Делая страшные глаза Катя несколько раз помахала пальцем перед губами, заставляя меня молчать. Затем, отворив пошире дверь, буквально схватила меня за поло на груди и втянула в комнату, после чего аккуратно, очень мягко прикрыла дверь. Продолжая делать большие глаза и прикрывать рот рукой в знак молчания, девушка подтолкнула меня к кровати и, присев на корточки, включила ночник. На ней был надет темный спортивный костюм, на ногах красные кеды с широким белым бампером. Из кармана куртки она достала маленький блокнотик и огрызок карандаша и, положив блокнот на тумбочку, что-то написала размашистым почерком. Второй раз в этом доме горничные пишут мне записки. Это становится традицией. Катя передала мне блокнот: «Молчи, микрофон». Я кивнул. Она забрала бумагу и, перелистнув на новую страницу начала писать. При этом она закусила и как будто даже начала жевать нижнюю губу.
«З/П $3.000, арт директор минимум 5 ресторанов. Год не увольняешь. Ч/з год — по результатам. Да/Нет»
Я посмотрел на девушку. Даже в свете неяркого ночника было видно, что ее лицо покрыто красными пятнами. Она очень нервничает. Но причину нервов я определить не могу. Она знает, что случилось с Яной, она сама мне говорила, что в случае чего Титов накажет ее значительно суровее. Но при этом она четко сформулировала очень не плохие условия для себя. И опять я в ситуации, в которой мне, с одной стороны нечего терять. Ну предположим, что сейчас за дверью стоит Титов и ждет, что я соглашусь на условия Кати и мы начнем прописывать дальнейшие действия. Ну и что изменится, чем мое положение станет хуже? Еще день в тюрьме? Или какие-то иные ужесточения режима пребывания? Справлюсь. А вот если девушка искренне делает ставку на меня, и учитывая, что в носках у меня спрятаны двенадцать наборов таблеток, результат игры может быть очень даже приятным для меня. Я взял у Кати карандаш и обвел «да», продублировав решение кивком головы.
«Мне нужно в город», — написал я на следующем листке.
Катя растерянно пожала плечами.
«В дом привозят продукты? Есть сотрудники, кто живет в городе и приезжает сюда на машинах?»
Катя задумалась на пару мгновений, потом закивала головой и схватив карандаш написала: «Кухарка, тетка Роза, каждую среду в 5 утра, едет на рабочей машине на оптовый рынок выбирать продукты на неделю».
Я задумался. Сегодня вторник. Осталось день простоять да ночь продержаться?
«Она одна ездит, кто ей продукты носит в машину?»
«Она только выбирает, потом нам каждый день привозят по списку»
«У нее есть дети? Внуки? Муж? Семья?»
«Мужа нет, один сын, внук и внучка, в Геленджике»
Ага, это значит она — та вдова грека, которая мне кофе варила. Наверное, стоит с ней познакомиться. Ни у нее в комнате, ни на кухне, прослушки быть не может. Ну зачем ставить там микрофоны? Это не сложно технически, в прослушке главный вопрос — это анализ записанного материала. Для анализа нужен человек. Не может быть, чтобы у Титова в штате были сотрудники, занимающиеся прослушиванием домашнего персонала. Посадить человека слушать гостя — это одно. Приставить к каждому сотруднику слухача — это уже бред. А Григорий, к сожалению, очень умный псих.
На часах половина четвертого утра, если я правильно понимаю распорядок этого дома, кухарка встает не позже пяти утра. Тонкий момент. Я не знаю, какие отношения у кухарки и Титова. Возможно она к нему привязана. Так часто бывает со старым персоналом. Возможно она эмоционально воспринимает Титова как сына и тогда она будет его оберегать и никогда не предаст. Тогда единственный вариант — это использовать ее в темную. Пробраться в машину и надеяться, что на выезде периодически ездящую за покупками женщину не проверяют по полной программе. Надежды. Слишком много надежд, чтобы на них строить план побега.
«Тетка Роза не любит Хозяина, она согласится помочь если ты ее внукам поможешь», — как будто прочитав мои мысли написала Катя.
«Когда она встает? Ты ей доверяешь? Отведи меня к ней».
Очень хорошо. Катя задумалась. Она покрутила в пальцах карандаш, задумчиво намотала локон на пальцы левой руки, сложила рот в очень не красивую куриную попку. Замечательно. Значит она и сама понимает, что приведя меня к кухарке — она вложит свое будущее ей в руки.
«В холле налево, после двери в столовую дверь на кухню, потом подсобка, потом комната горничных, последняя комната Розы».
Я вопросительно посмотрел на девушку. Она еще о чем-то подумала и написала: «Встает в 4, я зайду к ней в 4:10. Если дверь будет открыта — заходи в 4:20. Если дверь будет закрыта — беги назад».
Я поднял вверх большой палец показывая согласие. Катя очень внимательно посмотрела мне в глаза. На лице уже не было красных пятен, дыхание успокоилось. Мне нравится эта девушка. Она приняла решение и больше не истерит и не мечется. По крайней мере внешне.
«Ты мне должен, помни. Если нас поймают — ты мне должен вдвойне».
Я снова согласно кивнул. Взял блокнот и медленно, беззвучно, оторвал все использованные странички и пару чистых под ними. Жестом показал, что выкину их в унитаз.
Катя поднялась с пола, где она все это время сидела, и больше не глядя на меня, вышла из комнаты, очень тихо открыв, а затем затворив дверь.
Я лег на кровать, перевернулся пару раз с бока на бок пошуршав одеялом и подушками, встал и прошел в туалет. Смыл в унитаз клочки бумаги, умылся холодной водой и вернулся в комнату. Лег на пол, удобно закинув руки под голову. Нужно подождать двадцать минут и идти на очередные переговоры. Забавно, в который раз я назвал предстоящую встречу «самой важной». А может так оно и есть, и каждая новая встреча, каждые новые переговоры — действительно «самые важные»?
В 4:19 я стоял перед комнатой кухарки. Дверь была приоткрыта на несколько миллиметров. Тишина. Даже дождь уже не стучит по крыше, или в этом крыле крыша так далеко, что стук капель стал не слышен. Приоткрываю дверь, вхожу и плотно прикрываю ее за собой. Здесь, в отличие от моей комнаты, есть замок. Проворачиваю его дважды, до упора.
Сухонькая пожилая женщина, лет шестидесяти пяти, в черном брючном костюме, какие часто можно увидеть на шеф поварах хороших ресторанов, в черном платке, но повязанном не на старушечий манер, а как бандана. Первое впечатление — сейчас она достанет папиросы и откуда-то раздастся песня Гарика Сукачева про бабушку.
Тетка Роза. Именно так ее хотелось назвать, не «женщина», и уж тем более не «старушка» и даже не «тетя Роза», а именно «тетка», сидела за маленьким столиком, на котором стояла одноконфорочная газовая горелка, и варила кофе в большой красно-коричневой медной джезве.
У столика стоял свободный стул, на который я, не дожидаясь приглашения, уселся. Руки сложил на коленях, ноги соединены, спина ровная, голова чуть наклонена вперед и в бок, лицо расслаблено, губы чуть напряжены в готовности улыбнуться. Не нагло, я все же в гостях, но и не проситель. Я готов дать тетке то, чего у нее пока нет, и получить взамен то, что нужно мне.
Все так же молча тетка смотрела на турку, и казалось даже не замечала моего присутствия. Как только коричневая шапка пены начала ползти вверх, она выключила конфорку и разлила кофе в две стоявшие перед ней широкие чашки.
— Ты почему не поздоровался? Почему зашел и сел без приглашения? — Удивительно, но голос у женщины был бархатистый, драматическое сопрано, что совершенно не вязалось с ее худым телосложением. Я вспомнил, что впервые услышав этот голос по телефону, представил себе огромную кухарку, эдакую Женуарию.
— Дверь была открыта, значит ты меня ждала. На кровати вон вмятина, значит Катя сидела на кровати, и стул вы уже для меня поставили. И две чашки на столе. Зачем тратить время на вопросы, если я уже знаю ответы?
Впервые за все время тетка Роза посмотрела на меня. Я ответил. Не моргая, не отводя взгляда. Глаза в глаза.
— Роза, мне важно понимать, почему ты согласна мне помочь. Если я не буду это понимать, я не смогу на тебя положиться, тогда лучше нам сейчас попрощаться.
— Ишь какой пострел! Тебе кто сказал, что я согласилась? Может мы сейчас тут сидим — хозяйских казачков ждем, чтобы они тебя скрутили?
— Роза, ты мудрая женщина, ты мне вопросы по сути задавай, нету у нас с тобой времени на шелуху. Ты знаешь, что хозяин с Яной сделал за то, что она мне хотела помочь. Поэтому я и спрашиваю, зачем тебе это? Я не буду тебя обманывать, я много могу за помощь дать, но и мои ресурсы не бесконечны, не всякую цену за помощь я могу и готов заплатить. Поэтому давай мы на берегу договоримся. Мне нужно, чтобы ты, во-первых, при любом раскладе нашего дальнейшего разговора, пообещала, что не пойдешь с докладом про меня и Катю к хозяину.
— Молодец, что Катьку помянул, плюсик тебе, говори дальше.
— Ты так мне «да» сказала?
— Я, Максим, простой человек, мне два смысла в одну фразу нипочем не втиснуть. Я сказала, что ты правильно делаешь, что и за Катерину просишь, это тебе плюс, а больше я ничего не говорила.
— Допустим. — Умная женщина, везет мне вообще на умных и интересных людей, счастливый я человек. — Роза, мне нужно понимать, почему ты готова мне помочь?
— Так-таки и готова? Я пока что присматриваюсь. Я знаешь ли, часто на рынок хожу, продукты покупаю. Так вот когда у моих проверенных продавцов чего нет, или нового чего нужно купить, так вот я сначала к продавцу присматриваюсь. И только если на него глаз ляжет, только тогда и к товару его подхожу. Так и с тобой, я пока не твое предложение рассматриваю, я пока к тебе присматриваюсь.
— Ну, хочешь по длинному пути, пойдем по длинному. Хотя, что-то мне подсказывает, что решение ты уже приняла, и сейчас просто хочешь, чтобы тебя в нем убедили. Итак, я Максим Романов, владелец сети «Максим». Меня Титов и его команда склоняют к тому, что я делать напрочь не хочу. Больше того, то, что мне сватает ваш хозяин я никогда не сделаю, поэтому если я не решу с ним вопрос — меня вероятно убьют. Ставки тут такие, что если я проиграю, вместе со мной убьют, ну или очень накажут, и тех, кто мне помогал. Это на одной чаше весов. На другой — мои возможности, если я выйду отсюда. Если я окажусь в надежном месте с моими товарищами, я смогу повалить Титова и его шайку. — Я не исключал все же вариант, что в ванной комнате сидит Григорий и внимательно слушает наш разговор, поэтому добавил. — Не сразу, сначала мне нужно будет слетать в Швейцарию и вылечиться от болезни, которой меня заразил ваш доктор, Виктор Иванович.