Я где-то читал, что у каждого подлеца есть оправдание, и чем больше человек становится подлецом, тем трогательнее его история. Но привести в пример Будду…
— А как страна та называться будет? Кубань?
— А я не говорил? КДР, Кубанская Демократическая Республика. Наш социолог, Иван Сергеевич, наотрез отказался от слов «казачья», «народная», «свободная» или «независимая». Пес его знает, почему. Он и «демократическая» не соглашался принять, ссылался на какие-то свои исследования, мол, достаточно просто республикой Кубань назваться. Только по мне это как-то не солидно, а? Что скажешь? Ты первый кто вне нашей семерки это узнает. Цени доверие!
Северная Корея, Лаос, Непал. На вскидку я припомнил три страны, в чьем названии используется слово «демократия». Не хотел бы я в этих «демократических» странах жить.
— Григорий, а в чем смысл вот этой вот нашей беседы? Мы ведь определились, сердцем я не с вами, но жить мне хочется, причем не в тюрьме. Гордо мочиться против ветра — это занятие для идиотов. Поэтому я свою часть работы вынужденно выполню. Так зачем же мы время тратим? Может я уже домой поеду? Видео вы про меня наснимали уже уверен достаточно. И отмечаться к вам я буду заезжать, как условно освобожденный, таблетки со схемой ты же мне не отдашь?
— Ха ха, ну конечно не отдам. А смысл нашего разговора в том, что не верю я тебе. И Зима тебе не верит. Пока ты с нами душой в дело не вошел, от тебя любой пакости можно ждать, вот, как ты с Янкой заумышлял. Не хочу я от тебя удар в подбрюх получить. — Титов явно захмелел, в ход пошла уже вторая бутылка коньяка, при том что я все еще дотягивал свои первые сорок грамм, речь стала более тяжелой, тягучей и не такой четкой.
— Ты сейчас, наверное, подумал о том, как вяжется «демократия» и казачья страна, которая на войске держаться будет? А вот свяжется. Не сразу, но свяжется. Конечно, в начале у нас и министерство правды, и министерство любви, и министерство изобилия будет. И демократии у нас сразу понятно не будет. Но мы повзрослеем.
И опять эта метаморфоза. Как только Титов начал говорить о чем-то, что его распаляло, он весь собрался, хмель как будто ушел, речь стала твердой, голос уверенным. Ну почему такой талант такому человеку достался? Между тем Титов все больше расходился:
— Зло — это детство. Доброта — это взрослость. Только дети беспричинно агрессивны, эгоистичны, импульсивны. Взрослые учатся жить в мире с подобными себе, подстраиваться под других. Это доброта. А мы пока можем себе позволить быть злыми. Подрастем — начнем думать и о других. Это и есть взросление нации. Мы, казаки, пока еще очень молодая нация. Имеем полное моральное право зациклиться только на своих национальных желаниях и потребностях, быть безответственными и эгоистичными.
— Ты искренне веришь, что с помощью зла можно сделать что-то хорошее?
— Максим, а я и не претендую, что возглавлю силы добра в борьбе со злом. Добро не борется со злом. В такой схватке добро смиренно ложиться и складывает ручки на груди, ожидая, когда его присыпят землей. А борьба это, — многозначительная пауза, — всегда одно зло борется с другим злом. Молодое зло борется со старым, замшелым, с уже приевшимся злом. И я лишь надеюсь, что мое зло, то, которое я в этот мир принесу, оно будет чуть менее злым, чем то, которое я уберу со своей земли.
Пафосно. Не умно. Как будто я читаю роман в мягкой обложке, купленный на вокзале. Я вообще считаю, что роль зла в нашей жизни очень сильно преувеличена. Я давно понял, что большинство людей не злые, а просто глупые. Если тебя подставил коллега, друг или родственник, то в девяти случаях из десяти он сделал это не из злобы, он просто невнимательный дурак. Отсюда кстати и поговорка, про благие намерения, которыми дорога в ад вымощена.
У Титова зазвонил телефон. Прослушав звонившего несколько секунд он ответил коротким «ясно, оставь» и убрал трубку в карман.
— Зима… — Григорий кивнул на мобильник, — в комнате у тебя ничего не нашли, дверь у тебя всю ночь заперта была, окна в доме — это та же стена, только прозрачная. Выходит, ты спал. — Григорий потер широкой ладонью лицо, отчего оно стало красным с бледными пятнами. — Аудио ночное прослушали, поздравляю, носовые перегородки у тебя в порядке, ты не храпишь… Вот все же жаль, жаль, что это не ты, вот, будь это ты, ведь как красиво я бы тебя мог прижать, по-настоящему, без двойника… Зима просит разрешить к тебе спец методы применить. Не бойся, не пытку. Нешто мы изверги? У нас на этот случай сыворотка есть, витамин правды, амобарбитал, только значительно улучшенный нашим усопшим Виктором Ивановичем. Под ним любой человек в смертных грехах совершенно искренне признается. А знаешь, почему я не разрешил тебе его вколоть? Потому что я хрен его знает, как эти два профессорских коктейля, тот что в тебе уже сидит, и новый барбитурат, как они в тебе уживутся. А почему? — На Титова как будто вновь обрушилось опьянение, речь снова начала чуть заметно заплетаться. — А потому, что ты мне нужен. Цени. — Григорий вылил в пузатую рюмку остатки второй бутылки коньяка и медленно, в четыре глотка, выпил. — Все, надоел ты мне, Максим. У меня, как ты догадываешься, сегодня хлопот еще море, и не самых приятных. Возвращайся к себе, — Григорий, как будто уже думая о чем-то другом снова достал мобильник и активировал экран, — и никуда из своей комнаты не выходи, — хохотнул он своей собственной шутке.
У меня отличная память, поэтому я точно могу сказать, что карточка, лежавшая на подоконнике, была сдвинута. Она лежала в том же углу, так же широкой стороной к окну, той же стороной вверх. Но расстояние между ключ-картой и рамой окна было на пол сантиметра больше. Или мне кажется? Нет, сомневаться в своих ощущениях я не стану, дальше работаю исходя из того, что Титов знает про ключ. Следовательно, как только я открою этим ключом дверь, где-то в недрах дома завоет беззвучная сирена, заморгают красные лампочки и по коридору за мной пойдут невидимые тени охранников. Это при хорошем раскладе. Есть второй вариант, совершенно для меня плохой. Я не исключаю, что пока я сижу запертый в своей комнате, по дому развешиваются камеры наблюдения с активацией на движение. Этот вариант много хуже. Титов не зря приказал по телефону своему собеседнику «оставить». За те несколько секунд, что продолжался доклад, Зима не успел бы предложить Титову использование сыворотки. Все же у титовского заместителя не такой высокий уровень IQ, тут я с Григорием согласен. А одним из признаков интеллекта является умение четко и коротко излагать данные, делать выводи и предлагать решения. За те несколько секунд, что длился разговор, Зима успел бы только доложиться, что таблеток и карты со схемой приема в моей комнате не обнаружено, но нашли ключ-карту.
А собственно, что это меняет в моей расписанной на сегодняшнюю ночь партитуре? Ну не смогу я выйти из комнаты по ключу, так что мешает повторить вчерашний фокус с бумажной затычкой? Главное, суметь замешкаться в двери, когда буду возвращаться. Ну а если меня сегодня ни на ужин, ни на очередную беседу не пригласят — снова не беда. Еду та мне в любом случае принесут. И тут уже все от моей артистичности зависит. А ситуации, когда решение зависит только от меня, мне нравятся.
Мне очень нравится бывать в Японии. Всегда, когда я прилетаю в Токио, у меня возникает ощущение, что я попал на другую планету. Это чувство возникает еще когда я только сажусь в самолет Air Japan, усиливается в аэропорту Нарито и за тот час, пока еду из аэропорта в центральный район на скоростном поезде Синкансэн. Ну а в самом Токио это радостное и чуть-чуть восторженное ощущение не оставляет меня постоянно. И не важно, сколько раз я уже тут побывал. Япония всегда меня приятно удивляет чем-то новым. Так вот, в языке этой страны будущего нет будущего времени. В японском языке нет форм глаголов будущего времени! Вместо какой-то особой формы глагола иногда используется конструкция «tsumori desu (я бы…)» или «yotei desu (я планирую)». Но чаще все понятно просто по контексту. Возможно, поэтому страна самураев и выглядит так фантастично. Просто вместо «я построю будущее» они говорят «я строю будущее»… А еще в Японии меня поражает простота. Да да. Несмотря на весь прогресс, японцы умеют видеть прекрасное в простом. Цветы, картины, поэзия. Нет ничего глубже стихов вака. Красивейшие пятистрочные танку. Грациозные в своей простоте трехстрочные хайку. Я снова заложил руки за голову и улегся на пол. Мысленно я представил себя в японской бане-бочке фурако. Нет будущего времени. Я просто выхожу из дома Титова. Что дальше? Главный вопрос — нейтрализация видео и вообще всех материалов моей связи с террористами. Тут все просто. Не нужно мудрить. Все беды от излишне сложных конструкций. Очень неприятно это сознавать, но вынужден согласиться с человеком, сказавшим, что все гениальное просто и все простое гениально. Мелким людям нравится скрывать свою ничтожность за сложными вещами.
В самом начале своего рассказа я уже упоминал, что у меня есть кураторы в структурах. Что ж, не все же им от меня получать «отчисления на спорт». Пусть теперь и они потрудятся. Главное, чтобы я, а не некая журналистка или еще хуже титовские люди, первым пришел к ним. Значит моя первоочередная задача, после того как я окажусь на свободе — связаться с ФСБ. И тут, в худшем случае, будет мое слово против слова и материалов Титова. Вот только, с моей стороны есть я. И я свои показания не изменю и всеми возможными путями их буду доказывать. А со стороны Титова есть еще шесть участников проекта Шарлотта Корде. Вернее, уже пять. Я вспомнил гениальный фильм «17 мгновений весны». Что знают двое, знает и свинья. А еще, вероятность раскрытия любого заговора возрастает в тысячу раз с каждым следующим после первого участником. Нужно просто сделать так, чтобы фэйсы взяли в работу пятерых подручных Титова. Зима точно не станет давать показания, а вот про сотрудника администрации, зама атамана, священника и социолога сказать, что они сделаны из кремния, никак нельзя. А еще есть Ирина Николаевна и мой ассистент, Сергей Давыдов. Как только поплывет один из них, посыпятся и остальные. Итак, на данный момент все просто, план есть, от моих действий ничего не зависит. А значит я могу себе позволить потюленить. Не спать, а просто поваляться в кровати, ни о чем не думать и не строить никаких планов. Последний раз я позволил себе провести так время наверное пару лет назад. Посмотрим, может это даже войдет у меня в привычку.