означать, что я перестал любить тебя».
Зависла, перечитывая последнюю фразу, чувствуя, как губы растянулись в улыбке.
«Значит, ты меня любишь?»
Ждала заветных трех слов, понимая, что стоит мне их добиться от этого сурового человека и я уже не смогу дать заднюю. Время шло, а ответа не приходило. Я гипнотизировала дисплей телефона, не понимая, почему он не отвечает. Неужели я смогла напугать Роберта своим вопросом? Но если его так легко вспугнуть, то какое же это может быть «навеки-вечные». Снова прихоть и ничего больше.
Расстроенная отвлеклась на детей. Не верила, что Гершвин так просто снова от меня отказался. Бегала к телефону в надежде увидеть от него хотя бы короткую весточку. Но прошел час, два, а телефон по-прежнему предательски молчал. Усыпила мальчишек, чувствуя полное моральное опустошение. Ничего больше не хотелось, только плакать и забыться долгим сном. Только теперь осознала, что все для себя решила и нужен был лишь толчок со стороны мужчины. Но он предпочел сбежать. Уже собралась в душ, чтобы спокойно отдаться эмоциям и выплакать всю горечь и печаль неразделенной любви. Но тут телефон внезапно ожил.
«Открой дверь!» -написал Роберт.
Нахмурившись, с рвано стучащим сердцем и на ватных ногах поплелась к двери, осторожно открывая замок. Наткнулась на закрывающую обзор на лестничную площадку, огромную мужскую фигуру, нависнувшую над дверным проемом. Темные глаза блестели во тьме, грудь часто вздымалась. Гершвин впился в меня жадным взглядом. Не спрашивая разрешения он сделал шаг навстречу, пройдя в квартиру. Я отошла назад, прижавшись спиной к стене, прерывисто дыша. Мужчина закрыл за собой дверь и оперевшись одной рукой на стену надо моей головой, он смотрел на меня сверху-вниз, пожирая глазами. Рассматривала его в ответ, подмечая, что у него свежая стрижка и совершенно нет щетины, а запах его, он пьянил меня, дурманил, заставляя терять связь с реальностью.
– Что ты хотела знать, Ульяна, – хрипло проговорил он. – Повтори свой вопрос еще раз, пожалуйста.
Облизала пересохшие губы, набирая в грудь больше воздуха.
– Ты любишь меня, Роберт? – замерла, смотря прямо ему в глаза, где разгорался огонь.
– Я люблю тебя, Ульяна. Я. Тебя. Люблю! – выделял каждое слово.
В груди разлилось тепло и покраснели щёки. Все во мне ликовало, оживая и просыпаясь от долгой зимней спячки.
– И знаешь, не отпущу тебя никуда, – отошел на шаг, опускаясь на одно колено и достав из внутреннего кармана пиджака черную бархатную коробочку.
Шокировано смотрела на мужчину у себя в коридоре, потеряв дар речи. Меня обсыпало мурашками. Наблюдала за тем, как он открывает крышку коробочки, чувствуя, как слабеют ноги.
– Выходи за меня замуж, Ульяна Андреевна. Обещаю заботиться о тебе, двух наших парнях и тех малышах, что появятся в будущем. Клянусь, что никто и никогда не посмеет вас и пальцем тронуть. А я буду меняться и становиться рядом с тобой лучше. Окажи мне эту честь и стань моей женой?
– Роберт? – удивленно переводила глаза с него на кольцо с огромным бриллиантом, размером с мой ноготь на среднем пальце. – Ты действительно этого хочешь? – глаза защипало.
– Никогда не хотел чего-то сильнее, чем этого, – шумно выдохнул, явно нервничая еще сильнее меня.
– Тогда, я отвечу, что готова к этому шагу тоже. Потому что люблю тебя! – обхватила его лицо руками, припав к чувственным губам.
Роберт обнял меня за талию, поднимая над полом и углубляя поцелуй. Его вкус заполнил рот, пробуждая во мне древние инстинкты. Это мой мужчина. Только рядом с ним я ощущала такое бешеное, животное не просто возбуждение, но единение. От каждого его прикосновения, по телу разбегались электрические разряды. Он целовал меня жадно, исступлённо, так, будто добрался до самого вкусного блюда в своей жизни. Скользил шелковым языком по моему, не сдерживая страсти, проникая глубже в рот, стараясь проглотить всю без остатка. Меня охватил жар и внизу живота скапливалось напряжение. Между ног стало влажно. Чувствовала сквозь брюки эрекцию мужчины и возбуждалась еще больше. Обхватила его ногами, ерзая по каменной плоти под ширинкой.
Роберт прижал меня спиной к стене, отрываясь на мгновение, прижавшись лбом к моему и чмокнув в губы.
– Подожди, Ульяна. Не спеши, любимая, – достал кольцо из коробочки, одевая на безымянный палец. – Вот теперь, идеально! -улыбнулся он, снова накинувшись на мои губы.
Не успела даже полюбоваться красотой украшения, когда Роберт, откинув коробочку в сторону, подхватил меня под ягодицы, потащив к дивану, скреплять нашу помолвку.
ЭПИЛОГ
Пять лет спустя
– Ну зачем ты сама поехала? Водитель для чего, Ульяна? – звучит возмущенный голос в трубке.
– Мам, я что не могу собственных детей забрать из школы и отвезти на тренировку?
– И что, до вечера будешь ездить? А с Максимушкой кто?
– Он с Надеждой Семеновной.
– Оставляешь больного ребенка с чужой женщиной! Не могла бабушку родную позвать, – услышала обиду в голосе мамы. Для нее до сих пор наличие няни в доме казалось прихотью.
С тех пор когда она вышла на пенсию, старалась все свободное время проводить с внуками. И если старшие Матвей и Мирон уже прекрасно находили для себя занятия сами, то четырехлетний Максим с восторгом поддерживал любую бабушкину затею.
После нашей женитьбы с Робертом, маме потребовалось какое-то время, чтобы принять зятя. Все ждала от него гадости или подставы. Не верила она, что такие обеспеченные и влиятельные люди способны на искреннюю любовь. Еще очень сильно она переживала за мальчиков. Уверена была, что не сможет принять их отчим, будет обижать. Но очень быстро изменила свое мнение. Видела, как искренно мой муж относится к мальчикам и как они тянутся к нему.
На самом деле, порой казалось, что сыновья проводят больше времени с Робертом, чем со мной. У них постоянно находились какие-то совместные занятия, игры. И с таким увлечением они слушали все его рассказы, что не оставалось сомнений, у этих троих взаимная любовь. Сложнее всего принять привязанность детей к отчиму далось Паше. Хотя для сыновей отец все равно был самым любимым и значимым мужчиной в жизни. Но и Роберт занял значимое место. Лишь со временем, поняв, что его никто не пытается заменить, бывший сумел немного успокоиться.
Ситуация обострилась когда я забеременела. Почему-то до этого момента Павел исключал такую возможность, считая это исключительное право оплодотворять меня, только своим. И лишь после рождения Максима, смирился с новой реальностью и начал выстраивать личную жизнь. Вот и сам наконец-то женился и его дочке уже два месяца. Рада за Пашу и его жену Аню. Хочется, чтобы он стал по-настоящему счастлив. Тем более и бизнес у него пошел в гору. Больше не работает на чужих дядек. Открыл свою контору, нанял программистов и ведут несколько постоянных клиентов. Есть подозрения, что способствовал подобному взлету Паши ни кто иной, как Роберт Альбертович, пытаясь замолить грехи прошлого.
Папа, как и мама, первое время относился к моему мужу насторожено. Но узнав Роберта ближе, увидев его отношение ко мне и мальчикам, быстро сменил гнев на милость. Он уважал Гершвина и наверное даже восхищался его лидерскими качествами, достижениями и стойкостью, только не показывал этого. А мама успокоилась лишь когда взяла на руки младшего внука, абсолютную копию своего отца. Такого же темноволосого, черноглазого и сурового. Убедившись, что отношение зятя не изменилось к пасынкам, а стал он к ним еще более внимательным, не разделяя детей на родных и нет, все ему родные, мама сдалась, но продолжала держать ухо востро. Да и моё счастливое лицо для нее стало самым большим доводом к смирению. Спустя пять лет замужества, я стала замечать, что не осталось у нее больше неприязни к Роберту. Превратилась в любящую тёщу, готовую в случае необходимости встать на сторону зятя. Что и случалось пару раз, когда требовалось сломить мое упрямство.
– Мам, Макс любит Надежду Семеновну, и он не чувствует себя с ней брошенным. Но тебя и Светлану Николаевну он конечно же любит гораздо больше, особенно тебя, – попыталась задобрить маму. – Ты его любимая бабушка.
Мало ей было соперничества с мамой Роберта, в том, кого внуки любят сильнее, так тут еще появилась «посторонняя женщина», пытающаяся потеснить бабушек. А мне лишний раз проще оставить сына с няней, проживающей в десяти минутах от нашего коттеджа, чем везти из города маму. Тем более сегодня, когда у меня было назначено очень важное дело.