— Вы бы своих халдеев приструнили, боярин, — сказал я, глядя в глаза облокотившемуся на подоконник мужику в спортивном пиджаке. — Если вы их перед собой решили пустить чтобы меня прощупать — так это напрасная трата времени. Я так понимаю, вы про меня уже не то, что всю открытую информацию знаете, подозреваю, вы даже мой любимый цвет знаете, и какой мультик я в детстве предпочитал смотреть.
Сидевший толстяк было встрепенулся и хотел что-то сказать, но мужчина в мокасинах чуть приподнял указательный палец, даже не отрывая скрещенных на груди рук, и толстяк молча плюхнулся обратно в кресло, лишь раздраженно запахнув полы пиджака.
— А почему, Максим Александрович, вы решили, что в комнате я главный? Почему вы вообще решили, что тут кто-то главный?
— Ок, хотите подробности — будут вам подробности. Тем более что времени у меня навалом, меня тут, как видите очень рады видеть и даже из опасения, что я слишком рано уйду, к тачке примотали, — кажется я начинал нервничать, я знаю за собой такую беду, когда нервничаю, начинаю слишком свободно разговаривать, иногда плоско шутить, надо собраться, что-то я не нравлюсь себе сейчас.
— Так вот, знакомый уже мне Зима — ну он вероятно правая рука, решительный, готов взять на себя ответственность, но мудрости в нем нет. Слишком прямолинеен он на мой взгляд для руководителя. Толстяк, который про серьезных людей мне сейчас говорил — ну право, не станет серьезный человек сам себя уважаемым называть, это от неуверенности, вдруг кто сам не заметил его серьезность. Доктор — тут понятно, он в вашей компании за химию отвечает. Может наркоту вам варит, но уж точно не лидирует в вашем квинтете. Лидером можете быть либо вы, либо вот этот подтянутый товарищ с явно военной выправкой. Но, во-первых, не в обиду военным будет сказано, но в тандеме военный— гражданский в девяносто девяти процентах случаев именно гражданский будет ведущим, а военный скорее будет за физическую часть проекта отвечать. Ну и во-вторых, одежда. Даже я бы сказал все предыдущее это так, болтология, главное как раз в одежде. Я точно знаю, что если в комнате все в галстуках и только один в свободной одежде, значит этот единственный и будет в этой комнате старшим. Бывают конечно исключения, айтишник, или еще какой специально приглашенный консультант, вот только вокруг консультанта так почтительно люди не будут собираться, и украдкой смотреть на него, чтобы считать оценку своих действий, тоже не станут. А вас кстати можно поздравить, по поведению ваших сотрудников вы реальным авторитетом у них пользуетесь.
В комнате повисла пауза. Все действительно смотрели на мужика в розовом поло как бы ожидая его реакцию на мои слова.
— Похвально, я рад, что наконец познакомился с вами, — мужик разглядывал меня прищуренными глазами, как будто заново оценивал.
— А вот и ошибка. Знакомство, это двусторонний процесс, нельзя познакомиться, не назвав своего имени. С книжкой можно, с картиной. С человеком нельзя.
Мужик, которого я принял за военного, посмотрел на часы и сказал:
— Уже скоро.
— Да, что-то мы заболтались, подкатите его к окну, пожалуйста, — сказал мужик в поло и сам отошел от подоконника, уступая мне место.
— Максим, гляньте в окно, что видите?
Меня подкатили к огромному, в половину стены, окну, до конца раздвинули тяжелые парчовые занавеси. За окном был весенний Краснодар. Прям таки изумрудная трава вокруг памятника казакам, а чуть дальше, через дорогу, зеленел сквер имени Жукова с бюстом полководца на переднем плане и Мемориальной аркой с именами героев ВОВ за ним.
— Вы понимаете, в каком здании вы находитесь?
Я понимал. Администрация Краснодарского Края. Судя по картинке за окном — мы на пятом или шестом этаже. Тележку, к которой я был примотан скотчем практически как Ганнибал Лектор в «Молчании Ягнят», повернули на 180 градусов и я оказался спиной к окну. Кабинет не большой, метров шестьдесят, дубовая доска на полу, красно-кофейные деревянные панели на стенах, большой стол красного дерева с 27-ми дюймовым iMac, пол дюжины кожаных кресел, чайный столик того же красного дерева между двух кожаных диванов в дальней от окна стороне. На стене портрет не президента, а какого-то смутно знакомого, явно дореволюционного мужчины с широкой бородой и лихо закрученными усами. Скорее всего хозяин кабинета не публичная фигура, у таких они просторнее, со столами для заседаний и с местом для журналистов. Но судя по обстановке и по тому же виду из окна — владелец в иерархии этого здания стоит намного выше среднего уровня. А больше всего на высокий статус указывал портрет. Я вспомнил кто это, Столыпин. Думаю, не многие могут себе позволить в этом здании повесить его в рабочем кабинете. Тут выбор не велик, президент, премьер, губернатор или профильный министр. А чтоб Петра Аркадьевича…
— Администрация, мы в здании Администрации Краснодарского Края.
— Максим, как вы думаете, зачем мы привезли вас в это здание?
— Вы хотите показать мне ваши возможности. И хотите намекнуть, что вы работаете с одобрения властей.
— Похвально, мне говорили, что у вас аналитический склад ума. Но не верно. Не совсем верно. Демонстрация наших возможностей будет чуть позже. И покровительство нынешней так называемой власти нам абсолютно не нужно. Мы просто хотели показать вам, что мы здесь не в гостях. Мы в этом здании, в этом городе, в этом крае, мы тут дома.
— Я думал дома гостям тапочки предлагают, чай, ну может воду на худой конец. А не к тележкам скотчем приматывают. Напомните, почему мне не стоит кричать и звать на помощь?
— Хороший вопрос. Во-первых, вас никто не услышит. В этом кабинете полная звукоизоляция, даже от направленного лазерного микрофона. А во-вторых, если вы начнете кричать, нам придется снова вас отключить, и вы пропустите демонстрацию, о которой я вам только что говорил.
— Хорошо, я не буду кричать. А держать меня привязанным к этой тачке вы почему считаете нужным? Я для вас опасен, или думаете я ручку со стола сворую?
— Ай молодец, ай умница! Другой бы на его месте вопил и карами небесными грозил, а он ничего себе, шутит. Нет Максим, не опасаемся мы. Просто реакция на увиденное у вас может быть разная. Поэтому не взыщите, но пока вы в таком вот положении останетесь. Кстати, уже пора. Вы в окошко смотрите, сейчас интересное начнется, поверните его к окну пожалуйста.
Как и в любой будничный день по улице Красной двигалось много машин, по широким тротуарам спешили люди, в сквере прогуливались пенсионеры. Ничего необычного я пока не видел. Затем я обратил внимание на синюю девятку, она медленно, медленнее других машин, ехала с включенной аварийкой по не четной стороне улицы с севера, от Дома книги. Прямо напротив администрации, напротив памятника казакам, машина остановилась и с пассажирской стороны на тротуар выбрался молодой человек, черноволосый, бородатый, в темном спортивном костюме. Он обошел машину, не торопясь открыл багажник и вытащил из него трубу длиной метра полтора. Еще раз обошел машину, подойдя к капоту, обернулся к зданию администрации и улыбнувшись во весь рот приветственно помахал рукой. Затем он вскинул трубу на плечо, повернулся к скверу Жукова, замер. Выстрела я не услышал, но мой мозг сам нарисовал мне в воображении какой-то свистяще-шипящий звук. Из трубы вылетел снаряд, пролетел справа от бюста Жукова и влепился в правую колонну Мемориальной арки. Раздался взрыв, крупные и мелкие осколки камня и облицовочной плитки пыхнули фонтаном во все стороны накрыв случайных прохожих. Арка чуть просела, но не упала.
Мужик с гранатометом отбросил трубу на тротуар, не торопясь подошел к памятнику казакам. Встал чуть по диагонали, лицом к администрации и спиной к Мемориальной арке, расстегнул ширинку и начал мочиться на постамент. Затем, так же не торопясь застегнулся, подошел к ожидавшей его машине, сел на заднее пассажирское место. Машина очень плавно, без визга и пробуксовок отъехала от тротуара и исчезла из вида.
В голове у меня стояла звенящая пустота. Я снова был оглушен эмоциями. Мне что-то говорили, меня откатили от окна, развернув лицом к столу. А в глазах у меня стоял взрыв арки и кусок камня, как будто в замедленной съемке, летящий по дуге прямо в голову проходящему деду.
— Максим, вижу вас впечатлила демонстрация? А теперь скажите мне, Максим Александрович, зачем вы этот теракт организовали?
Глава 16
— Максим, вижу вас впечатлила демонстрация? А теперь скажите мне, Максим Александрович, зачем вы этот теракт организовали?
Ощущение бреда и сюрреальности на долю секунды накрыло меня. На долю секунды я подумал, что это никакое не окно, это искусно выполненный в формате окна киноэкран. А если это просто окно, то на улице точно разворачивалась не реальная трагедия, а фарс. Это не правда, это не может быть правдой, это кино, постановка, я зритель спектакля.
Любой человек, получая неприятную информацию, проходит несколько стадий. Отрицание, гнев, торг, апатия и наконец принятие неизбежного. Я хорошо контролирую свои чувства, моя рациональность всегда подавляла мою эмоциональность. Поэтому на чувства у меня ушло буквально полторы секунды. За это время я, как на скоростном экспрессе, пролетел по всем пяти станциям принятия. Особенно мне понравилось на второй остановке. Я второй раз за последнее время почувствовал бешенный гнев. Но не классический гнев получившего плохое известие человека. У меня не было абстрактной злости на всех и вся. Мой гнев был исключительно адресным. Объект моего гнева стоял справа от меня. И хотя я не видел мужика в розовом поло, но я отлично себе представлял его образ, все так же стоящий со скрещенными на груди руками и чуть щурящийся на солнце. Я много раз уже за последние дни делал что-то второй раз в жизни. Я дважды видел пистолет, направленный мне в живот. Дважды я оказывался статистом в чьем-то разыгранном спектакле. Только что я второй раз в жизни добавил человека в список людей, которых я уничтожу. Я по-прежнему не знал, кто такой Зима. Я даже не знал имени человека в мокасинах. Но я знал, что оба они уже мертвы.